На этот раз колонну сопровождали три машины ГАИ, было выставлено боковое оцепление дружинников из числа активистов «Трудовой Москвы». У дружинников-командиров появились совершенно новенькие мегафоны и портативные рации (по три штуки того и другого).

Перед колонной несли длинный транспарант с надписью «Трудовая Россия» (появился впервые), а за ним — средних размеров портрет Ленина. Кроме указанного транспаранта были и другие: «Движение Трудовая Москва», «Совет рабочих Москвы», «КПСС», «Российский общенародный союз», «РКРП», «Союз коммунистов», «Социалистическая партия трудящихся», «Российская партия коммунистов», «Единство», «Партия Возрождение».

Когда проходили мимо Парка Горького, перед входом в который завершался митинг ФНПР, в колонне стали скандировать «Ельцин Иуда». Анпилов через мегафон призвал эфэнпеэровцев присоединяться к колонне «истинных борцов за интересы трудящихся», но проффункционеры не отреагировали и были дружно освистаны манифестантами.

Большая группа, шедшая в голове колонны, периодически скандировала: «Советский Союз», «Банду Ельцина под суд», «Попова под суд», «Макашов, Макашов», «Фашизм не пройдет». Когда шли по Волхонке, демонстранты обратили внимание на российский триколор, висевший на фасаде одного из жилых домов (в честь праздника «Весны и труда», так теперь официально именовали 1-е Мая). Кто-то из дружинников не выдержал и под одобрительные крики демонстрантов сорвал флаг и бросил его под ноги проходивших мимо людей. Аналогичным образом поступили с триколором, висевшим на Кутафьей башне, но взамен него установили красный флаг (под скандеж толпы: «Советский Союз»).

На Манежной площади от здания Манежа до Исторического музея стояла, непонятно для чего, цепь автобусов. Миновав ее, колонна прошла к Красной площади, где уже вовсю гремела песня «Москва майская» (включены были стационарные радиоустановки). Манифестанты, число которых в этот день составило 50-55 тыс. человек, втягивались на площадь в течение 20 минут. Войдя на нее, люди оторопели: на здании Исторического музея висел огромный транспарант серовато-грязного цвета с надписями на английском и русском языках в обрамлении каких-то рисованных цветочков и листиков («Freedom works — Свобода срабатывает»), а напротив Мавзолея, перед ГУМом установлены большие щиты с изображением морского побережья и рекламой отдыха на Канарских островах.

Многие манифестанты завозмущались издевательским отношением властей к чувствам людей, продолжавших чтить советские традиции, кто-то даже попытался поджечь рекламные щиты, но его отговорили от этой затеи.

Только красные флаги и самодельные лозунги в честь 1-го Мая, принесенные манифестантами, напоминали о празднике. Наряду с уже известными лозунгами, появились новые:

Трибуну для выступающих разместили левее Мавзолея (как обычно, на платформе грузовика). В 12-30 Анпилов открыл митинг. Затем по радио прозвучал гимн Союза, а толпа не очень дружно проскандировала: «Советский Союз».

Первым выступил В.Шишкарев (наладчик ЗИЛа, председатель Совета рабочих Москвы), который сначала поздравил собравшихся с Днем международной солидарности трудящихся, а затем стал говорить о «пробравшихся к власти обманщиках», о том что простой народ начинает разбираться в происходящем и отдельные профессиональные группы (водители, учителя, врачи) стали подниматься на борьбу. Затем он сообщил о состоявшемся в Горьком съезде Советов рабочих с целью объединения трудящихся России против наступления капитала (это сообщение было встречено бурными аплодисментами).

После Шишкарева выступили еще 15 ораторов, в основном те же, что и на предыдущих митингах левой оппозиции (Макашов, Бабурин, Умалатова, Шебаршин, Пичужкин, Гунько, Якушев, Носов и другие).

Пичужкин, например, опять предал анафеме российские власти и сказал, что «империализм будет покаран Богом, как Вавилонская блудница». Макашов, в свою очередь, выразил готовность идти «хоть дворником ради наведения порядка в стране и в армии», а Бабурин рассказал о поездке Ельцина в Череповец 30 апреля, где тот в очередной раз предложил разогнать Съезд депутатов (собравшиеся с энтузиазмом проскандировали: «Банду Ельцина под суд!»).

В резолюциях, принятых на митинге, выражалось недоверие правительству за развал экономики и оборонного потенциала страны, за угодничество перед МВФ и перед Западом в целом; звучали призывы к организации «патриотического сопротивления оккупационному режиму Ельцина», к созданию Советов рабочих на предприятиях и народных дружин для подготовки всероссийской политической стачки. Люди соглашались со всеми призывами, но выражали сомнение в возможности их практической реализации, поскольку проводимая «шоковая терапия» не вызвала ожидавшегося в левых кругах массового протестного движения снизу (наиболее расхожая реплика: «Рабочий класс еще спит»).

В завершение митинга был исполнен «Интернационал» (по радио), Анпилов сообщил о предстоящем митинге 9 мая в Сокольниках и в 14-20 народ стал расходиться. Некоторые подходили к партийным лидерам и просили прокомментировать события, происходившие в стране. Одна из групп образовалась вокруг Е.Лигачева (бывшего члена Политбюро и Секретаря ЦК КПСС), но он говорил такими штампованными и обтекаемыми фразами, что кроме пожилых людей никто не стал выслушивать его разглагольствования.

Немного поодаль несколько женщин и мужчин среднего возраста сцепились в словесной перепалке с немкой (примерно 35-ти лет, из Гамбурга), которая бросила реплику на ломанном русском, что если бы не их, т.е. западников, гуманитарная помощь минувшей зимой, то мы бы в России все перемерли. Одна из дам (судя по облику и говору — казачьих кровей) с жаром доказывала немке, что Запад сам способствовал нашему развалу, а сейчас шлет нам якобы помощь, чтобы унизить нас, и было бы лучше, если бы западники не вмешивались в наши дела, а мы уж сами разберемся между собой. «Казачку» дружно поддержали другие манифестанты и обескураженная немка удалилась в направлении гостиницы «Россия».