— Вы как там? — негромко спросила Тесса сверху, но никто ей не ответил.

Мира — потому что находилась в ступоре. Тим — потому что волновался сверх меры за свою девушку. Он настолько хотел броситься ей на помощь, что загнал стражника обратно почти без усилий — и даже забыл удивиться, как просто, почти машинально это удалось сделать. Все его существо сосредоточилось на находящейся на грани обморока ведьмочке. Мимоходом кинув взгляд на бесчувственную тушку василиска и убедившись, что он не подает признаков жизни — то ли сдох, то ли отрубился — рядовой Брайт на ощупь, так как вместе со стражником ушло и ночное зрение, подошел к Мире и крепко обнял.

Она снова вздрогнула, будто ее ножом пырнули, и благополучно свалилась в обморок. Правда, быстро очнулась — Тим даже не успел вытащить ее наверх, только подхватил на руки.

— Ты куда меня несешь? — осведомилась слабым голосом.

— Домой, — сердито ответил парень. — А ты как думаешь? Тесса, мы сейчас.

— Угу…

— Подожди! — Мира стала брыкаться и выворачиваться. — Пусти меня. Пусти!

— В чем дело? — в голосе Тима слышались опасные нотки. Ему нелегко дались последние пять минут, когда он сходил с ума от того, что Мира в смертельной опасности; от того, что демон выпущен на свободу и неизвестно, чем все закончится; от того, что василиск — не самый мирный зверек — пребывает отнюдь не в радужном настроении; и много еще от чего…

И теперь, когда все вроде бы позади, его красота опять капризничает. Что не так-то? Ну что опять не так-то?!

Этот крик души он озвучил. Мира, которая уже стояла на полу и оглядывалась по сторонам, деловито осведомилась, как будто не она пару минут назад умирала от страха:

— Сдох?

— Кто его знает. Валяется вон. Надо у Тессы спросить.

— Это она его? А я думала ты… и ты.

— Я и я, как ты выразилась, оказался бесполезным. Было интересно, но не более.

— Какой ты, однако. То есть Тесса нам жизни спасла.

— Тебе точно. Мне — еще не факт.

— И что, теперь ее благодарить надо? — недовольно спросила Мира. — После всех ее вывертов? Да я скорее себе язык отрежу.

— Охотно тебе в этом помогу, — донеслось сверху язвительное. — Даже нож заточу, чтобы одним движением — и оп! Глупых мыслей ты больше изрекать не сможешь. Все вздохнут с облегчением. А если тебе еще и руки подкоротить, чтоб не трогала чего не надо, да засунуть куда нормальный живой заглянуть побрезгует, вообще красота будет!

Мира не стала спорить — еще слишком свежи были воспоминания о недавно пережитом ужасе, и что бы она не говорила, а в душе была благодарна Тессе за помощь — ведь колдунья могла и не вмешиваться, и никто бы за это ее не осудил. Колдуны — что с них возьмешь!

— С чего ты взяла, что это я виновата в том, что василиск появился? — правильно поняла намек Тессы ведьмочка.

— А кто? — резонно осведомилась колдунья. — Тим не настолько дурак… по крайней мере, во всём, что не касается выбора женщин… впрочем, ему мучиться, не мне.

— Тесса! — это влез Тим. — Лучше бы помогла Миранду вытащить.

— А она что, уже около лестницы? — деланно удивилась колдунья. — По-моему, ее опять куда-то потянуло.

И то верно. Как только Тим отвернулся, Мира рванула — по памяти — к тому месту, куда должна была упасть отброшенная рядовым Брайтом коробка. Девушке повезло — наткнулась на нее сразу же. Пошарила руками по полу в поисках гипотетически выпавших бумаг, но было пусто — значит, все на месте.

— С ума сошла? — Тим достал телефон, чтобы видеть хоть что-то, и ринулся следом.

— Держи, — девушка сунула парню коробку и решительным шагом направилась к лестнице. — Зря мы, что ли, с василиском сражались.

— Мы? — нехорошим тоном протянул рядовой Брайт. — Мы сражались? Ну-ну.

— Ой, вот только не надо этих «я же говорил, ты же полезла»… я и так все знаю. Осознала и раскаиваюсь. Искуплю. Впредь постараюсь от поспешных поступков воздержаться. — Но в голосе ведьмочки не слышалось ни чувства вины, ни огорчения по поводу собственной бестолковости. Ничего, подобающего случаю.

Мира вообще отличалась отнюдь не редким качеством — как только опасность проходила, выкидывала произошедшее из головы и шла дальше. Будто ничего и не было. Она жила по принципу: переживать будем потом, сейчас есть дела поважнее. И каждый раз переживания откладывались и откладывались, потому что каждый раз находились дела более важные и срочные.

Что она будет делать, когда дела закончатся, и водопад эмоций обрушится на нее, она не знала. И знать не хотела, ибо конца и края проблемам видно не было. Только смутно надеялась, что к тому времени, как это случится, ощущения поутихнут, потеряют актуальность и остроту.