— Ну, можешь это сказать коробке Клинекса, с которой я жила, — я протянула пальцами по волосам. — Серьезно, сейчас со мной все отлично.

Маркус внезапно встал.

— Я полагаю, мы закончили. Мы все можем согласиться с тем, что на данный момент никаких решений не требуется.

Притихший Люциан согласно кивнул.

Дискуссия закончилась, и я получила временную передышку. Сейчас я не уеду из Ковенанта, но я не могла стряхнуть страх поселившийся у меня в животе, что, в конечном счете, это будет не мое решение.

Глава 5

На следующее утро я проспала и пропустила первые два урока. В этом даже был какой-то плюс, потому что мне не нужно было встречаться с Оливией после того, как я пыталась задушить её днем ранее, но истощение с предыдущего вечера никак меня не отпускало. Я провела дневной перерыв перед дневными занятиями, споря с Сетом.

— В чем проблема? — он оттолкнул свое кресло.

— Я тебе уже говорила, — я обвела взглядом полупустую общую комнату. Это было лучше, чем есть в кафетерии, где все на нас пялились. — Я знаю, что ты был в курсе планов Люциана поместить меня в программу защиты Аполлиона.

Сет простонал:

— Ладно. Хорошо. Возможно, он упоминал об этом. И что? Это умная мысль.

— Это не умная мысль, Сет. Мне нужно окончить школу, а не играть в прятки, — я посмотрела на свой едва тронутый сендвич. Мой желудок перевернулся. — Я не собираюсь убегать.

Он откинулся назад в кресле, заложив руки за голову.

— Люциан действует в твоих интересах.

— О, боги. Не начинай опять с этой ерундой про Люциана. Ты не знаешь его так хорошо, как я.

— Люди меняются, Алекс. Может быть он был мерзавцем до этого, но он изменился.

Я взглянула на него, и внезапно я даже перестала понимать, почему я спорю. Мои плечи поникли.

— В чем смысл?

Сет нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — я играла с соломинкой.

Он наклонился вперед, подталкивая мою тарелку:

— Тебе нужно еще поесть.

— Спасибо, Папочка, — оборвала его я.

Он поднял руки и отстранился:

— Остынь, зайчик-обнимашка.

— Все это из-за тебя.

Сет фыркнул:

— Почему это моя вина?

Я бросила на него злобный взгляд:

— Никто не хочет убивать тебя, но ты тот, у кого есть возможность стереть с лица земли всех Олимпийцев. Но все говорят "давайте убьем того, кто ничего не делает!" А ты просто можешь раствориться в закате после моей смерти.

Его губы снова изогнулись:

— Я бы не ушел после твоей смерти. Мне было бы грустно.

— Тебе было бы грустно, потому что ты уже не стал бы Убийцей Богов, — я взяла свой сендвич и медленно его перевернула. — Оливия меня ненавидит.

— Алекс…

— Что? — я подняла глаза. — Да, потому что я позволила Калебу умереть.

Его глаза сузились.

— Ты не позволяла Калебу умереть, Алекс.

Я вздохнула, борясь с внезапным желанием заплакать. Это точно, сегодня я была морально раздавлена.

— Я знаю. Мне её не хватает.

— Ты хотя бы пыталась поговорить с ней? — его глаза расширились под моим взглядом. Он показал на сендвич. — Ешь.

Я неохотно откусила большой кусок.

Сет изогнул бровь, наблюдая за мной.

— Голодная?

Я проглотила. Еда тяжелым комом опустилась в мой желудок.

— Нет.

В течение нескольких минут мы не разговаривали. Вопреки желанию, я перевернула левую руку и посмотрела туда, где мягко светилась руна в виде скобки.

— Ты… ты сделал это специально?

— Что? Руну? — он взял мою руку и держал её ладонью наверх. — Нет, я сделал это не специально. Я тебе уже говорил это.

— Я не знаю. Ты выглядел так, как будто действительно сильно концентрировался, когда это случилось.

— Я концентрировался на твоих эмоциях, — Сет провел большим пальцем над знаком, почти касаясь его. — Тебе это не нравится, да?

Нет, — прошептала я. Еще одна руна значила еще один шаг к тому, чтобы стать кем-то — чем-то другим.

— Это естественно, Алекс.

— Это не кажется естественным, — мои глаза метнулись к нему. — Что она значит?

— Сила богов, — ответил он, удивив меня. — Другая значит храбрость души.

— Храбрость души? — рассмеялась я. — Это бессмыслица.