Невеста, выслушав все это, наморщила носик, прозрачный, как крылья бабочки, и сказала: "От тебя воняет, старая, поди прочь, пусть с кухни тебе вынесут репу".

Ее рот был красив, даже когда она произносила эти слова, а голос напоминал самые нежные звуки, какие Крабат извлекал из своего кларнета.

Крабат и Якуб Кушк возвратились домой и стали совещаться, потому что знали, что нужно сделать, но еще не придумали, как это сделать.

Крабат не хотел прибегать к помощи своего посоха - кларнет снова превратился в посох, - хотя, по мнению Якуба Кушка, немножко волшебства им не помешало бы. Но Крабат решил воспользоваться сверхъестественной силой посоха только в самом крайнем случае, если не будет другого выхода.

Они сидели у мельничной плотины, свесив ноги в прохладную воду речушки. Крабат заметил, что его пальцы в воде казались больше и были погружены в воду глубже, чем на самом деле. Он хотел обратить внимание своего друга на это странное явление - тот, как всегда, когда нужно было что-нибудь серьезно обдумать, беззвучно дул в свою трубу, - но внезапно обнаружил, что на блестящей поверхности трубы - их ноги в воде, сами они на берегу, ивы у речки, мельница отражались удивительным образом: близкое казалось маленьким, а далекое большим, и не было пространства между далеким и близким.

"Что сумела вода и блестящая труба, смогут зеркало и отшлифованное стекло", - сказал он.

Они принялись за работу и очень скоро, стоя у мельницы, увидели самих себя со спины и все, что было за ними. Якуб Кушк быстро сообразил, как ему держать трубу, чтобы изогнутая сверкающая медь превратилась в настоящее волшебное зеркало.

Затесавшись в дворню Райсенберга, они помогали белить стены, чистить печи, расставлять мебель и таким образом удачно завершили свои приготовления: стоя в нише парадного зала, в блестящей воронке трубы можно было увидеть покои, где стояло брачное ложе.

В день свадьбы они проникли в замок под видом музыкантов - мельник с трубой, а Крабат с кларнетом.

На мельника Вольф Райсенберг не обратил внимания, а Крабату сказал: "Давно бы так, Крабат. Этим путем ты скорее доберешься до своего проса.
– И он протянул ему наполовину опорожненный кубок: - Знай мою доброту".

Крабат сдержал свой гнев и проговорил спокойно: "Люди рассказывают, что ты можешь видеть себя в будущем".

"Ты опять опоздал, Крабат, - ответил тот насмешливо.
– Я уже знаю это от своей невесты".

Крабат сказал: "Я не верю, что тебе это удастся. Ведь я же этого не могу".

Вольф Райсенберг покатился со смеху. "Ты дурак, Крабат, - произнес он дружелюбно.
– Что позволено одному, того нельзя другому. Я могу тебе это и по-латыни сказать: Quod licet Jovi... (начало латинской поговорки: "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку") да только ты, остолоп, все равно не поймешь".

Придя в отличное настроение, он похлопал Крабата по спине рукой, затянутой в перчатку, и сам себе удивился: как милостиво он обращался сегодня с Крабатом. Правда, его немного смутило, что Крабат был нынче так кроток. Должно быть, дело в празднике, подумал он.

Пир становился все веселее и шумнее. Якуб Кушк, играя на трубе, заставлял красивую и веселую невесту кружиться по залу все быстрее и быстрее, она охотно бы передохнула, но, пока играла труба, не могла остановиться. Разгорячившись, она утоляла жажду крепким вином. Когда невеста сообразила, что еще одна рюмка может переполнить чашу, она приказала отвести себя в брачные покои. Вольф Райсенберг обещал вскоре последовать за нею, но прежде хотел убедиться, правду ли ему нагадали, ведь часы скоро пробьют полночь.

Камеристка невесты была племянницей мельника - у того повсюду были племянницы и кузины; она провела Крабата к невесте. Без платья, в бледном свете луны, он мало отличался от Райсенберга. Невесте было велено не открывать глаза и не мешать жениху болтовней. Поэтому она не удивилась молчанию Крабата, тем более что его действия отвечали всем ее ожиданиям.

Когда дело дошло до того, чтобы в третий раз ответить ее ожиданиям, пробило полночь, и Якуб Кушк отвел Вольфа Райсенберга, которому очень хотелось увидеть себя в будущем, в нишу. Райсенберг отчетливо увидел брачное ложе, которое почему-то приняло странную овальную форму.

"Видишь ли ты себя?" - вкрадчиво спросил мельник.

"Черт побери, - ответил Райсенберг, - как в зеркале!"

Предвкушая грядущие события и понимая, что такой великий праздник случается не каждый день, он в течение целого часа наслаждался будущим, позабыв о настоящем. В это время Крабат и Кушк поменялись местами, и, пока Крабат держал перед глазами Райсенберга трубу, в которую тот смотрел, как в зеркало, мельник крутил свою мельницу, и невеста пила вино там, чтобы освежиться, а Вольф Райсенберг здесь, чтобы распалить себя.