— И тем не менее, мы вынуждены задать вам несколько вопросов, — отец Валуа не разделял радости епископа. — Зачем отцу Бульвайсу понадобилось вас похищать? Что он от вас хотел?

— Отец Бульвайс был почему-то уверен, что Завет у меня. И пытался заставить сказать, где он. — Я осторожно подбирал слова.

— И вы не знаете, почему он так думал?

Я помедлил, собираясь с мыслями, потом пожал плечами.

— Понятия не имею. Он все повторял, что Завет должен был быть у меня, потому что больше ему негде быть.

Епископ не выдержал.

— Этот мерзавец хотел вас подставить, послал вам его с почтой, но представляете, перепутал ваш адрес!

Отец Валуа кивнул, не сводя с меня взгляда.

— Действительно, при нем было обнаружено нераспечатанное послание с Заветом. Только вот он клянется, что ничего не посылал.

— Было бы странно, если бы он признался, нет? — кажется, я все больше преуспеваю в искусстве лжи.

— Странно то, что он признался, что действительно хотел вас подставить, но уверяет, что не посылал Завет по почте, что его должны были подкинуть в вашу комнату. Кроме того, почерк на конверте не похож на почерк отца Бульвайса.

— Не знаю, что вам и сказать. Возможно, его подельники что-то перепутали.

— Возможно, — отец Валуа поморщился, наблюдая, как епископ украдкой тянется за последней плюшкой на тарелке. — Будьте уверены, я проясню все детали этого дела. Но меня больше тревожит роль девицы Хризштайн во всем этом. Как получилось, что она узнала, где вас держат, господин инквизитор?

Я опять пожал плечами, но вмешался епископ.

— Так она написала отцу Бульвайсу. Предложила обменять его на Завет, и он…

— Я не видел этого письма, епископ, — холодно ответил церковник. — Она знает про Завет? Вы ей сообщили, господин инквизитор?

— Нет, я ничего ей про Завет не говорил. Но она и так знала, по вашей милости, что Святой Престол оплошал, потеряв нечто важное. А сложить два и два для нее не составило большого труда, уверяю вас. — Струйка холодного пота неприятно охладила спину. — А если вас интересуют подробности, то вам лучше поинтересоваться у госпожи Хризштайн лично.

— К сожалению, эта девка позаботилась об этом и привлекла слишком много внимания, в том числе со стороны вояга Хмельницкого. Он опять посмел угрожать Святому Престолу, в который раз! От вас одни неприятности, господин инквизитор!

Я разозлился не на шутку.

— От меня? Это я украл Завет? Это я опустился до найма головорезов, чтобы похитить и пытать священнослужителя? Это я поставил под угрозу сохранность апокрифа, отправив его простым письмом? Или может это я имел грязные делишки с колдуньей, что погубила сотни детей? Наживаясь при этом без зазрения совести? Это я…

— Довольно, — оборвал меня отец Валуа. — Ваша вина в том, что вы позволили влезть в это своей подружке…

— Она мне не подружка! — взорвался я, сжимая кулаки.

— Поэтому вы сейчас в ее доме? — насмешливо поинтересовался отец Валуа. — Поэтому вы тайком разглядывали пошлые картинки с ее изображением?

Епископ смущенно закашлялся.

— Простите, святой отец, но инквизитора не в чем обвинить. Госпожа Хризштайн выяснила, что на самом деле эти гнусные рисунки он отобрал у помчика Наварро, который специально заказал их у ее невольницы. И бедная госпожа Хризштайн всю дорогу так сокрушалась, что несправедливо обвинила господина Тиффано, а он всего лишь пытался защитить ее честь.

— Интересно, — отец Валуа прищурился, глядя на меня. Я судорожно пытался сориентироваться в новой информации. Сначала облила грязью прилюдно, а теперь значит сокрушается? — Это правда, господин инквизитор?

— Мне все равно, что вы думаете, — неожиданно для себя ответил я. — Мне не в чем себя упрекнуть перед ликом Единого. Если у вас все, то не смею больше задерживать.

Они ушли, а я все еще сидел в гостиной, не было сил подняться и вернуться в комнату.

— Господин инквизитор, давайте я вам помогу? — Тень подошла ко мне, участливо положила руку на плечо. — Будете ужинать с нами?

Я отрицательно покачал головой.

— Не хочу встречаться с вашей хозяйкой.

— Госпожа редко выходит к столу, — улыбнулась невольница. — Тем более, у нее опять дурное настроение, поэтому не только вы, но никто в этом доме не хочет лишний раз попадаться ей на глаза. Пойдемте.

Она помогла мне встать и провела в столовую, где уже собрались домочадцы Лидии. Стол был накрыт, аппетитные ароматы дразнили обоняние. Я невольно сглотнул и понял, что успел проголодаться.

С удивлением воззрился на сидящую за столом Пиону. В ней что-то неуловимо поменялось, я пытался понять, что именно. Она покраснела при моем виде и жутко смутилась.