Я закрыл глаза и попытался представить место лучше этого. Солнечный свет, тепло, траву и деревья. Место, похожее на те места, куда мы все эти годы обычно брали с собой наш дом-автоприцеп.

Наконец я мысленно остановился на опушке леса из красных деревьев в Северной Калифорнии, где мы шестеро – Энн, Луиза, Ричард, Мэри, Йен и я – стояли однажды августовским вечером в сумерках, затаив дыхание, прислушиваясь к всеобъемлющей тишине природы.

Мне показалось, я почувствовал, как мое тело пульсирует – вперед, вверх. Я в испуге открыл глаза. И я смог это вообразить? Я снова закрыл глаза и попробовал еще раз, представляя себе эту огромную спокойную опушку.

Я ощутил, как мое тело снова завибрировало. Это было правдой. Какое-то непостижимое давление – слабое, но настойчивое – подталкивало и приподнимало меня сзади. Я чувствовал, как мое дыхание становится все мощнее, причиняя мне боль. Я еще более сконцентрировался, и движение ускорилось. Я мчался вперед, мчался вверх. Ощущение было тревожным, но и воодушевляющим. Теперь мне не хотелось его терять. Впервые после аварии я почувствовал внутри проблеск покоя. И начало познания – удивительное прозрение.

Существует что-то еще.

Я открыл глаза и посмотрел вверх. Над головой я увидел зеленую листву и просвечивающее сквозь нее голубое небо. Никаких признаков тумана. Я сделал глубокий вдох: воздух был прохладным и бодрящим. На лице чувствовалось легкое дуновение ветерка.

Я сел и осмотрелся по сторонам. Оказывается, подо мной была травянистая лужайка, а рядом – ствол дерева. Вытянув руку, я прикоснулся к коре. И почувствовал, как от нее исходит какая-то энергия.

Потом я потрогал траву. Она выглядела безупречно ухоженной. Я отодвинул в сторону кусок дерна и осмотрел почву. Ее цвет дополнял оттенок травы. Никаких сорняков не было.

Сорвав травинку, я поднес ее к щеке. И тоже ощутил идущую от нее слабую энергию. Я вдохнул тонкий аромат, положил травинку в рот и стал жевать, как, бывало, делал это в детстве. Но никогда в детстве не приходилось мне пробовать такую траву.

Потом я заметил, что на земле нет теней. Я сидел под деревом, но не в его тени. Я этого не понимал и стал искать на небе солнце.

Его не было, Роберт. Был свет без солнца. Я в замешательстве осмотрелся. По мере того как мои глаза постепенно привыкали к свету, я стал всматриваться в сельский пейзаж. Никогда не видел подобного ландшафта: великолепная перспектива зеленых лужаек, цветов и деревьев. Я подумал, что Энн это понравилось бы.

И тогда я вспомнил. Энн ведь по-прежнему жива. А я? Я стоял, прижимая к твердому стволу дерева обе ладони. Впечатав подошвы ботинок в землю. Я был мертв; сомнений не оставалось. И все же я стоял здесь, воплощенный в теле с прежними ощущениями, имеющий прежний вид, и даже одетый, как при жизни. Стоял на этой вполне реальной земле на фоне вполне осязаемого пейзажа.

«И это смерть?» – подумал я.

Я перевел взгляд на свои руки: линии, рубчики, складки кожи, – потом внимательно осмотрел ладони. Как-то я проштудировал книгу по хиромантии, так, ради смеха, чтобы веселить народ на вечеринках. Так что свои ладони я изучил как следует.

Они оставались прежними. Линия жизни была все такой же длинной. Помню, как показывал ее Энн и говорил, что волноваться не стоит – я проживу долго. Будь мы вместе, мы могли сейчас посмеяться над этим.

Я повернул руки ладонями вниз и увидел, что кожа и ногти розовые. Во мне текла кровь. Мне пришлось встряхнуться, чтобы убедиться в том, что я не сплю. Я поднес правую руку к носу и рту и почувствовал, как из легких теплыми толчками выходит воздух. Прижав к груди два пальца, я нашел нужное место.

Сердцебиение, Роберт. Как и всегда.

Я резко повернулся, заметив рядом какое-то движение. На дерево опустилась необычная птица с серебристым оперением. Похоже, она совсем меня не боялась, сидя рядом. «Волшебное место», – подумал я. Я пребывал в изумлении. «Если это сон, – говорил я себе, – надеюсь, я никогда не проснусь».

Я вздрогнул, увидев бегущее ко мне животное – собаку, как я понял. Первые несколько мгновений она не выражала никаких эмоций. Потом вдруг помчалась ко мне.

– Кэти! – закричал я.

Она мчалась ко мне, тоненько повизгивая от радости. Я уже много лет не слышал этого восторженного визга.

– Кэти… – прошептал я.

Я упал на колени, чувствуя, как из глаз полились слезы.

– Старушка Кэти.

И вот она уже рядом, в восторге прыгает, лижет мои руки. Я прижал ее к себе.

– Кэти, старушка Кэти. – Я едва мог говорить. Она вилась около меня, поскуливая от радости. – Кэти, это и правда ты? – бормотал я.

Я присмотрелся к ней внимательнее. Последний раз я видел ее в ветеринарной клинике. Ей сделали укол, и она лежала на левом боку с остановившимся взглядом. Лапы ее непроизвольно подергивались. Мы с Энн приехали к ней по звонку врача, а потом стояли у открытой клетки и гладили ее, чувствуя себя ошеломленными и беспомощными. На протяжении почти шестнадцати лет Кэти была нашим хорошим другом.