— Что же вы в дом не заходите?

Председатель сельсовета, как оказалось позже, он же и председатель колхоза, оказался видным мужчиной необъятной комплекции, словно вылитый по стандарту чиновника доперестроечных времен. Возраст его давно перешагнул за полтинник и приближался к критической отметке заслуженного отдыха. Несмотря на домашний вид: простые спортивные штаны и тапки на босую ногу, его волосы были аккуратно причесаны. Густые, без малейших признаков облысения, хотя и окрашенные пепельным цветом благородной седины. Плечи и руки, видневшиеся из-под майки, покрыты ровным слоем бронзового загара. Чувствовалось, что большую часть времени он проводит на свежем воздухе и, отнюдь, не гнушается физического труда, о чем красноречиво свидетельствовали загрубевшие на ладонях мозоли.

С первого взгляда Андрей Павлович вызывал симпатию и уважение, хотя я на этот счет уже не раз ошибался. Именно такие функционеры старой закалки, добродушные и интеллигентные с виду, способны сотворить самую гадкую подлость, а потом преподнести ее таким образом, что, вроде бы, и обижаться грех…

Хотя, может, зря клевещу на порядочного человека?

Пока он ничего плохого нам не сделал…

— Здравствуйте, здравствуйте… — председатель элегантно и совершенно естественно поклонился Татьяне и крепко пожал мне руку. — Вот уж не думал, что с утра гости пожалуют… А я сегодня решил для себя выходной сделать, немного по хозяйству управиться…

Он жестом пригласил нас войти. Мы оказались на широкой светлой террасе, единственным убранством которой был кухонный стол и несколько стульев.

— Присаживайтесь, я сейчас…

Он скрылся за дверью и вскоре из глубины дома нашего слуха достиг его зычный бас:

— Галина, я пока переоденусь. А ты сообрази что-нибудь позавтракать…

— Ну, вот я и готов, — предстал перед нами спустя несколько минут.

Теперь на нем были серые, аккуратно выглаженные, брюки, клетчатая рубашка с короткими рукавами, вычищенные до блеска, явно для домашнего пользования, коричневые лакированные туфли.

Сразу за Андреем Павловичем появилась его супруга, толкавшая перед собой аристократический столик-поднос на колесиках.

Почти как у меня.

Вскоре на столе появился графинчик с зеленоватой жидкостью, нарезанная тоненькими кусочками копченая колбаса, сыр, сало, какие-то салаты из консервации.

Разложив все, жена председателя незаметно исчезла, а сам он откупорил графин и налил содержимое в крохотные стопочки.

— Мы гостям всегда рады, — сказал он. — Так что не побрезгуйте, а там и о деле поговорим…

Напиток оказался легким, приятным на вкус. Едва ощутимой теплой волной он ненавязчиво прокатился в желудок, орошая путь тонизирующей мятной прохладой. И в то же время в нем ощущалась настоящая крепость. Спрятанная в обманчивую оболочку вкуса и запаха, она, тем не менее, достигнув пункта назначения, вырывалась из оков, согревала внутренности, разгоняла кровь, поднимала настроение.

Мне, правда, эти свойства едва удалось уловить, так, как луженный утренними процедурами желудок сделался почти невосприимчивым к ничтожно малой дозе, но Татьяна, которая выпила настойку, даже не скривившись, мгновенно залилась алым румянцем и расцвела, словно майская роза.

— Сам делал, — остался довольный нашей реакцией Андрей Павлович. — Есть в наших краях травка… Не знаю, как она называется по-научному, но мы ее иначе, как украинским женьшенем не величаем. Настаиваешь на водке, и, хоть внутрь, хоть снаружи… Эффект одинаковый — чисто лечебный. И вкус отменный, не так ли?

Он посмотрел на Татьяну, та поспешно кивнула головой, ибо рот оказался занят бутербродом.

— Так с чем вы ко мне пожаловали? Вижу, что не местные, а раз так — то и дело должно быть важное…

— Вы не ошиблись, Андрей Павлович. Хотя, это с какой стороны посмотреть… Я — корреспондент областной газеты… — назвал имя и фамилию, — неоднократно писал о ваших краях. Теперь ими заинтересовались люди из столицы…

— Андрей… Тезка, значит… И чем же наши края так приглянулись столичной гостье?

Татьяна также представилась, назвала свою должность и кратко сообщила о цели нашего приезда.

— Монастырище, значит… — лицо председателя нахмурилось. Мне показалось, услышанное ему не понравилось. — Значит, исследовать собираетесь? — голос его был все так же вежлив, но, почему-то, менее приветлив. — А вам известно, дорогие мои, что место это — уникальное и, между прочим, охраняется государством, как природный заповедник?

— Да, Андрей говорил мне.

— И, тем не менее, вы собираетесь его исследовать?

— Возможно, именно потому, что место — уникальное, оно и привлекло мое внимание… — перемена в настроении гостеприимного хозяина не смутила мою спутницу. — Ведь, не исключено, что Монастырище, кроме всего прочего, является и историческим памятником?

— Возможно, — не стал спорить Андрей Павлович. — Но так ли необходимо это доказывать?

— А почему бы и нет? — вклинился в разговор. — Если некоторые научные работники настолько близоруки, что не замечают очевидного, может, только потому, что им так удобнее, я считаю, необходимо им это очевидное вдалбливать в голову.