– Пойдем, горюшко, – Жорик уверенно взял меня за плечи и слегка подтолкнул к выходу из палаты.

Я даже забыла обидеться на подобное обращение.

– Погодите, – Шурик вдруг перешел на деловой тон, – Георгий, ты так ничего и не рассказал о шантажисте.

По лицу Жорика на миг пробежала тень растерянности.

– А что рассказывать? – пожал плечами опер, – Сумку с деньгами я оставил в кабинете у Виктории. Под столом.

Мы с Викой тут же вспомнили, как опер попросил закрыть кабинет на ключ и понимающе закивали.

– А шантажист?

– Бежал, – развел руками опер, – Ныне вне зоны досягаемости.

– А его сообщник?

– Там же.

Я глядела на него широко раскрытыми глазами. Похоже, я одна из присутствующих понимала, что означают его слова.

– А плёнки с моими фотографиями?! – Виктория аж отпустила руку Шурика от беспокойства.

– В начале расследования, вроде бы, была одна плёнка? – хитро улыбнулся опер, намекая на Викину склонность к преувеличениям.

– Ну, хоть одна! – Вика намеков на свою персону не понимала, – Где она?

– Возможно, завтра принесу, – спокойно ответил опер, – Думаю я знаю, где их достать.

– Подробнее! – потребовала Виктория.

Жорик поморщился.

– Только без истерик, пожалуйста, – он склонил голову на бок и, четко выговаривая слова, произнес, – Подробностей не будет. Я обещал вернуть деньги? Вернул. Также гарантирую, что этими снимками больше никто не попытается воспользоваться для шантажа. Возможно даже, я принесу завтра эту пленку.

– Но Георгий, я же должна знать, кто угрожал моей карьере, – робко начала Виктория.

Я вдруг решила, что личное счастье изменило её в лучшую сторону. Раньше она бы набросилась на Жорика разъяренной фурией, вымогая ответов.

– Он прав, – вмешался Шурик, – У каждого существуют свои профессиональные тайны. Достаточно того, что тебе, Вика, больше ничто не угрожает…

Виктория недовольно насупилась, став вдруг ужасно похожей на собственную дочь. Нахмурилась, но смирилась. Странно, когда я была замужем за Шуриком, моей вспыльчивости это ничуть не мешало.

– Ну вот, – моя вредность решила поддержать Викторию, – Я не согласна! Мы столько всего пережили, что теперь хотим хотя бы понимать из-за чего… Требую объяснений!

– Начинается, – тяжело вздохнул Жорик, – Пойдем, а? Пожалуйста…

Я тяжело вздохнула и направилась к дверям.

– Что-то ты стала подозрительно покладистой, – засмеялся вслед Шурик.

Я обернулась, как от удара, и густо покраснела. Бывший муж хитро подмигнул. Я, показав ему кулак, выскочила за дверь. Еще не хватало, чтобы он меня поддразнивал!

– Господа! – прокричала нам вслед Виктория, – Я вам безмерно благодарна за работу. Не забудьте зайти завтра за окончательными расчетами.

– Поразительно! Виктория сама заговорила о зарплате? – делилась я своим удивлением с опером уже в коридоре, – Видимо, это она раньше злой была, пока у неё велосипеда, точнее Шурика, не было.

– А может, ты просто плохо её знала и неправильно о ней думала? – очень серьезно спросил Жорик.

– Может, – быстро ответила я и отвела глаза.

– О! Я Шуркин Форд под офисом у Виктории оставила. Надо поехать забрать? – спросила я, когда мы вышли из больницы.

– Не такой уж он и Шуркин, – вместо ответа сообщил Жорик, чем снова навел меня на мрачные мысли о том, как грустно будет расстаться с этой машиной.

Решили, что машина не пропадет. Я вспомнила о внешнем виде моей квартиры уже возле двери.

– Ой, я забыла тебя предупредить… У меня уборка, ты не пугайся.

– Обычно просят не пугаться беспорядка.

– Уборка – это несколько страшнее, – честно сообщила я и впустила опера в квартиру.

Жорик не испугался, напротив, тут же принялся распределять обязанности.

– Ты тогда заканчивай наводить беспорядок, а я займусь обедом, – сообщил он.

– Лишь бы покомандовать! – возмутилась я.

Размахивая веником, я отчаянно пыталась сформулировать свой вопрос. Так и не придумав достойной формулировки, я решила действовать наобум.

– Скажи, опер, – я стояла с наполненным пылью совком посередине кухни, – Почему ты вернулся? Почему не уехал?

Жорик смотрел на меня непонимающе. Я выкинула мусор, вытерла руки о футболку. Потом поняла, что не права. Вымыла руки с мылом, снова вытерла их о футболку, снова поняла, что не права и воспользовалась полотенцем. Всё это время опер испытывал моё терпение.