– С длинными луками? – усмехнулся Франциск. – Желаешь устроить в Наварре второй Азенкур своим идальго?

– Нет. Планов, достойных Цезаря, у меня пока не водится. Просто с лучниками мне будет проще, чем с незнакомыми бакалаврами, которые станут пальцы гнуть не по делу на каждом шагу.

– Что гнуть? – не понял герцог и даже оторвался от фазаньей ножки.

– Ну, там… – сам я при этом покрутил растопыренными пальцами, – знатностью своей мериться начнут с моими людьми. Приказы обсуждать: мол, для кавальера одно низко, а другое неприемлемо, когда действовать надо быстро и не рассуждая.

– Тоже верно, – согласился со мной Франциск. – Но у меня не так много валлийцев – всего три десятка на службе. Было больше, но те уехали домой заработок отвозить. Вряд ли их нужно ждать раньше весны – должны же они когда-то и детей делать… Но можно самим скататься через пролив и нанять желающих прямо на месте.

Герцог при этом хитровато улыбнулся.

– Этого количества мне будет пока вполне достаточно, чтобы нормально добраться до дома, – попытался я его успокоить.

– Только они у меня все пешие, – предупредил герцог.

– Эта проблема легко решаема на месте, дядя. Им же не нужны дорогие кони. Так что вполне обойдутся резвыми мулами. Или поедут на телегах.

– Хорошо, коли так, – кивнул головой Франциск. – Если ты, дорогой племянничек, валлийцам еще долю в добыче пообещаешь, то, считай, они твои навеки.

Герцог Орлеанский сидел на другом конце стола рядом с дамой Антуанеттой и развлекал ее светским разговором. В нашу беседу он даже не пытались втиснуться, хотя взгляд время от времени бросал в нашу сторону.

Посыльный скороход от банкира Вельзера ждал меня у ворот герцогского замка, у моста со стороны города, с просьбой от своего хозяина удостоить его сегодня аудиенцией. Устная просьба, переданная скороходом, была подкреплена собственноручной мэтра Иммануила запиской на латыни о том же.

Я ответил, что с удовольствием сегодня выпью кофе у банкира дома. После обеда. И познакомлю его еще с одним рецептом этого напитка. Последнее сказал для того, чтобы банкир ждал меня с нетерпением.

Больше никаких происшествий по дороге к постоялому двору не случилось, не считая того, что шут мне все уши прожужжал местными сплетнями, которые он за эти дни не только собрал в городе, но и аккуратно классифицировал. Но ничего особо любопытного он мне не сообщил, кроме того, что порт начали освобождать от горелых кораблей.

– Да, и вчера вечером прошли мимо города в сторону моря две боевые галеры под белым флагом с лилиями, – добавил он напоследок, – весел на пятнадцать – семнадцать с одного борта. Но на каждой видели по два десятка лучников.

Не очень большие галеры, прикинул я, тип «река – море», или «ни река – ни море».

На постоялом дворе Уве Штриттматер, сидя на пороге сарайчика, коротал время за беседой с часовщиком Тиссо, который пристроился напротив литейщика на чурбаке. Мастера попутно заправлялись местным сидром, поставив большие кружки на перевернутый пустой бочонок.

Дети литейщика играли около конюшни во что-то очень похожее на русские салочки.

Когда я спешивался, старший сын поспешил подхватить моего коня под уздцы.

Часовщик с литейщиком встали и поклонились. Мэтр Тиссо точно ко мне пожаловал – удостоверился я, еще ничего от него не услышав.

– Ваше высочество, Элен сказала мне прийти, – распрямившись, произнес он нейтральным тоном. И ждет, что будет дальше.

Элен – это имя моей белошвейки, как я выяснил ночью.

– Тебя позовут, – сказал я часовщику и направился к крыльцу гостиницы, по дороге посматривая, как мое копье из Фуа меняет в расположении любезно одолженный герцогом караул из трех жандармов и шести арбалетчиков в белых коттах с черными «горностаями».

Бретонские гвардейцы верхами построились колонной по два и, поприветствовав меня, стоящего на крыльце, ускакали за ворота. Их служба здесь кончилась. Спасибо тете за заботу.

В моей спальне коротала одиночество с иголкой моя белошвейка. Услышав открывающуюся дверь, она вскочила и приветствовала меня в реверансе. Весь стол за ее спиной был завален шелковым лоскутом.

На кровати были выложены уже готовые брэ и камиза из тонкого шелка нежно-кремового оттенка. Мне понравилось, несмотря на то что труселя оказались по местной моде намного ниже колен. Это белье навело меня на определенные мысли.