Кто громче всех всегда кричал: «Позор»? Кто злорадно объявлял ведьмами и посылал на инквизиторские костры миниатюрных красоток, на которых заглядывались чужие мужья? Соседки с коренастыми фигурами 90х90х90. Вам ничего не напоминает жгучее желание современных местных дам перевязать красивым женщинам маточные трубы?

Героиня новеллы Кармен, с точки зрения «невостребованных шкатулок» – слабая на передок развратница, шлюха, каких свет не видал, проститутка, скачущая по постелям. Но вот темпераментной, страстной Кармен посвящены оперы и балет, её боготворят мужчины. Впрочем, Кармен – не Саша из провинции – не далась бы на съедение аудитории и быстро бы всех отбрила.

Я не защищаю порок. Я защищаю женскую красоту. Красавицам всегда труднее, чем дурнушкам (горе тем, через кого в мир входит соблазн).

Напрасно, Саша, вы поехали на это шоу. Но вы не пошли бы на тестирование, искренно, стопроцентно не будучи уверенной в результате… Боюсь, если организовать во всём мире тотальную проверку мужей на отцовство – последует такой страшный переполох, такой поднимется неслыханный бум семейных драм и трагедий, разоблачений, инфарктов, разводов, а то и смертоубийств, такая начнётся путаница и неразбериха в мировом масштабе – не приведи Господи. Давайте уж не открывать этот ящик Пандоры.

На этом я отпускаю кнопку «пауза» и возвращаюсь к прерванной истории.

…Итак, моя Алёнка на самый-самый случай явно не тянула. Деревенская девчонка, закончила педучилище. Отбарабанила в какой-то дыре три года по распределению. Родители поднатужились и купили дочке халупу на окраине города. Первым делом она пошла в гороно насчёт работы. Работы не было: все школы плотно укомплектованы. Заглянула в милицию – нужно было забрать паспорт с отметкой о прописке.

И тут ей неслыханно повезло. Начальник отдела задержал взгляд на Алёнке: «Учительница? О, значит грамотная. Пойдёшь работать в нашу систему?» Подмигнул: «Соглашайся. Замуж выскочишь. А так глухо: у нас здесь второе Иваново – город одиноких учительниц».

Однажды сотрудник подвёл к её столу парня.

– Алёна Батьковна, замуж хочешь? Хороший человек! Понравилась ты ему: познакомь да познакомь.

Потом она подтрунит над своим возлюбленным: «А что, слабо было одному подойти? Друга для поддержки штанов с собой прихватил?» – «Считай, это был мой сват, – ответил он. – Ты поняла, насколько для меня это всё серьёзно?»

Первые поцелуи, первые объятия в закоулках вечерних пустынных милицейских коридоров. Алёнка пугливо отскакивала, при звуках чужих шагов… Кто-нибудь из инспекторов насмешливо оглядывал их: «Воркуете, голубки?» Он ждал её со службы, провожал до дома. А однажды остался до утра… Алёнка по телефону намекнула маме, что у неё появился парень: скоро быть свадьбе.

А потом… Потом она подслушала, как в соседнем кабинете её возлюбленный, окружённый людьми в погонах, рассказывает со смаком, в подробностях, как Ленка ему отдаётся в постели. С какими восклицаниями, в каких позах: и так, и эдак – ах, чертовка! Люди в погонах одобрительно ржали.

Алёнка почувствовала, что умерла. С помертвелым лицом она прихватила пузырёк с химическими чернилами, вошла в ржущий кружок и вылила «жениху» на голову полный пузырёк. Потом вернулась и мёртвой рукой написала заявление об увольнении.

Прошёл год. Пришла новая весна, и Алёнка робко ожила. Она к тому времени устроилась делопроизводительницей в автопарке. Некий водитель Лёша через кумушек-друзей из милиции узнал, как «чертовка Ленка» хороша в постели, и не стал давать ей прохода. Как запищало его ущёмлённое мужское самолюбие, когда Алёнка в резкой форме дала ему от ворот поворот!

– Ну, погоди, шлюшка, попомнишь у меня, – злобно пообещал Лёша. – Менту давала, а я, значит, рылом не вышел?

Алёнка не придала значения его словам. До тех пор пока молодые водители, один за другим, не зачастили к ней с непристойными предложениями. «Ты чо, как не родная? Лёха говорит, ты из таких. За гаражами, говорит, с тобой перепихоном вовсю занимается».

Как рыдала за своим столом Алёнка! Вошла пожилая бухгалтерша. Выслушала икающую, бьющуюся в рыданиях, кричащую, что не хочет жить, девушку. Умыла её зарёванную мордаху, напоила чаем, расчесала и переплела растрепавшиеся косёнки. Алёнка по-детски уткнулась в мягкие тёплые колени бухгалтерши, и она баюкала её как маленькую.

– Я им у директора устрою разбор полётов, с записью в трудовую книжку. Они у меня лбищами-то перепихнутся. Про «не хочу жить» чтобы больше не заикалась. Всё у тебя будет в жизни хорошо и чисто, вот увидишь. И дом будет, и детки, и муж настоящий. А это ж не мужики, это… – она добавила грубое, обидное слово. – Пока одни мужики об этом болтают, другие это делают.

Как вы сами давно догадались, несчастная зарёванная Алёнка и есть сегодняшняя Елена Прекрасная. К счастью, тогда ещё не существовало передачи «Чужое грязное бельё». А то Алёнка, по наивности вздумав искать защиты на телевидении, была бы, пожалуй, осмеяна, освистана и опозорена на весь белый свет, а её история перевёрнута с ног на голову. И Алёнкина жизнь приняла бы совсем другой, печальный оборот.

Единственное, о чём иногда она жалеет: о тогдашних горьких девичьих слезах. Нужно было их беречь, каждую слезинку как жемчужину. Мудрец сказал: «Будьте осторожны, не дайте женщине заплакать. Потому что Бог считает её слёзы».