А затем эта девушка вновь обратилась к кому-то наверху.

— Да что б меня! Ари? Почему она говорит с потолком? — звучал удивлённый голос Тима. — Что не так с этой малышкой? Она знаешь ли… пугает… И она странная. Жесть какая странная!

Я широко улыбнулся, наблюдая за объектом через бинокль и только спустя несколько секунд понял, что только что сделал. И Тим не мог этого не заметить:

— Э-э… что это было, приятель?! Ты что… ты что… только что улыбнулся, что ли?! Улыбнулся? Да чтоб меня! Ну не-ет, да ты гонишь, Ари! Принял что-нибудь? Давай колись! Я тебя знаю! Ты не улыбаешься на заданиях! Ты чёртов кремень, а не мистер Улыбашка!

Я тяжело вздохнул, откинулся затылком на стену и позволил себе прикрыть глаза.

— Ари!

— Что?

— Она включила свет.

— И что?

— И она раздевается.

Мои глаза моментально открылись. Я бросил короткий взгляд на один из мониторов, где Аритея Холт через голову снимала с себя короткую ночную сорочку. Мы с Тимом уже сотни раз обсуждали этот момент в наблюдении за объектами, потому как я считал лишним вмешиваться в настолько личные детали из жизни людей. Но, так или иначе, когда задание касалось женщин, в такие вот минуты вроде этих в наушнике раздавался игривый свит Тима, а я раздражённо закатывал глаза. В моей жизни предостаточно женщин и подобный фетиш вроде наблюдения за их раздеванием перед скрытой камерой, совершенно ни к чему.

Но сейчас я смотрел.

Смотрел, как Аритея Холт сбрасывает на пол свою ночную сорочку и остаётся в одних лишь белых трусиках. Направляется к своему шкафу и принимается выбирать одежду из высокой стопки аккуратно сложенных вещей.

Она такая маленькая. Эта девушка. Хрупкая… Словно дунешь и она пеплом разлетится по ветру.

— А сиськи ничего, — проинформировал Тим в наушник.

— Ты говоришь об объекте, — спокойно напомнил ему я.

— И что? — фыркнул Тим. — Никто ведь не слышит. Тем более, что малышке только что сделали комплимент. Потому что сиськи, и впрямь что надо! Как и попка… Но эти шрамы… же-е-есть… Я бы такую иметь не стал.

Я смотрел на её шрамы. И это всё куда я смотрел.

Левая стороны её тела была изуродована побелевшими рубцами от ожогов, точно такими же какие я видел на её лице и на шее. И всё о чём я сейчас мог думать, так это о том: «Что случилось с этой девушкой? Откуда они у неё»?

А всё что мог сейчас чувствовать так это… чёрт. Жалость. Мне вновь её жалко. И в первую очередь за то, что этой девушке и без того живётся не сладко, а какие-то влиятельные люди, (а они влиятельные, раз готовы заплатить такие деньги за простое наблюдение), определённо точно сделают её жизнь ещё более невыносимой. Она нужна им. И возможно не только им. Потому что пистолет при мне, как и было указано в задании. И отказываться от оружия я не собираюсь.

Но это чувство… Эта жалость… Она всё портит. И на этот раз мне действительно интересно, что и главное - кому, могло понадобиться от этого странного и неприметного миру создания?

Я тяжело вздохнул, вытянул ноги, откинул затылок обратно на стену и мрачным взглядом уставился в потолок.

Что не так с этим объектом?

А что не так со мной?

— Тим? Ты узнал, кто заказчик?

— Нет. Никак не пробить ip-адрес с которого пришло письмо. Задаток был перечислен со счёта некой пожилой дамы Пэтти Уилмор и я уверен - старушка либо не существует, либо давно умерла, либо вообще не в курсе, что в одном из банков на её имя открыт счёт.

— Пробей её.

— Уже занимаюсь этим, приятель.

Тишина.

— И вышли мне условия работы с данным объектом.

Тим чем-то поперхнулся и закашлялся:

— Что? Ари, это ещё зачем? Ты читал условия работы. И обычно одного раза тебе достаточно!

— Я хочу прочесть их ещё раз.

— Зачем, чёрт бы тебя побрал?!

— Просто вышли мне их! — зарычал я и Тим смолк. Заговорил вновь сразу после того, как на мою почту пришло письмо:

— Отправил.

— Спасибо.

— Объект покинул комнату, Ари.

— Я вижу, — я бросил взгляд на монитор с картинкой пустой комнаты.

— Наверное, пошла в душ. Ари. Когда квартира будет пуста, ты должен будешь установить жучки во всех остальных комнатах.

— Понял.

— И в ванной тоже, Ари.

— А про это можешь забыть, Тим.

Глава 7

Парикмахерский салон открывает в девять. Но мой будильник всегда срабатывает в шесть – мне нравится встречать рассветы. Осенью и зимой они кажутся другими: холодными, благородными, немного печальными. Каждый рабочий день, после того как принимаю душ и высушиваю волосы, делаю себе крепкий чай с сахаром, сажусь на подоконник своей комнаты и наблюдаю за медленно белеющим небом. Мне повезло, что моё окно выходит на восточную сторону, а у здания напротив всего четыре этажа, так что главным плюсом данного съёмного жилья является вид.

Возможно, даже единственным плюсом.

Вот и сейчас, высушив волосы и вооружившись кружкой с горячим антипохмельным напитком, я устроилась на подоконнике, подтянула колени к груди и взглянула в грозовое чёрное небо. Скорее всего рассвет сегодня будет максимально печальным. Но думать хотелось не об этом.

«Он не позвонит. Точно не позвонит. Вчера я была пьяна, а парень видимо себя рыцарем почувствовал, вот и осмелился на подвиг провести шатающуюся из стороны в сторону девушку до дома. А номер просто ради приличия попросил – он ведь «рыцарь»! Так что нет. Он не позвонит. Только не мне».