— Вы, как хотите, а мне нужно работать, — безапелляционно заявила она и, на ходу дожевывая бутерброд, направилась к скале. — Андрей, ты меня проводишь?

— Да, конечно, — поспешил ответить я. — Сейчас догоню… — и кивнул Илье, чтобы поскорей наполнял посуду.

Илья лихо разлил оставшуюся в бутылке водку в четыре стаканчика, мы быстро соприкоснули их в немом тосте и так же быстро выпили. Татьяна ничего не заметила. Ее внимание было сосредоточено на каменных глыбах, из которых была сложена пирамида.

— Впечатляет? — спросил я.

Она ничего не ответила. Молча двинулась вдоль каменной стены, и я последовал за ней.

— Андрюша, — когда мы свернули за угол, обратилась ко мне. — Может, пора завязывать с пьянками? Мы ведь не на прогулку приехали…

— Это, с какой стороны посмотреть… — заметил я. Хмель таки ударил в голову. Настроение сделалось игривым, солнце светило необыкновенно ярко и резко, земля покачивалась под ногами. — В сущности, работать сюда приехала ты одна. Я тут давно уже все облазил, осмотрел и обо всем написал. Единственное, что я могу добавить к своим материалам — твое авторитетное мнение. Пока же оно не сформировалось, я вправе считать себя вольношатающимся…

— Ужасный ты человек. Я ведь рассчитываю на твою помощь…

— Все, что в моих силах… — я споткнулся об камень и едва не плюхнулся в заросшую камышом лужу.

— Помошничек из тебя, как я погляжу…

— Ладно, обойдемся без нравоучительных бесед, — досадуя на собственную неловкость, резко оборвал девушку. — Сейчас перекурим, и я проведу для тебя экскурсию по полной программе.

Таня не возражала.

Мы присели на камне, я достал "Приму", она что-то более легкое, и мы, молча, задымили.

— Красиво здесь… — немного погодя, явно примирительным тоном, заметила она.

— Да, — так же миролюбиво согласился я. — И самое большое преимущество — отдаленность от жилья. Отсутствие людей делает урочище еще более привлекательным, я бы даже сказал, добавляет ему торжественности…

Татьяна, по-видимому, не ожидала услышать от меня столь умную фразу, потому некоторое время ушло на ее переваривание. Или же она просто сдерживала себя от очередного едкого укола. Я почему-то был уверен, что она не преминет съязвить по поводу отсутствия людей, намекая на нашу разношерстную и, отнюдь, не маленькую компанию.

Татьяна оказалась умней, чем я думал. Дабы не заострять наши шаткие отношения, она решила отойти от обсуждения мирских проблем и решительно перевела разговор на стезю вечного и незыблемого.

— Ты знаешь, Андрюша, я начинаю верить в твою версию. Похоже, то, о чем ты писал, действительно, очень близко к истине. Если эта скала и не совсем искусственного происхождения, то, несомненно, человек приложил немало усилий, дабы придать ей нынешний вид. Ты только посмотри на каменные блоки. Как ровно они обтесаны и подогнаны один к другому. Я вовсе не сомневаюсь в могуществе природы, но, как мне кажется, даже она на такое не способна…

Она делала шаг к примирению, и мне это понравилось. Также понравилась высокая оценка изложенной мною в газете версии.

Я улыбнулся.

— А ведь ты еще, почти, ничего не видела. Поверь, тебя ожидают настоящие чудеса…

— Хотелось бы поскорее их увидеть…

Лед в наших отношениях растаял. Мое недавнее раздражение исчезло само собой. Я смотрел на Татьяну и не мог ею налюбоваться. Разве можно таить обиду на столь хрупкое, нежное создание?..

Мне вдруг захотелось прижаться к ней, обнять, вдохнуть аромат чудных золотистых волос…

В моем желании не было ничего пошлого, похотливого. Я смотрел на нее даже не как на женщину. Она казалась мне богиней, и я готов был ей поклоняться.

Нахлынувшее чувство было сродни наваждению. В одно мгновение Татьяна превратилась в бестелесный образ, некий недостижимый идеал, излучающий из себя нечто приятное, волнующее. Я физически ощущал эти волны. Каждая из них наполняла меня новой порцией любви и нежности к девушке. И их, порций, уже скопилось столько, что, казалось, еще немного, и я разорвусь на части, словно воздушный шарик…

А с Татьяной, между тем, происходило нечто невообразимое.

Внезапно ее облик словно бы растворился, в мгновение ока, превратившись во множество крошечных светящихся точек. Сначала они в полном беспорядке метались из стороны в сторону, то поднимались вверх, то падали вниз, затем, словно повинуясь чьей-то воле, хаотический блестящий рой начал проявлять признаки организованности. Движение каждой золотой пылинки приобретало осмысленность и целенаправленность. Каждая из них, сначала очень медленно, а потом все быстрее начала описывать правильные круговые движения вокруг невидимой мне оси.