Доходы людей, занятых в коммерции, колебались в широких пределах. На одном конце шкалы находились те видные горожане, занимавшиеся торговлей, которые официально считались самыми привилегированными после дворян и имели состояния, доходившие до 100 тыс. руб. На другом конце стояли уличные разносчики, обычно только что прибывшие из деревни, которым ещё не на что было арендовать лавку, а тем более вступить в гильдию. Они ходили по улицам и торговали тем товаром, что носили с собой на лотке – доске, к углам которой привязывали шнур или веревку, перекинутую через шею, или в корзинках, бочках, коробах. Основное же большинство торговцев оказывалось между этими двумя полюсами: их доходы превышали прожиточный минимум, однако риск остаться без средств всё же существовал. Богатые купцы достигали уровня жизни, сравнимого с дворянским (которому они подражали), особенно после того как в законодательных актах 1775 и 1785 гг. был уточнён и разъяснён правовой статус купечества. Время от времени их приглашали на придворные праздники, куда довольно часто допускали по билетам – надежный способ отсеять тех, кому недоставало средств, чтобы войти в избранный круг. Самые богатые купцы имели дома в респектабельных центральных районах города и участвовали в городском управлении. В числе наиболее зажиточных были купцы из Англии, населявшие одну из самых восхитительных столичных улиц вдоль левого берега Невы, вниз по течению от последнего моста. Она уже была известна в обиходе как Английская набережная, и авторы описаний Петербурга считали, что она не уступала великолепием ни одной улице в мире.

Купцы со средним достатком селились во всех частях города, но больше всего их насчитывалось в районе, с 1770 г. именовавшемся Третьей Адмиралтейской частью, а также в Московской части и на Васильевском острове. Постоянно обитавшие в Петербурге выходцы из Западной Европы находили, что купцы такого уровня могут жить здесь с гораздо большим шиком, чем во многих других городах. Можно было нанять сколько угодно слуг за совсем низкое жалованье, что позволяло множеству купеческих семейств содержать штат прислуги в десяток – полтора человек [126] . Впрочем, благополучие было преходяще, и купцы, чаще остальных категорий населения жившие не по средствам, частенько разорялись [127] .

Для того чтобы приписаться к купечеству, требовался сравнительно крупный капитал – 500 руб., поэтому многие люди, занятые коммерцией, торговали нелегально, без регистрации. К их числу принадлежали не только те, у кого просто не было минимального капитала, но и члены других сословий, уклонявшиеся от своих сословных обязанностей. Если они вообще были куда-то приписаны, то к мещанам или к посадским, а права этих категорий в делах торговли были определены менее ясно и хуже защищены, чем права приписанных к купечеству. Крестьяне, жившие за городом, но постоянно торговавшие в городе своей продукцией, не могли претендовать на регистрацию ни в одном из разрядов горожан. Как правило, ни мещане, ни посадские, ни крестьяне не арендовали лавки. Однако под их торговлю отводились пустые площадки на рынках и базарах с условием, что никаких постоянных или временных построек там не будет [128] . Другие торговцы нанимали угловые помещения в подвальных этажах больших домов, где и жили, и торговали.

Как и внутри купечества, внутри ремесленного сословия наблюдалась большая разница в уровне доходов. Несмотря на то что никто из ремесленников не был так богат, как высший слой купечества, квалифицированные мастера, в основном иностранцы, могли заработать свыше тысячи рублей за год. Тем не менее к концу екатерининского царствования лишь единицы из ремесленников владели собственностью в центральных частях города, хотя довольно многие, разумеется, жили там на съёмных квартирах. Большинство же обитало в удалённых районах, где жилище нередко служило им и местом работы [129] .

Доля городского населения, связанного с военной службой, в екатерининское время оставалась постоянной, на уровне примерно пятой части от общей численности [130] . Как отмечалось выше в этой главе, громадный военный гарнизон существенно увеличивал перевес мужского населения в городе. Отборные гвардейские части, состоявшие из молодых дворян, занимали отдельные слободы по Фонтанке. Несколько площадей, в первую очередь Царицын луг, который позднее назвали Марсовым полем, были отведены для летних парадов и строевых учений четырех гвардейских полков. Эти полки участвовали в торжественных парадах в честь приезда членов иностранных царствующих домов, в праздничных церемониях по случаю отбытия и возвращения императорского двора после длительного отсутствия в столице. Служба в гвардии помогала многим провинциальным дворянам войти в ускоренный темп петербургской жизни. Некоторые, привлеченные её удовольствиями, оставались в столице после выхода в отставку и либо занимали посты в гражданской бюрократии, либо просто пользовались множеством городских возможностей, не доступных в провинции.

Регулярные части армии и флота под командованием офицеров-дворян составляло в основном крестьянство. Со времен Петра Великого эти войска размещались не в казармах, а стояли на постое в домах гражданского населения. Горожане стонали под бременем постойной повинности и издавна пытались от неё избавиться. Принимая во внимание их непрерывные жалобы, генерал-полицмейстер Н.А. Корф в начале 1763 г. представил план, призванный облегчить эту ношу [131] . В результате домовладельцы постепенно получили возможность вместо постоя платить дополнительные налоги. В свою очередь, эти денежные поступления направлялись на строительство больших казарм, которые и сейчас стоят в центральных районах города.

Подобно молодым дворянам из гвардейских полков, рекруты, набиравшиеся в армию и на флот, попав на военную службу, впервые после деревни сталкивались с городской жизнью. Но для них город был не столь притягателен; почти все они были без средств, одиноки, вдали от дома, и, наверное, им надоедала гарнизонная жизнь. Неудивительно поэтому, что солдаты, матросы, морские пехотинцы часто попадали в полицию за драки, пьянство, воровство или убийства [132] . Семьи женатых солдат могли жить вместе с ними, но только не в военное время. Им было очень трудно найти жильё, потому что солдатам полагалось селиться поблизости от полковой штаб-квартиры, а съёмные квартиры в центре города были им не по карману. Поэтому солдатские жены и даже дети нередко пополняли семейный бюджет, торгуя вразнос молоком, зеленью и проч. Солдаток в народе часто приравнивали к проституткам, и, конечно, случалось, что нужда доводила их и до этого [133] .

Хотя жизнь в городе была дорогая, многие военные, отслужив свой срок, оставались в Петербурге. Некоторые из первых благотворительных начинаний в городе предназначались для помощи этим солдатам, солдатским вдовам и сиротам. Иначе им предстояло перебиваться не лучше, чем только что прибывшим в столицу деревенским жителям, ведь большинство отставных солдат не владели никакими профессиями, пригодными в мирной жизни [134] . Правда, их охотно брали в сторожа и привратники, но жалованье никогда не превышало 30 руб. в год.