Где-то у плетня возле горящей постройки дряхлый старик усаживает торопливо на коня парнишку лет четырнадцати.

— Скачи к атаману Ермаку, внучек… Беда, скажи! Ивана Кольца, скажи, полонили. Ермак тут недалече, в Парамоновом затоне стоит.

Мальчишка ударил голыми пятками коня, полетел вдоль дымной улицы. Старик, навалясь грудью на плетень, провожал его взглядом.

…Едва мальчишка скрылся в дыму, на голову старика со свистом опустилась сабля знакомого уже татарского военачальника. Конь его закрутился перед плетнем.

— Стариков, старух и детей — всех до одного резать! — кричит он. — Остальных вязать!

Старик с окровавленной головой, повернувшись к горящему жилью, медленно оседает вдоль плетня.

В Парамоновом затоне качалось около дюжины речных стругов, на берегу был разбит казачий лагерь. Меж многочисленных палаток и шатров горели костры, казаки готовили на них пищу.

Отдельным станом в лагере, со своими палатками, повозками и лошадьми расположился царский стрелецкий отряд.

Среди других размерами и ярким цветом выделялся шатер, стоящий недалеко от воды. У входа стояла икона-знамя Ермака — одетый в доспехи архангел Михаил поражающий копьем с коня извивающегося дракона. Тут же — четыре казака-стражника.

Внутри шатер был устлан коврами, невысокий столик уставлен золотой и серебряной восточной посудой с яствами.

— Справно живешь, Ермак Тимофеич, — проговорил сын боярский Дмитрий Непейцин, сидящий за столом в кресле, по красоте и богатству чуть ли не ханском. Он кивнул на видневшиеся через поднятый полог струги: — Опять в разбой собираешься?

— Донские казаки люди вольные. Хлебов мы не сеем, скотину не разводим, — проговорил в ответ чернобровый, с вьющимися волосами лет под сорок казак, плотный и тяжелый, в кольчуге под кафтаном. В отличие от Ивана Кольца узнать в нем бывшего кандальника Строгановых было трудно, короткая черная борода как-то сильно изменила его. — Живем походами.

— Знает государь Иван Васильевич о подвигах да отваге донских и волжских казаков, — проговорил Непейцин. — И часто призывает их на свою цареву службу. Счас вот многие казаки стоят на литовских рубежах, воюют в Ливонии. А ты со своими вольными казачками не хошь?

Ермак молчит.

— Государево жалованье щедрое: и деньги, и сукна, и соль…

— И соль… — усмехнулся Ермак.

В шатер врывается пятидесятник Матвей Мещеряк:

— Атаман! Татары жгут Нижний городок! Казаков побили! Ивана Кольцо в полон взяли!

— Ивана?! — страшно взревел Ермак, схватил шлем, саблю, ринулся из шатра.

…Вскакивает Ермак на коня, гнется под ним конь.

…Вскакивают на лошадей казаки. Среди них и мальчишка-гонец, за плечами у него уже лук и колчан со стрелами.

— Малец тут откуда? — крикнул Ермак.

— Он с вестью о татарском набеге прискакал!

— Мальцу тут быть. — Ермак выдернул саблю из ножен. — С богом, братцы!

Казаки поскакали за Ермаком. Поскакал и парнишка.

На поляне, окруженные плотным кольцом татар и янычар, лежат в пыли человек 50 полонников — молодых парней и девок. Парни почти поголовно повязаны, все в растерзанных одеждах, окровавленные.

Свирепого вида янычар приволок за косы еще одну почти обнаженную девку, бросил к пленникам.

— Все жилища пошарили? — спросил Омар Гази.

Татарский военачальник указал плетью на горящее селение.

— Живых там больше нет.

— Пленников разделим пополам, — сказал Омар Гази.

— Ты справедлив, сакка-баша, — поклонился татарин.

Татары и янычары принялись пинками и плетьми поднимать лежащих, не связанным еще — связывать руки на животе, концы арканов привязывать к седлам.

И вдруг визгливый вскрик:

— Каза-аки-и!

С пригорка к горящей деревне катилась лавина всадников. С визгом татары и янычары начали вскакивать на коней. Навстречу казакам полетели стрелы. Вот одна ударилась о кольчугу Ермака, скакавшего впереди других. Кольчугу стрела не пробила, упала на шею коня, потом на землю.

Еще несколько мгновений — и началась жестокая сеча.

…Ермак скрестил саблю с тем свирепым янычаром, что волок недавно полуголую девку. Кони их взбыдились. Турок рухнул с разрубленным плечом.

…Ермак взлетел в гущу связанных полонников.

— Кольцо?! Иван! — вскричал он. — Где Иван Кольцо?

— Янычары кинули его через седло и ускакали с ним, — произнес один из мужиков.

— Ускака-али? — яростно прорычал Ермак и ринулся к Мещеряку, который бился в самой гуще, орудуя саблей и топором против двух татар.