— Подождете! — резко ответила Лидия. Она приблизилась ко мне, протянула руку, запустила ее в мои волосы. Я дернулся, пытаясь отстраниться, прикосновение ее холодных пальцев было неприятным. Сейчас Лидия вызывала лишь омерзение.

— Не дергайтесь, господин инквизитор, — она нахально улыбнулась. — Если хотите договориться, придется потерпеть. Ведь это такая малость, чуть-чуть потерпеть меня, верно?

Она привстала на цыпочки, и я почувствовал ее горячее дыхание у себя на шее.

— Говорите. Что за язык?

— А какие у меня гарантии, что вы сдержите обещание? — просипел я, стараясь не глядеть на нее.

— Только мое слово, господин инквизитор. Придется вам рискнуть. Я не трону плантацию и не оставлю без крова помчика и его семью. Довольны? В отличие от ваших товарок, я всегда держу слово. Кроме того…

Она не договорила, и я нахмурился.

— Кроме того что?

— Не важно. Говорите, я жду. А то ведь могу передумать. И не дай вам боже Единый меня обмануть. Кровью умоетесь.

Я тяжело сглотнул. Прости меня, господи Единый, это не ложь, просто… И она все равно никогда не узнает, что Завет…

— Вижьенер. На нем составлен Завет, — шепнул я и отстранился наконец от нее.

Она постояла чуть, потом кивнула.

— Они могут остаться в поместье. Пока я не найду на него покупателей. А потом пусть убираются отсюда. Если не ошибаюсь, у них осталась еще в собственности лесная хижина где-то высоко в горах. А что будет с плантацией… Пусть решает новый владелец.

Лидия кивком головы отпустила рабочих, потом перевела тяжелый взгляд на меня.

— Кроме того… — начала она, и у меня от дурного предчувствия заныло в желудке. — Я не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться выражением вашего лица, господин инквизитор…

Она снова приблизилась, взяла меня под руку, я не посмел даже вырваться, моля в душе Единого, чтобы она быстрей убралась отсюда. Отсюда и из моей жизни. Навсегда.

— Посмотрите на это милое семейство. Наслаждаетесь ролью благодетеля-спасителя? Ну так я вам немного подпорчу удовольствие, — она говорила очень тихо, зло и устало. — Как вы там сказали? Дети не в ответе за грехи родителей? Правда? Посмотрите на этого благочестивого старца, что сорок лет назад разрушил жизни Николаса и его матери. Это он породил на свет страшное чудовище, мальчика-колдуна, но думаете, он этим ограничился? Нет. Я наводила справки, только по официальным выпискам из архива соседнего городка, в нем за последние двадцать лет погибли или пропали… знаете сколько шлюх? Семьдесят шесть девушек. И это только те, о которых заявили.

Я попытался возразить, но ее ладонь легла мне на губы. Я стиснул зубы и промолчал.

— Единожды совершив зло и оставшись безнаказанным, человек будет творить его вновь и вновь. Слишком велик соблазн. Я точно знаю, что он избивал и калечил девушек. А вот эта тихая женщина рядом с ним, его жена, ее он тоже бил. А она молчала. Молчала из страха или нежелания потерять такую привычную жизнь богатой знатной помчицы. А еще она видела, что он приходит после борделя в окровавленных рубашках, с истертыми кулаками, но ее он наверняка после своих вылазок не бил. И она продолжала молчать, радуясь, что досталось не ей. Хотя ее слово могло спасти кому-то жизнь. А знаете, что самое смешное?

Лидия зло хохотнула, и я оттолкнул ее руку от себя. Было очень душно, несмотря на то, что солнце уже почти скрылось за горами.

— Кроме сына, вон того толстяка с обвисшими щеками, что проигрался в пух и прах, что демону душу продаст, лишь бы вновь сесть за карточный стол, была еще дочь. Знаете, что с ней случилось? Что могло случиться с милой девочкой, отец которой похотливый извращенец? Местный лекарь проговорился, что девчонка умерла из-за ранних родов. Знаете, сколько ей было? Тринадцать. А ее матушка наверняка все знала, знала, зачем папочка идет каждую ночь в комнату дочурки. Поцеловать на ночь. И не только. Но опять молчала, надеясь, наверное, что все образуется само собой. А когда бедняжка отмучалась, небось вздохнула с облегчением. Сыночек оказался таким же безвольным тюфяком, в мамочку пошел, а вот жениться его угораздило на настоящей мегере. Вон стоит. Вы знаете, что вся прислуга разбежалась, стоило мне появиться на пороге и объявить об их банкротстве? Она нещадно издевалась над всеми, садистка, что вполне достойна своего свекра, право дело…

Лидия перевела дух, и я покачал головой. Она пытается оправдать собственное зло, очерняя других?

— А та девчонка, что мне под ноги кинулась, внучка помчика. Такое невинное прелестное дитя, правда? Она вам нравится, господин инквизитор? — Лидия опять заглянула мне в глаза, пытливо дожидаясь моей реакции. Я упорно молчал, не желая ее лишний раз провоцировать. — В дедулю пошла девочка. Самое смешное, что папочка ее уже продал, за карточные долги, правда, продал дорого, как девственницу. То-то смеху будет, когда всплывет правда про то, что она спит с кем попало. Мне только интересно, дедуля совратил внучку, или внучка дедулю?

Мое терпение иссякло.

— Довольно гадостей! Или маленький мальчик тоже в чем-то виноват? Какую гнусность вы придумаете для него?

— Мальчик? — протянула задумчиво Лидия. — А знаете, у него был шанс вырасти нормальным, пусть в нищете или в рабстве, пусть небольшой, но был. А вы его лишили. Или вы правда думаете, что в такой семье он может остаться нормальным? Кто знает, возможно, злая шутка Единого когда-нибудь в будущем вас сведет, и вам придется отправить его на костер уже как колдуна, в очередной раз сокрушаясь, что не успели… Не успели предотвратить чью-то смерть. Прощайте, господин инквизитор.