И вот одна из таких групп на рассвете подошла к шоссе Градец-Кралове — Голице. Выбрали удобное для засады место и залегли в кустах.

Только стал редеть утренний туман, как по шоссе один за другим поехали небольшие грузовички, груженные бидонами с молоком, — это чехи везли молоко на пункты сдачи.

Затем в сторону Голице на большой скорости пронеслось десятка два крытых грузовиков с солдатами. Тронуть их не решились — слишком уж неравными были силы. Это мчалось подкрепление для облавы на партизан, значит, гестаповская машина уже была пущена в ход.

Через час-полтора немцы со всех сторон будут с опаской прочесывать пустой лес. Партизаны переглядывались и посмеивались.

Вдруг правый наблюдатель подал условный сигнал. Колонну грузовиков спешила догнать легковая автомашина— длинный серый «оппель-адмирал».

Дружно ударили автоматы и винтовки. Было видно, как ветровое стекло «оппеля» брызнуло во все стороны осколками. Машину бросило в сторону. Она на всем ходу съехала правыми колесами в канаву, осела пузом на бровку и, проехав юзом несколько метров, остановилась.

Из нее тотчас же выскочили два гитлеровца в черных мундирах и бросились в кусты по ту сторону дороги.

Одного из них, длинного, голенастого, очередь трассирующих пуль из трофейного немецкого пулемета настигла возле самых кустов, и он с разбегу уткнулся головой в колючий шиповник. Второй скрылся в зарослях. За ним побежали трое партизан, и вскоре там хлопнул пистолетный выстрел — это обезумевший от ужаса гестаповец, которому за каждым кустом мерещился партизан, покончил с собой, хотя и имел полную возможность уйти.

В машине был найден еще один убитый гитлеровец, — судя по документам, — врач пардубицкого гестапо Вилли Праузе. Самым же удивительным было то, что убитым возле куста шиповника оказался руководитель противопартизанского отделения пардубицкого гестапо штурмбанфюрер СС Генрих Ашенбреннер. Это он был главным организатором всех проводимых против партизан карательных мероприятий в Пардубицком крае.

Ашенбреннер был широко известен своей звериной жестокостью и садизмом. И как всякий палач и садист, был трусом. Трясясь за свою шкуру, он на всякий случаи и на эту, последнюю в своей жизни, облаву на людей потащил с собой врача.

Но врач уже ничем не мог помочь своему шефу. Выброшенный из машины, его труп валялся в придорожной канаве. На расстегнутый, с вывороченными карманами его мундир падали крупные хлопья сажи от пылавшего на обочине «оппель-адмирала»…

…Поздно ночью мы с Сашей Богдановым пришли в село Добжиков. Направились прямо к стоящему на окраине села двухэтажному зданию школы. Надеялись несколько часов передохнуть у учителя Долежала. Мне часто приходилось бывать у гостеприимных Иозефа и Божены Долежалов. Их уютная двухкомнатная квартирка находилась в нижнем этаже. На втором этаже, прямо над ними, такую же квартиру занимал начальник добжиковской жандармерии Гавелка. Это обстоятельство, при известной осторожности, делало квартиру Долежалов еще более надежной — что может случиться под носом у начальника жандармерии? Здесь, в квартире Долежала, хранилась надежно спрятанная наша четвертая, резервная радиостанция «Север».

Возле окна квартиры Долежалов немного постояли, послушали. Тишина. Все спало глубоким сном. Только в деревьях школьного сада монотонно насвистывала соня-сплюшка — «сплю, сплю», короткая передышка — и опять «сплю, сплю».

В окне на втором этаже открыта фрамуга. Спит Гавелка. А может быть, беспокойно ворочается в кровати? Было о чем подумать жандарму в апреле сорок пятого года…

Богданов ногтем поскреб по стеклу В темном проеме окна показалось светлое пятно. Рассмотрев нас, Долежал помахал рукой, давая знак, чтоб шли к двери.

Не скрипнула хорошо смазанная дверь.

Мы сняли ботинки, чтоб, упаси боже, не потревожить пана жандарма и вошли в кухню.

Через несколько минут было приготовлено эрзац-кофе, на табуретке стояла огромная эмалированная миска с теплой водой, а рядом лежал кусочек настоящего, довоенного, мыла. Но главное впереди — несколько часов сна в чистой постели. Какое блаженство…

Утром я проснулся пораньше. Долежал был уже на ногах. Он сообщил, что полчаса назад Гавелка убежал в село. Очевидно, его срочно вызвали в участок. В школе в тот день по случаю пасхи занятий не было.

В это утро мне предстояла встреча с учителем Йозефом Киттлером из села Горные Елени. Киттлер два дня назад по нашей просьбе ездил в город Рыхнов для уточнения сведений о только что прибывшей туда воинской части. Саша Богданов остался в школе.

Чешский патриот, учитель из села Горные Елени, ныне доктор педагогических наук Иозеф Киттлер.

По пути к песчаному карьеру, возле которого договорились встретиться с Киттлером, я зашел в избушку Маклакова. Хозяев к тому времени уже не было в живых. Первой две недели тому назад умерла Мария Маклакова, а вслед за нею слег в постель и Степан Семенович. Провожая ночью очередную группу людей в партизанский отряд, старик промок под дождем, простудился, и через несколько дней его не стало. Похоронили его рядом с женой на кладбище в Замрске. Это была тяжелая утрата для нас.