Мы прошли еще немного, как вдруг Пуаро насторожил уши.

— Псс! — позвал он. — Обернись, Жюли. Только незаметно.

Если просят обернуться незаметно, лучше вообще не оборачиваться. Я решила использовать зеркальце, которое весьма кстати положила сегодня утром в сумочку.

Делая вид, что поправляю макияж, отвела руку с зеркалом чуть вправо. И что вы думаете? В зеркале отразилась фигура человека в черном тренче. Он на ходу протирал стекла своих черных очков, следуя за нами с равнодушной миной. Это, и правда, оказался Флорин. Явился по мою душу.

Как неосторожно и беспечно он себя вел! Создавалось впечатление, что в деле шпионажа он новичок. Хотя, может, так и было.

— Слушай, Адель, — попросила я. — Не поможешь обезвредить вон того типа?

— Того, что в черном? Положись на меня, — улыбнулась Адель. — Я не раз избавлялась от нежелательных провожатых, заперев их в купе уходящего поезда.

От ее грустных воспоминаний, похоже, не осталось и следа. Глаза загорелись, лицо посветлело. Правильно, нечего сожалеть о том, чего никогда не изменишь.

— Вы с пёсиком идите к вокзалу, — распорядилась Адель. — А я догоню. Нужно захватить прочных ниток. И ткань для кляпа, — добавила она, чуть ли не пританцовывая от воодушевления.

Судя по всему, Флорин ничего не заподозрил. Он продолжал тянуться за нами хвостом, неумело притворяясь, будто разглядывает фасады домов.

— Я бы его укусил, — сказал Пуаро.

— Знаю, мой хороший, — Я присела на корточки и потрепала его по ушам. — Может, ты и вредина, но с тобой мне легче. Укуси Арчи Стайла, когда вернемся. Меня от него тошнит.

Стоило добраться до вокзала, как повалил крупными хлопьями снег. Хлопья липли к лицу, одежде и быстро таяли. Мы укрылись под навесом, а Флорин остался стоять на платформе, сделав вид, что ожидает поезда. Скоро снег облепил его целиком.

— Ну что? — осведомилась Адель. Она разрумянилась от быстрого шага и тяжело дышала. — У меня всё готово. Где объект?

— Объект? Да вон он, бедолага, — указала я на закоченевшего Флорина-снеговика. — Думаю, тебе не составит труда его нейтрализовать.

В этот самый момент раздался протяжный, сварливый гудок поезда, и платформа под ногами задрожала.

Адель пошла в «наступление». Она изящно растянулась на снегу прямо перед Флорином и притворилась, что повредила колено. Правильно, перед притворщиками только и притворяться. Иначе их на чистую воду не выведешь. Из-за грохота колес и завывания ветра я не могла различить ни слова из их диалога с Флорином, однако Пуаро как-то ухитрился подслушать.

— Вы не ушиблись? — испугался Флорин и мигом вышел из оцепенения.

— Конечно, ушиблась! Будьте добры, подайте мне руку, — попросила Адель.

— С превеликим удовольствием, — расплылся в улыбке тот.

Похоже, он был очарован настолько, что забыл и о Фариде, и обо мне.

Едва Адель оказалась на ногах, как от нее тотчас поступило предложение:

— Не желаете ли прокатиться первым классом?

— С радостью! — воскликнул обалдевший Флорин, однако тут же скис: — Ох, никак не получится. Вы уж извините. Дела.

— Ну, тогда хотя бы проводите меня. Платформа такая скользкая.

Я видела, как они зашли в вагон. Пуаро присеменил ко мне.

— Готов, голубчик, — уверенно сказал он.

Через пять минут из вагона выскочила Адель. Приподняв юбки, бежала, словно от пуль спасалась.

— Чрезвычайно прочные нитки, — с одышкой проговорила она. — Из таких не то что рукавицы — канат сплести можно. Не порвется. А кляп вышел просто изумительный! Наверное, мне следует начать торговлю кляпами.

Нас оглушил рев паровоза. Поезд с запертым в купе, связанным Флорином набирал ход. Интересно, как далеко он уедет, прежде чем Флорина обнаружат?

Долго ли, коротко ли — дошли до Юлия вести, будто его приближенные позволяют себе вольности и над честными гражданами издеваются. Понятное дело, Флорин настучал. По словам очевидцев, сначала его видели на станции недалеко от города Рекопокровителя (то есть от пут его освободили лишь спустя сутки). Потом он надиктовывал телеграмму в почтовом отделении и был потрепан и страшно зол.

— Теперь Фарид меня с удвоенным рвением преследовать будет, — вздохнула я, когда мы с Эсфирью и Арчи пили чай в трапезной зале.