Макс ей очень помог. Заказов не было. Денег не было. Еды тоже. В стране царил непонятный кавардак, называемый перестройкой.

Макс приходил, хвалил картины, приносил еду и цветы, фигурки ангелов, которые привозил со всего света. Дважды звал замуж. Но Анна отшучивалась, пытаясь об этом не думать. Макс для нее был просто другом. После ухода Сергея ей вовсе не хотелось не то, что замуж, ей не хотелось жить.

Однажды Макс забрал все картины, а вскоре принес деньги. «Рисуй еще. В этом же стиле. Я нашел покупателей». И она рисовала. Только Ангелов. Другое не хотела. Хотя могла. Она действительно была художником с большой буквы.

На следующий день температуры уже не было. Довольная Валентина Тихоновна что-то готовила на кухне. Анна попыталась взять в руку кисть. Рука была слабой, а голова кружилась.

– Пойдем завтракать, Анюта! – позвала мама.

Помолившись и перекрестив еду, Валентина Тихоновна присела на табуретку. Анне все это не нравилось. Но она сдержалась и не стала, как обычно, высказывать матери свои соображения на этот счет. Завтрак начался в молчании.

– Представляешь, в вашем подъезде под лестницей поселился бомж, – сказала она, – вчера иду, а он там лежит. Напугалась я даже. Холод такой, как он там? Может, вынесем ему что-нибудь покушать?

– Ты что? Если начнешь их прикармливать, так они весь подъезд загадят. Гнать их надо.

– Что ты! Как же его на холод-то? Ему и так, видно, горемычному досталось в жизни…

Завтрак закончился тем, что мать опять молилась, шепча что-то. Анна, отвернувшись, ушла на свой диван. Сегодня поработать не получится. Может, только к вечеру… Глаза сами собой закрылись, и Анна уснула.

Вечером мамы уже не было. Анна смутно помнила прошедший день. Приезжала мама или нет? Скорее всего, приезжала. Но точно на этот вопрос она ответить бы не смогла. Как назло, кончился кофе. По этой простой причине хозяйке пришлось одеваться и идти в магазин. Хотя очень не хотелось. Еще нужно было купить продукты соседкам из 6-й квартиры, Реве и Люции.

Это были две сестры-старушки, страдающие болезнью Паркинсона. Аня давно стала ухаживать за ними, как только здесь поселилась. Два раза в неделю она покупала им еду, иногда лекарства. Они, конечно не виноваты, что мама с папой назвали их в честь революции, разделив ее пополам, и уж, конечно не виноваты в своей ужасной болезни, от которой тело тряслось постоянной дрожью. Анне было их очень жалко. Одинокие, престарелые и никому не нужные… «Им еще хуже, чем мне, во много раз», – думала она, выбегая из подъезда на мороз.