Белое бикини

Аннотация
Блондинка, восседавшая за секретарским столом, была мила, элегантна и неприступна, она напоминала великолепную скульптуру, высеченную из куска превосходного гранита...

1 Блондинка за секретарским столом была женственной и элегантной. Она подняла глаза и подарила мне ослепительную улыбку, которая, согласно секретарской шкале, означала следующее: я не знаю этого типа, но нужно соблюдать некоторую осторожность, чем черт не шутит, вдруг он окажется важной персоной. – Я вас слушаю, – сказала она. – Мое имя – Рик Холман, – представился я. – Чем могу быть вам полезна, мистер Холман? – У меня назначена встреча с мистером Монтегю – Акселем Монтегю. Ее глаза расширились от мгновенного удивления, потом я почти услышал щелчок, когда она переключилась на другое отношение ко мне. – Конечно, мистер Холман. Секунду, пожалуйста! Она наклонилась вперед, чтобы взять телефонную трубку, и ее полные груди ясно обозначились под тонкой шелковой блузкой. – Мисс Пил? – спросила она в трубку. – Пришел мистер Холман. Я пробыл в Голливуде достаточно долго и хорошо представлял себе мир кино, но впервые должен был встретиться с человеком, стоящим на такой недосягаемой высоте. Откуда-то появилась девица и пригласила меня с собой. Поднявшись с ней на третий этаж, я поступил в распоряжение привлекательной блондинки, занимающей пост у лифта. Когда я вошел в кабину, она нажала кнопку и мягко улыбнулась мне на прощанье. На пятом этаже приятная, но равнодушная девушка с прямыми каштановыми волосами провела меня через приемную, где работали полдюжины стенографисток, в кабинет личного секретаря мистера Монтегю. – Мисс Пил! Мисс Пил было около сорока пяти лет, и выглядела она хорошо одетым манекеном. – Мистер Холман, – сказала она уверенным голосом, – мистер Монтегю ждет вас, но он хочет, чтобы прежде я выяснила пару деталей. – Отлично, – кивнул я. – Вопрос о вашем гонораре, – продолжала она. – Мистер Монтегю испытывает определенную неприязнь к обсуждению заключаемых контрактов, условий и тому подобных вещей. – Я всегда говорил, что деньги весьма вульгарный предмет, – пробормотал я. Она закурила сигарету. – Мистер Монтегю, естественно, нанимает только первоклассных работников, – быстро сказала она. – Мы знаем вашу репутацию высокого специалиста, мистер Холман. Соглашение должно быть абсолютно конфиденциальным, и мистер Монтегю надеется, что вы используете все свое время и энергию, независимо от того, как долго это продлится. – При такого рода требованиях мистер Холман рассчитывает, что мистер Монтегю уплатит за работу крупную сумму, – усмехнулся я. – Двадцать пять тысяч долларов, – ответила она. – Это превосходит ваши ожидания? – Очевидно, у мистера Монтегю – при его королевском положении – и проблема королевская? – Вы иронизируете, не так ли, мистер Холман? – сухо заметила она. – Я вижу, что вы неглупы, к тому же вас, видимо, нелегко напугать. Полагаю, плата соответствует проблеме. – А именно? – спросил я. – Мистер Монтегю объяснит вашу задачу, – сказала она. – Дверь прямо перед вами. Входите, мистер Холман, и не нервничайте. – Мисс Пил, – сказал я, вежливо улыбаясь, – последний раз я нервничал летом 1955 года. Из кабинета мисс Пил двойная дверь вела в кабинет мистера Монтегю. Человек, который лично руководил судьбами крупнейшей киноимперии западного побережья, сидел за столом, стоящим в углублении у окна. Он, вероятно, занимался решением шахматной задачи за доской с костяными фигурами. Аксель Монтегю был живой легендой своего времени. Даже враги признавали его гениальность. Он был высоким мужчиной и еще сохранял атлетическое сложение. Его волосы были густыми и вьющимися, металлического цвета, а глаза были чуть темнее. Аккуратные светлые усы повторяли изгиб полных губ. На нем был темный костюм. – Садитесь, пожалуйста, мистер Холман, – спокойно сказал он. На мгновение мне показалось, что Акселю Монтегю давно чужды какие-либо чувства и эмоции. Я сел в кожаное кресло и приготовился слушать. – Мисс Пил позаботилась обо всех деталях, я полагаю? – спросил он. – Кроме парочки мелких, – ответил я. – Они так важны? – О чем идет речь? И соглашусь ли я взяться за это дело? – Я пожал плечами. – Для меня эти вопросы важны, мистер Монтегю. – Вы услышите, о чем идет речь. – Он говорил резко. – Но не вздумайте отказываться, Холман, если хотите работать в той же области. Я знаю, что вы специализировались на постановочном бизнесе. – Насколько я понял из ваших слов, мистер Монтегю, смысл сказанного можно изложить проще: если я откажусь, вы вышвырнете меня из кинопромышленности, верно? – Не думайте, что я не смогу этого сделать, – заявил он. – Ни на секунду так не подумал, – согласился я. – За последние три года я добился прочного положения специального консультанта для мира искусства, и вряд ли похороню все свои достижения ради дешевого удовольствия сказать «нет» Акселю Монтегю. – Естественно, – хмыкнул он. – Вы не глупец, Холман, и я удивляюсь тому, что вы начали с таких глупых вопросов. Он встал, прошел к стене и нажал на кнопку. Внезапно яркий свет высветил рисунок на стене. Это был портрет молодой девушки с темными волосами и темными глазами. Нежные черты и красивый оттенок кожи придавала ее лицу кукольное выражение, нарушаемое только изгибом полных чувственных губ. – Моя дочь Дженнифер, – тихо сказал Монтегю. – Ей было девятнадцать, когда писали этот портрет. – Она очень красива, – откровенно сказал я. – Это было три года назад. Он осторожно опустился на стул. Раздался щелчок, и внезапно портрет снова потемнел. Монтегю несколько секунд изучал мое лицо, затем опустил голову, устремив невидящий взгляд на шахматы. – Она всегда была трудным ребенком, – пробормотал он. – Совершенно самостоятельна, с сильным характером. С очень раннего возраста умела защищать себя. Через год после того, как был написан этот портрет, она убежала из дома и в Неваде тайно вышла замуж. Думаю, она рассчитывала вернуться домой с триумфом, ведя на поводу своего мужа. Вся затея была абсолютно абсурдна. Человек, за которого она вышла замуж, был охотником за приданым, и я говорил ей об этом еще за три недели до того, как понял, что у нее это серьезнее, чем я думал. Но это типично для Дженнифер – ставить людей перед свершившимся фактом, когда уже ничего нельзя сделать. Но на этот раз я кое-что предпринял. Он достал сигарету из серебряного портсигара и закурил. – Я уехал в туристическую поездку в Европу на три месяца за день до того, как новобрачная и ее муж прибыли домой. Мой дворецкий передал Дженнифер записку от меня, потом захлопнул дверь перед их носом. Записка была короткая. Я сообщал, что коли уж моим мнением пренебрегли, она для меня умерла. Выдача денег на ее содержание прекращается. С того момента, как я получил телеграмму о ее замужестве, ее личные вещи вышвырнуты из дома. Она больше не войдет в мой дом. – Указав на портрет, он добавил: – С тех пора я больше не освещал этот портрет ни разу – до сегодняшнего дня. – Это было два года назад? – Да, – он быстро кивнул. – И теперь вы хотите, чтобы я нашел вашу дочь, мистер Монтегю? – Нет, – сказал он. – Я сам нашел ее прошлой ночью, случайно, в статье на одной из последних страниц вечерней газеты. Она в морге, Холман. Ее нашли мертвой на берегу севернее Малибу, около восьми часов утра. – Вы думаете, что причина смерти не обязательно несчастный случай, и хотите, чтобы я выяснил все обстоятельства? – Не пытайтесь угадать мои мысли, Холман. Мне нет дела до того, как она умерла. Несчастный случай, самоубийство – какое это имеет значение? Единственная вещь, которую я хочу знать, как она провела последние два года после своего замужества. С того момента, как умерла ее мать, – Дженнифер было тогда только четыре года – и до самого ухода я знал каждый ее шаг. Но последние два года – чистая страница, которую вы должны заполнить для меня во всех подробностях, начиная с того дня, когда мой дворецкий отдал ей записку, и до вчерашнего утра, когда нашли ее тело, вынесенное на берег. – Хорошо, – сказал я безразличным голосом. – Я свяжусь с полицией... – Запрещаю вам делать это! – прорычал он. – Я не хочу, чтобы мое имя было связано с ней каким-либо образом. Она пользовалась девичьей фамилией моей жены – Холт. Ее опознали, согласно газетным сообщениям, как Дженни Холт, работавшую официанткой в каком-то сомнительном кафе! Только трое знают ее истинное лицо – я, мисс Пил и теперь вы. – Его глаза сверкнули. – Усвойте это, Холман. Если кто-нибудь узнает, что эта официантка – дочь Акселя Монтегю, вы пожалеете, что родились на свет! – Я отлично понял вас, мистер Монтегю, – кивнул я. – Значит, раз я не могу работать с полицией, единственный путь – встретиться с человеком, который пару лет назад в качестве новобрачного стоял перед вашим домом. – Джонни Федаро, – хмыкнул он. – Один из этих дешевых негодяев, которые околачиваются в Лас-Вегасе. Там она и повстречалась с ним. Выбросила за одну ночь три тысячи долларов на его проклятую игру. – Его рот скривился в жесткой усмешке. – Видимо, он считал, что обеспечил себе будущее, женившись на единственной дочери Акселя Монтегю. Я не пожалел бы отдать еще три тысячи долларов за то, чтобы увидеть его физиономию, когда мой дворецкий захлопнул дверь перед его носом. – Значит, начну с него, – кивнул я. – Каким образом мне информировать вас? Еженедельные доклады вам или... – Этого не нужно. Вы придете ко мне, когда полностью выполните задание, не раньше, – холодно сказал он. – У меня есть более важные дела. – У меня один вопрос, – сказал я. – Что еще? – Хотите ли вы, чтобы я сперва позаботился о последнем долге? Я имею в виду ее похороны. Его брови удивленно поднялись. – Кто будет заниматься этими сантиментами из-за смерти какой-то официантки? Я вышел из кабинета к мисс Пил. – У меня есть чек для вас, мистер Холман, – сказала она. – Расходы? – спросил я. Она протянула мне чек. Я взглянул на него и был удивлен, что он был выписан на всю сумму – 25 тысяч долларов. – Мистер Монтегю совершенно доверяет вам, мистер Холман, – сухо сказала мисс Пил. – О, конечно. У меня, правда, не было выбора принимать или не принимать это предложение. Он обещал уничтожить меня, если я откажусь. – Я кивнул на дверь кабинета. – Вы немного нервничаете, мистер Холман? – спросила она, и ее серые глаза сверкнули. – Не нервничаю, но обеспокоен, – сказал я откровенно. – Никогда не встречал человека, который бы мог так сильно ненавидеть. – Его личный мир развалился, когда погибла Мариен, – пояснила она. – Мариен? – Его жена, Мариен Холт. Ведь вы не настолько молоды, чтобы не помнить ее? – Та Мариен Холт? Величайшая кинозвезда сороковых годов? Она была замужем за Монтегю? – Я уставился на нее. – Любой мужчина мечтал прийти домой, где его ждала бы на кушетке Мариен Холт. – Я тихо покачал головой. – Девушка, которая сняла свои брюки и отдала их французскому генералу, когда он сказал ей, что не уверен в американской решительности, – была женой Акселя Монтегю. – Да, она была его женой, – тихо повторила мисс Пил, – и погибла в авиационной катастрофе в 1945 году, когда летела во Францию. Он не мог забыть этого. – Я читал журналы, – тихо сказал я. – Помнится, ее имя связывалось с именем Лео Рэнда – героя ковбойских фильмов? – Он был ее первым мужем, – коротко ответила она. – Но я говорю о более позднем времени, перед ее гибелью, – сказал я. – Он не был в Европе в то время? По-моему, был какой-то скандал в Лондоне, связанный с ним? – Не помню, – ответила она. – Лео Рэнд, – проговорил я. – Я всегда старался подражать ему. Ходил, как он, с выдвинутым слегка вперед правым плечом, рука чуть выше пояса, где должно было быть оружие. Что, черт возьми, случилось с Лео Рэндом? – Этого я не знаю, – сказала она, пожимая плечами. – Я думаю, с ним произошел несчастный случай, – твердо сказал я. – Бедная маленькая Дженнифер. С таким отцом, как Аксель Монтегю, и матерью, как Мариен Холт, ей нелегко приходилось с самого начала, я полагаю. – Но вам надо заниматься не началом, мистер Холман, а концом, – ее голос внезапно стал резким. – Конечно. На лице мисс Пил неожиданно появилось выражение крайней заинтересованности. – Мистер Монтегю хочет, чтобы вы только выяснили детали последних двух лет ее жизни, мистер Холман? – Верно. – Дженни была великолепной пловчихой, – тихо сказала она. – Пьяная или трезвая – она не могла утонуть. Разве только кто-то долго держал ее под водой. Я взглянул на нее. Приходило ли ей в голову, что даже хорошие пловцы могут совершить самоубийство? Она могла быть брошена в воду уже мертвой. И еще множество всяких вариантов. Поскольку я промолчал, она заговорила снова: – Прошу вас, выполните мою личную просьбу: найдите убийцу. – Она отвела взгляд в сторону. – Дженни была куколкой, мистер Холман, живой куколкой. 2 Очень просто было найти вчерашнюю газету и установить, что труп Дженни Холт находится в морге. Туда я и отправился. Служитель морга посмотрел на меня из-за стола. – Нет, сэр, – заявил он. – Эта женщина опознана как Дженни Холт, мистер Холман, следовательно, она не может быть вашей сестрой. – Как я уже сказал вам, она могла изменить свое имя. Прошло два года, как она покинула дом, и... – Описание, данное вами, по всему подходит к этой Холт, – признал он. – Но ведь бывают просто похожие люди, верно? – Может быть, я могу взглянуть на нее, – с надеждой произнес я. – Послушайте, приятель, – сказал он. – Я знаю, что у вас серьезная проблема, но эта Холт не ваша сестра. Впрочем, вы все равно опоздали, потому что ее больше нет у нас. – Нет? – Я бросил на него недоуменный взгляд. – Ее отец сегодня утром забрал труп. А отец не мог не признать свою дочь, верно? – Полагаю, что нет, – согласился я. – Это не Франк Холт, случайно? Он посмотрел в книгу регистрации. – Нет. Вильям Холт из Сан-Диего. – Я знал когда-то Билла Холта, – сказал я. – Крупный, с лысой головой? – Не знаю, – ответил он. – Я заступил на работу с полудня, и ее увезли, когда я пришел. – Ну, при всех условиях, спасибо. – Я сунул доллар ему в руку, и его глаза счастливо расширились. – Это совсем не обязательно, приятель. – Он сунул доллар в карман. – Да я рад, что это не моя сестра, – сказал я. – Ужасная штука – она была еще ребенком. – Думаю, не больше двадцати одного. И настоящая красавица. Доктор Хемфис сказал, что на ней не было следов насилия. Он считает, что она просто не умела плавать. – Может, она была пьяна? – Нет! Доктор сказал, что не было и следов алкоголя или наркотиков. – Ну, буду дальше искать сестру, – сказал я. – Пойду в больницу. – Может, она просто вышла замуж, приятель. Вы хоть подумали об этом? Он еще что-то говорил, когда я выходил из морга. * * * Была полночь пятницы, но казалось, что весь мир ожидал светопреставления в субботу утром, и всем оставалось не более тридцати часов, чтобы истратить деньги в Лас-Вегасе. Нужное мне заведение было так переполнено, что потребовалось пятнадцать минут, чтобы пройти от двери до парня, который стоял в центре небольшого свободного пространства рядом с кассой. Это был парень солидного сложения, в вечернем костюме, с неослабным вниманием осматривающий помещение. Я подождал, пока он отоварил чей-то чек, потом подвинулся ближе. – Привет, Джо, – сказал я. Он взглянул в мою сторону. – Давно не видел, вас, Рик. – Мне нужно найти кое-кого в Вегасе. Я спросил себя: кто может мне сказать, где его выудить? И сам себе ответил – Джо Кирк. – Добрый старина Джо Кирк, – мягко сказал он. – Всегда готов помочь. За деньги! – За чем дело? – Я пожал плечами. – Десять долларов только за то, чтобы постоять здесь и немного поболтать. – Рокфеллер счел бы это достаточно приличным, – сказал он. – Как имя парня, которого вы ищете? – Джонни Федаро, – ответил я. – Прощай, банкнота, – прошептал он. – До свидания, Рик Холман! – Неприятностей не будет, – заверил я. – Просто хочу немного поговорить с ним. – Вы вытянули из шляпы не то имя. Попытайтесь назвать другое. – Меня устраивает то, которое я уже назвал, – настаивал я. – Сто долларов, Джо, но это предел. – Не видел Федаро уже несколько месяцев, – ответил он. – С какого это времени Джонни Федаро стал стоить сто долларов? – Могу порасспрашивать вокруг, – сказал я, – это потребует больше времени, но, возможно, сохранит деньги. – Ладно. Можно попытаться. – Он ткнул пальцем в парня в вечернем костюме, стоящего неподалеку. – Подойди на несколько минут, Арни, – сказал Кирк. – Посмотри хорошенько на людей за рулеткой за пятым столом. – Он дал ему десять секунд, потом спросил: – Кого-нибудь из них узнал? – Нет, – ответил Арни. – Крупье там новый, – прошептал Джо. – Он выглядит мертвым. Может, это потому, что он новый? – Да, – Арни кивнул, – я следил за ним. – Мистер Джонатан Ботрайт из Далласа снова играет у нас, – сказал Джо. – Недавно он потерял двадцать тысяч. Он может проиграть еще пять, но это все. Мы хотим, чтобы он пришел к нам еще, Арни. Двадцать пять тысяч он может себе позволить. – Я прослежу! – Следуйте за мной, мистер Холман! Кирк двинулся к двери позади кассы, достал два ключа и отпер ее. Когда мы прошли за дверь, он аккуратно снова замкнул ее и пошел по узкому коридору. На полпути он остановился и вежливо постучал в закрытую дверь. – Кто это? – спросил голос из комнаты. – Кирк! – Так входите! В комнате невысокий парень, стоя на коленях, склонился перед открытым сейфом, битком набитым банкнотами. Через полминуты он поднялся, закрыв дверцу сейфа, и, повернувшись, посмотрел на нас немигающим взглядом. – Вы помните Рика Холмана, мистер Фаулер? – вежливо спросил Джо Кирк. – Нет, – ответил невысокий парень. – Около года назад, когда кинокомпания начала чинить нам неприятности, мистер Холман уладил дело очень мирно и без огласки. – Я сказал ему «спасибо». – У мистера Холмана возникла небольшая проблема, он считает, что мы сможем ему помочь. Он ищет парня, тот работал здесь, и уверяет, что не будет скандала, только небольшой разговор. Фаулер уставился на меня. – Кто вам нужен? – Джонни Федаро, – подсказал Джо. – Он работал здесь, верно, – сказал Фаулер, подумав пять секунд. – Мы уволили его. – Когда это было? – спросил я. – Не помню точно. – Он пожал плечами. – Может, он работает где-нибудь поблизости? – предположил я. Снова наступило тяжелое молчание. – Послушайте, – сказал я. – Мне надо найти одного человечка, может, Федаро знает, где он. Это все! Как только что говорил Джо, я уладил тогда дело со студией, не повредив вам. Теперь я нуждаюсь в вашей помощи. – Это было очень тонко сделано, – нейтрально сказал Джо. – Никакой огласки. Фаулер достал из верхнего кармана сигару, откусил ее кончик, потом зажег спичку. – Хорошо, мистер Холман. Может, я и задолжал вам услугу. Федаро появился в городе пару лет назад, крутился здесь восемнадцать месяцев, потом внезапно исчез. Он работал здесь – и хорошо, Джо был доволен им. – Он был обаятельным маленьким негодяем, – сказал Джо. – К нему тянуло многих женщин, не без пользы для дела. – Он хотел разбогатеть, – Фаулер смотрел на меня так, словно я лично был виновен в этом порока Федаро. – Все мы этого желаем, но ведь не в одну ночь? – Он имел любовницу, – сказал Джо. – Маленькую светловолосую курочку с поддельным южным акцентом. У нее в сумочке была толстая пачка денег, достаточная, чтобы приобрести стадо коров! Она проиграла несколько тысяч долларов за столом Федаро, потом начала выигрывать. После первого круга она выиграла десять тысяч, потом еще двадцать, и сказала, что на сегодня достаточно. Я видел, что Федаро рад избавиться от нее. Но тут она снова стала играть. Она проиграла весь свой выигрыш и вела себя так, словно это было для нее мелочью. Дала Федаро тысячу, только за то, что при нем ей везло. – Обеспеченная курочка? – спросил я. – Еще чего? – хмыкнул Фаулер. – Она была красивой дамой, в коротком платье и с дорогим ожерельем. Когда уходила, Федаро сунул ей лишние деньги. Они были уверены, что мы проверим только его, а ее обыскивать не станем. – Но вы обыскали? – спросил я. – И обыскали бы сразу, – усмехнулся Джо, – но меня смутило ее ожерелье. Поэтому я вежливо проводил ее до дверей. Потом неожиданно притворился сексуальным маньяком, сунул руку за вырез платья и вытащил оттуда пачку денег. – Значит, вы за это и выгнали Федаро? Я смотрел на Фаулера. – Конечно, – кивнул он. – Мы хотели возвратить свои деньги. – Он еще в Вегасе? Некоторое время Фаулер тяжелым взглядом смотрел на Кирка, потом пожал плечами. – Вот что, Джо, придется тебе отвезти мистера Холмана к нему. – Как скажете, мистер Фаулер. – Спасибо, – поклонился я. – Я ценю это. – Не стоит, – хмыкнул Фаулер. – Теперь я вам не должен, верно? * * * Мы уже полчаса тряслись за городом по плохой дороге, и Кирк внезапно бросил мощный «седан» с дороги в сторону. Мы проехали еще милю по бездорожью и остановились около маленькой непривлекательной хижины. Кирк выключил мотор, и наступила тишина. – Он здесь, – кивнул Джо. – Может, мне зайти с вами, он меня знает. – Хорошо, – согласился я. – Какого черта он здесь делает? – Пора дать мне сто долларов, – напомнил Джо. Я вытащил две пятидесятидолларовые банкноты и протянул ему. – Вы не ответили на мой вопрос, Джо. – О, это. – Он открыл дверцу и начал выбираться из машины. – Он приводит себя в порядок после несчастного случая. Я вышел из машины и присоединился к нему. – Несчастный случай? – У него есть телефон, – сказал Джо. – Так что, когда закончите, можете вызвать такси. Или вы хотите, чтобы я подождал вас? – Я вызову такси, – ответил я. – Что за несчастный случай? Он молча постучал в дверь, и через несколько секунд женский голос спросил изнутри: – Кто это? – Кирк, – ответил Джо. – Откройте. Со мной один джентльмен, он хочет поговорить с Джонни. Дверь открылась. Я услышал шуршание одежды, чья-то фигура быстро скрылась внутри помещения раньше, чем я рассмотрел ее. – Ладно, парень, – сказал Джо. – А теперь я вас покину. Прежде чем я успел возразить, он оказался в машине. «Седан» развернулся и направился к шоссе. Дверь осталась открытой, и я вошел внутрь. В углу комнаты стояла девушка, следя за мной глазами, полными ужаса. На ней были габардиновая юбка и свитер, подчеркивающий ее фигуру. Светлые волосы были взлохмачены, но все же она выглядела привлекательной, если не считать шрама на правой щеке, портящего ее внешность. – Разве Фаулеру еще недостаточно? – прошептала она. – Или он послал вас просто, чтобы попинать нас? – Я Рик Холман, – представился я. – Хочу поговорить с Джонни Федаро, а Фаулер был моим должником, поэтому Кирк привез меня сюда. – Вы работаете на Фаулера? – Ну вот, – сказал я. – К чему этот допрос? Она прикусила нижнюю губу. – Джонни не в состоянии говорить с кем-либо сейчас. – Ее пальцы дотронулись до шрама на лице. – Думаю, Фаулер сказал вам об этом? – О том, как вы вдвоем пытались надуть его на девяносто тысяч? – Я кивнул. – Он сказал мне, Джонни располагает кое-какой информацией, которая мне нужна. Я уплачу за нее. – Деньги нам нужны позарез, – с горечью сказала она. – Сколько, мистер? – Пятьсот долларов, – сказал я, подумав, что трачу пока еще деньги Акселя Монтегю. – Подождите здесь, – сказала она. – Я пойду поговорю с ним. Она исчезла в задней комнате, а я сел на запыленную кушетку, закурив сигарету, и попытался ни о чем не думать, потому что во мне поднималась волна ненависти к Фаулеру и Кирку, а это было глупо. Девушка вернулась, и я встал с кушетки. – У нас здесь все удобства, – в ее голосе по-прежнему звучала горечь. – Этот Фаулер, у него есть сердце. Знаете, он даже поручил доктору регулярно навещать нас и оплачивает лекарства. – Доктор должен был доложить об этом в полицию, – я показал на шрам. – Сожалею, – ответила она. – Но этот доктор имел лицензию до того, как стал алкоголиком. – Мне не нравится Фаулер так же, как и вам, детка, – хмыкнул я. – Но Джонни не должен был брать эти деньги. Ее губы искривились в усмешке. – Он еще говорит мне! – Что относительно Джонни? – спросил я. – Смогу я поговорить с ним? – За пятьсот долларов вы можете получить все, что хотите, включая и меня! – Ее пальцы снова коснулись шрама. – О, я совсем забыла о нем. Теперь я не предмет для сделки, да? – Может быть, пластическая операция сможет удалить шрам, – предположил я. – Ну конечно, – сказала она. – Подумаешь, всего несколько тысяч долларов за новое лицо! Вы не знаете хирурга, который сделал бы это задаром? – Она пожала плечами. – Извиняюсь, мистер, это не ваша вина. Проходите, Джонни ждет вас. Тот сидел на кровати, ожидая меня, его перевязанные руки лежали между коленями. Он действительно выглядел, как дешевый негодяй с густыми вьющимися черными волосами. – Джонни, я – Рик Холман, – обратился я к нему. – Что вы хотите услышать от меня за пятьсот долларов? – тихо спросил он. – Впрочем, неважно. Я чертовски нуждаюсь в любой сумме. Малышка, – он кивнул на девушку, – считает, что это найденные деньги. Но у меня другие планы. – Джонни злобно рассмеялся. – Куплю на них револьвер и вышибу мозги Фаулеру. – Советую использовать их на другие нужды, Джонни, – сказал я. – Вы должны знать, что вас ждет при попытке прикончить парня, вроде Фаулера, с большими деньгами. У вас еще вся жизнь впереди, так что забудьте об этом. – Вы сумасшедший! – возразил он. – Я конченый человек, Холман. Я был крупье, как вы помните. Это все, что я умел делать, я мог зарабатывать себе на жизнь. – Думаю, Фаулер рассказал о вас, кому следует, и вы не сможете работать крупье, – сказал я. – Ну что ж, для парня есть миллион других способов заработать на жизнь своими руками. – Да? – Его голос поднялся на целую октаву. – Вот этими руками? Он внезапно поднял их передо мной и, несмотря на толстый слой повязок, я увидел, что по два первых пальца на каждой руке отсутствуют. 3 Девушка плеснула в стакан дешевого виски и молча подала ему. Он шумно начал пить, обливая ладони. – Дженни? – спросил он. – Кому какое дело до того, что случилось с ней? – Мне, – ответил я. Он подставил стакан, и девушка снова наполнила его. – Я не видел ее шесть месяцев. – Хорошо, расскажите о том, что было раньше, Начните с того, как вы встретились. – Это целая история, – хмыкнул он. – Плачу за нее пятьсот долларов, – заметил я. Он посмотрел на девушку и сказал: – Выйди. – Хочешь, чтобы я оставила бутылку? – спросила она. – На полу. Она поставила бутылку на пол около кровати и не оборачиваясь вышла из комнаты. – Около двух лет назад, – начал он, когда девушка ушла, – я работал на Фаулера. Она пришла однажды поздно ночью и села за мой стол с таким видом, словно ей принадлежало все заведение. Несмотря на слишком юный вид, у нее были зрелые женские формы. Вообще она была смелая девчонка, тут же спросила мое имя. «Хорошо, Джонни, – сказала она, – сделаем немного ставок другого рода». Я сказал ей, что правила заведения запрещают мне это. «Я говорю не о деньгах, – возразила она. – Я выхожу из игры. Вы будете принадлежать мне следующие двадцать четыре часа, потом я буду ваша на это же время». Она потеряла около трех тысяч долларов. Когда я освободился, мы поднялись в ее номер. Я никогда прежде не встречал женщин, подобных Дженни, – каждый раз она приходила ко мне, словно это было в последний раз. – Вы имеете в виду, что она была очень страстной? – спросил я. – Да. Полагаю, что так. – Его голос был полон сомнения. – Но что-то в этом было грязное. У меня появилось такое чувство, что она использовала меня, как носильщика, который несет за нею ее вещи. – Он потер свою правую руку. – Кого это заботит? Так между нами продолжалось пару месяцев, потом однажды утром она исчезла, и я решил, что все кончилось, но через неделю она вернулась. «Я сказала своему отцу о тебе, – заявила она. – Он не согласен со мной, и я хочу дать ему урок. Ты что-нибудь планируешь на завтра, Джонни?» Я ответил, что нет, и она сказала, что это отлично, так как тогда мы сможем завтра пожениться. Я ждал, пока он наклонился, наполнил стакан виски, выпил половину и поставил стакан на пол. – Ее отцом был Аксель Монтегю, – тихо сказал он. – Какой-то крупный деятель в кинопромышленности? – спросил я. – Величайший! – Он хмыкнул. – Я считал, что когда женюсь на его дочери, то буду обеспечен. Дженни говорила, каким он был негодяем, но я не верил в это вплоть до свадьбы, вернее, до той минуты, когда дворецкий отдал Дженни записку, а потом с треском захлопнул дверь перед нами. – Дженни смеялась, – сказал он, – словно это было славной шуткой. – Что случилось потом? – У меня было немного денег. Она еще сохраняла за собой номер в Вегасе. Мы продали ожерелье за две тысячи долларов и поехали в Малибу – она была отличной пловчихой и помешана на купании. Я не умею плавать, поэтому проводил весь день, валяясь на песке, пока она купалась. Через пару месяцев она продала свои кольца, и этого хватило нам на некоторое время. Однажды утром, когда мы проснулись, я сказал ей, что мы должны вернуться в Вегас, где я смогу получить работу. Она рассмеялась мне в лицо. Я обезумел, и у нас произошла схватка, может, я помял ее немного. В конце концов она заявила, что знает, где легко достать деньги, и ушла. – Через два дня Дженни вернулась и выложила тысячу долларов. Когда я спросил, откуда у нее эти деньги, она ответила, что ей заплатил мужчина. Я швырнул ее через всю комнату, а она засмеялась, словно ей доставили удовольствие. Потом у нас все пошло по-прежнему, как будто ничего не произошло. – Значит, вы так и не вернулись в Вегас? – Я привык к этому. Она уезжала и возвращалась с деньгами. Правда, первое время она ожидала от меня взбучки, но я уже давно успокоился. – Вас перестало волновать, за что она получает эти деньги? Он покраснел. – Вы просто не знали Дженни! Сначала я сходил из-за нее с ума и думал, что это никогда не кончится. Я терпел все ее выходки, лишь бы мы были вместе. Каждый день на пляже я со злостью наблюдал, как все мужчины пялили на нее глаза, когда она появлялась в белом бикини. Но я слишком боялся потерять ее, чтобы сказать ей об атом. – И все же вы оставили ее? – Не по своей вине, – сказал он. – Когда она уезжала, я даже радовался, что немного отдохну, – настолько осточертело сторожить ее на пляже. Но в последний раз она отсутствовала неделю. Вернувшись, она, как всегда, выложила пачку банкнот и посмотрела на меня. «Я не одна, со мной мужчина», – сказала она. Я машинально взглянул на деньги и услышал ее издевательский смех: «Нет, деньги мне дал другой. А этот нужен мне для удовольствия. Я не знала, что так может любить мужчина. Попроси его, Джонни, чтобы он научил тебя этому». – Я в бешенстве ударил ее так, что она покатилась по полу. Но глаза ее все равно смеялись. Вдруг она закричала: «Пит! Он ударил меня!» В комнату ворвался громадный парень, схватил меня одной рукой и приподнял на пару футов от пола... – Федаро усмехнулся, вспоминая. – Словом, они уже ушли, когда я пришел в себя. Дженни забрала свою одежду, но деньги оставила. Они лежали в ящике вместе с запиской. «Прощай, любимый!» – вот все, что она написала. – Это был последний раз, когда вы ее видели? – Последний раз. – Он снова шумно выпил виски из стакана. – Я поехал в Сан-Франциско и пару недель пил. Потом встретил Малышку, – он кивнул в сторону другой комнаты. – Она – шлюха высшего класса, но со мной это было по любви. У нас появилась идея вернуться в Лас-Вегас и поработать здесь. Я был уверен, что мы что-нибудь придумаем! – Вы не узнали, кто был этот Пит? – спросил я. – Я поспрашивал вокруг. Пит Блисс был в Малибу известным атлетом. Он держал кафе вместе со своей сестрой. Я видел ее однажды, когда еще был с Дженни. Тогда она была певицей. Одна из этих бродяг с гитарой. Ее звали Кати. – Как называлось кафе? – «Ханговер» – вы не знаете его? – он хмыкнул. Звук подъехавшего автомобиля заставил его конвульсивно подскочить, так что стакан выскользнул из рук и покатился по полу. – Кто это? – прошептал он. – Не знаю, – честно сказал я. – Но вот ваши пятьсот долларов. Он потянулся за деньгами, потом с сомнением взглянул на обрубки пальцев. – Не думаю, что смогу даже спрятать их в карман, – сказал он. – Лучше отдайте Малышку! – Ладно, – сказал я. – Могу я воспользоваться вашим телефоном, чтобы вызвать такси? – Телефоном? – Он уставился на меня. – Вы шутите? – Кирк сказал, что у вас здесь есть телефон. – Он надул вас, – сказал Джонни. – Представляю, как он будет хохотать при мысли, что заставил вас отмахать пешком двадцать миль. Я вышел в гостиную в тот момент, когда раздался стук в дверь. Девушка стояла в углу, закрыв лицо и дрожа всем телом. Когда я открыл дверь, Джо Кирк вошел в комнату, сопровождаемый двумя мускулистыми парнями с жесткими лицами. – Вы, должно быть, услышали, что я вызываю такси, – вежливо сказал я. – Вы уже закончили здесь? – спросил Кирк. – Полагаю, да. Он кивнул сопровождающим его парням. – Выведите Федаро к машине, – сказал он, и они двинулись в другую комнату. – Собирай свои вещи, детка, – приказал он девушке. – Вы переезжаете. Она со страхом уронила руки вдоль тела. – Переезжаем? – прошептала она. – Хозяин – человек с добрым сердцем, но не думайте, что он будет содержать вас в такой роскоши и дальше, – сардонически усмехнулся он. – Лицо в порядке, и пальцы у твоего дружка как новенькие! Так что сейчас же готовьтесь в дорогу! Она медленно пошла к задней комнате. Джо Кирк следил за ней с усмешкой на лице. – Это совсем другая дама, – сказал он громко, чтобы она слышала. – В ту ночь у стола она выглядела по-настоящему классно, а сейчас превратилась в ничтожество, даже если считать, что у нее нет никакого шрама на лице. Примерно через две минуты Джонни Федаро вышел в сопровождении двух парней. Сзади шла девушка, неся тяжелый саквояж. – Джо! – Лицо Федаро было мрачным. – Не достаточно ли? – Ни о чем не беспокойся, малыш, – сказал Кирк. – Только хозяин считает, что если ты останешься здесь дольше, это будет плохой рекламой для заведения. Поэтому он дал тебе транспорт и железнодорожный билет. Тебе еще повезло. Они провели Федаро через дверь, блондинка последовала за ними. Когда она проходила мимо, я протянул ей деньги. – Джонни сказал, чтобы я отдал деньги вам. Она непонимающе посмотрела на меня, потом взяла деньги и продолжила путь. Кирк усмехнулся после того, как она вышла. – Не говорите мне, что она еще будет мошенничать. С ее теперешним лицом и всем остальным! – Грязные мыслишки, Джо, – сказал я. Снаружи послышался шум мотора, потом стих вдали. – Вы вызовете мне такси, Джо? – спросил я. – Не беспокойтесь, мой собственный автомобиль стоит у дома, – сказал он. – Я заставил бы вас идти обратно пешком – вам было бы полезно это упражнение, – но Фаулер считает иначе. – Он решил, что вам нужно убрать отсюда Джонни и девушку на случай, если я решу обратиться к закону. – Пока у вас появится шанс поговорить с законом, – снова усмехнулся он, – они уже пересекут половину страны. – Он закурил сигарету и направился к спальне. Заглянув туда, он сказал: – Да, домом это не назовешь. Но, думаю, мы воспользуемся им. Нам нужно немного задержаться. – Даже если бы и обратился к закону, пользы от этого не будет, – заметил я. – Вы так запугали Федаро и девушку, что они побоятся рассказать всю историю. – Может быть, – пожал плечами Кирк. – Но лучше предусмотреть и маловероятное. – Он показал на спальню. – Вы можете немного отдохнуть. – Могу, – хмыкнул я. – Все лучше, чем смотреть на вас. Я направился к спальне. Джо Кирк следил за мной с издевательской усмешкой. Проходя мимо Кирка, я внезапно двинул локтем ему в левую почку, а когда он, шатаясь, отступил на два шага назад, с силой пнул в левое колено. Он закричал, сделал шаг вперед и получил удар правым кулаком между глаз. Я вытащил бумажник из кармана его пиджака и забрал свою сотню. Ключи от машины были в заднем кармане. Когда Джо Кирк придет в себя, ему представится возможность прогуляться 20 миль до города или же, оставшись здесь, изобрести себе телефон, чтобы вызвать такси. 4 Над кафе «Ханговер» горела кроваво-красная неоновая вывеска. Я нашел столик около стены и заказал кофе официантке, которая выглядела бы привлекательной, если бы избавилась от тридцати фунтов лишнего веса. Через некоторое время мои глаза привыкли к полумраку зала, и я даже смог рассмотреть цвет кофейного «эспрессо», торчащего передо мной. На моих часах было пять минут двенадцатого, и я предположил, что снова у меня ночка затянется. Я вернулся из Вегаса ранним утренним рейсом, поспал восемь часов, потом поехал в «Ханговер». Кафе было целиком заполнено. Через пять минут в центре зала высветился круг, раздался всплеск аплодисментов, и появилась девушка с гитарой. Она ударила по струнам и запела классическую «Барбару Аллен». В зале мгновенно наступила тишина. У нее оказался сильный вибрирующий голос. Когда аплодисменты после первой песни смолкли, она снова запела. Я следил за нею, слушая ее, похожий на колокольчик, голос, и не вникая в смысл слов. Она была высокой и привлекательной, с длинными-длинными волосами, которые водопадом спадали ей на плечи. Ее лицо было без малейших следов косметики, глаза голубые. Под легким белым свитером ясно вырисовывались небольшие, но довольно полные груди, короткая юбка привлекала взгляд к красивым стройным ногам. Она исполняла классические баллады, морские песенки. Наконец, зазвучала последняя песня: И ехал он, Пока шесть юношей не встретил, Везущих труп, Всех в белое одетых. Мне казалось, что где-то я уже слышал эти слова. Когда песня закончилась, она немного постояла с опущенной головой, потом быстро выбежала из освещенного круга, хотя аплодисменты еще долго звучали после ее ухода. Наконец публика успокоилась, и все занялись едой и разговорами. Тяжеловесная официантка снова подошла ко мне. – И не пили свой кофе, а он остыл. Принести свежий? Я пожал плечами. – Как бы мне увидеть Пита Блисса? Он здесь? – Я узнаю, – пообещала она и ушла. Я закурил, оглядываясь по сторонам. Через некоторое время к моему столику подошла гитаристка и присела рядом. – Пита сегодня нет, – сказал она. – Это очень важно? Я не могу сказать, когда он вернется. – Очень важно, – заверил я ее. – Вы не знаете, где его можно найти? Она медленно покачала головой. – Пит куда-то ушел, и я не представляю, где он может быть. – Он тоже поет о трупе, выброшенном из моря рано утром? – спросил я. Ее глаза расширились от изумления. – О чем вы говорите? – Дженни Холт, – сказал я. В ее голубых глазах промелькнул внезапный интерес. – Любящая Дженни? Поэтому вы хотите видеть Пита? – Если это означает Дженни Холт, то вы правы, – согласился я. – Может, я смогу помочь? – сказала она. – Я Кати Блисс, сестра Пита. – Рик Холман, – представился я. – Я тоже надеюсь на это. – Мы не сможем поговорить здесь. – Она помрачнела, потом снова улыбнулась. – Заведение закрывается через четверть часа. Мне надо проверить кассу, но это займет немного времени, потом мы можем пойти в мою квартиру и поговорить. – Отлично! – Хорошо! – Она встала, ее движения были грациозны. – Хотите еще немного кофе, пока будете ждать? – Нет, если у меня есть выбор, – ответил я, и услышал короткий смешок. В полночь две официантки быстро навели чистоту. Верная своему слову, Кати Блисс появилась около моего стола через десять минут после того, как последний человек вышел из кафе. Она была в стареньком пальто, наброшенном на плечи, в правой руке несла гитару. – Теперь мы можем уйти, – сказала она. – Одна из девушек присмотрит здесь. С моря надвигался туман, но было тепло. Мы прошли около восьми кварталов, пока не остановились перед трехэтажным домом солидного возраста. Кати Блисс нашла ключ. Холл был покрыт линолеумом шоколадного цвета. – Это наша с Питом берлога, – сказала она, включая свет. – Мне нравится здесь, так как Пит занимает квартиру этажом ниже, и я могу играть на гитаре в любое время. Она опустила гитару на пол, потом сбросила с плеч пальто и беззаботно швырнула его на спинку кресла. – Садитесь поудобнее, Рик. Ничего, если я буду вас так называть? Ненавижу формальности! Называйте меня Кати. – У меня нет другого выбора, – мрачно сказал я. – Не будешь же постоянно приговаривать – мисс Блисс! Она деликатно улыбнулась. – Я знаю! Каждый раз, когда кто-то меня так называет, это звучит вроде клички порнозвезды в местном борделе. Я уселся на кушетке, сделанной, по крайней мере, лет сорок назад. – Хотите выпить? – спросила она. – Надеюсь, не кофе? – У меня есть ром, джин и что-то, привезенное из Алжира, – ответила она. – Ром было бы неплохо, – сказал я. Она исчезла на кухне, скоро вернулась с бокалами и села на кушетку рядом со мной. Ром был намного лучше кофе, и я облегченно вздохнул, почувствовав приятную теплоту, разливающуюся внутри. – Это воздействие напитка или кушетки – или того и другого? – спросила Кати. – В основном напитка, – усмехнулся я. – Но кушетка тоже очень удобна. – Иногда я, когда очень устану, засыпаю на ней. Но у меня есть огромная кровать, хоть играй в бейсбол. – Надеюсь, она не возомнит о себе, что ее могут приспособить для другой игры. – Она ни разу не подводила меня, – гордо сказала Кати. – Не надо беспокоиться, Рик. – Она начала медленно потягивать напиток, ее голубые глаза с любопытством смотрели на меня. – Почему вы хотели поговорить с Питом о Дженни Холт? – Потому что он знал ее. – А в чем дело? – Мне поручили выяснить, как она прожила последние два года, – доверительно сообщил я ей. – Тогда я пошел по ее следам, встретился с теми, кто ее знал, и таким образом вышел на Пита. – Звучит немного лучше, Рик, – сказала она. – Но я не уверена, что верю в это. – Ее глаза внезапно сверкнули. – Значит, вы своего рода детектив, не так ли? – Полагаю, что так, – согласился я. – Так что же значит «Любящая Дженни?» – Держите! – Она переложила свой бокал в мою руку, встала с кушетки и пошла к гитаре. Через пару секунд она снова сидела на кушетке, поджав под себя ноги и держа в руках гитару. – Вы знаете «Повешенного Джонни», Рик? – Это народная песня? – Это морская песня. Первый куплет звучит так... – Она мягко запела: «Они галдят, что я повесил мать, Прочь, парни, прочь! Они шипят, что я повесил брата, Тогда вешайте, парни, вешайте!» Она подождала, пока замер последний аккорд, потом вопросительно взглянула на меня. – Если морякам будут петь такие песни все время, могу представить, сколько от этого будет неприятностей! – холодно сказал я. – Не обращайте внимания на слова, – воскликнула она. – Видите ли, Дженни Холт умерла трагической смертью в традициях классической песни – она утонула, поэтому слова морской песенки пришлось переделать. – Вы сочинили песню о Дженни Холт? – я уставился на нее. – «Балладу о Любящей Дженни», – сказала она с гордостью. – Хотите послушать? Я не успел возразить, как раздался гитарный аккорд. Они называли ее Любящей Дженни, Прочь, парни, прочь! Они вспоминают, как часто она любила! Плачьте, парни, плачьте! Она отложила гитару в сторону и улыбнулась мне, показав белые зубы. – Что вы об этом думаете, Рик? – Что значит «Прочь, парни, прочь!»? – спросил я. – Морские песенки сочинялись для работы, – терпеливо объяснила она. – Когда вы гребете, необходим определенный ритм. Понятно? – Понятно, – кивнул я. – Но почему моряки должны плакать? – Из-за Любящей Дженни, конечно! – Ее голос стал резче. – Баллады всегда печальны. Любящая Дженни умерла, и это печалит моряков. Поэтому... – Плачьте, парни, плачьте! – сказал я в унисон. Она посмотрела на меня. – Почему просто не сказать, что она вам не понравилась? – Мне она понравилась, – ответил я. – Просто хотел убедиться, что понял текст. Не слишком-то много слов о любви? Кати задумчиво почесала нос. – Думаю, это справедливо. Видите ли, Дженни попросила моего брата Пита увезти ее от человека, с которым она жила, – и он это сделал. Потом она жила с Питом, пока ей не наскучило, и она оставила его ради другого. Признайтесь, что трое мужчин меньше чем за шесть месяцев – эхо слишком много, не правда ли? – Конечно, – согласился я. – Значит, она недолго оставалась с вашим братом? – Ровно пять месяцев, – сказала она. – Я не осуждаю ее за это. Я могу понять любую девушку, которая впервые увидит его бронзовую фигуру на пляже. Чего они не понимают, это то, что надо иметь мускулы и в голове. – В газетах писали, что она работала официанткой в кафе. Случайно, не в вашем? – Немного, перед тем, как уйти от Пита, хотя я не сказала бы, что она по-настоящему работала. Пит, видимо, не знал, как объяснить следователю, чем она занималась, и представил ее как нашу официантку. По крайней мере, это было близко к правде. – А почему обратились к нему? – Пит опознал тело. Я думала, вы это знаете. – Нет, не знал, – признался я. – Вы не могли бы подробнее рассказать об этом? – Он купался в Малибу. Мальчик лет двенадцати нашел тело на берегу примерно на милю севернее. Было раннее утро, около шести часов, и людей поблизости не было. Бедный ребенок бросился бежать, пока не наткнулся на Пита и двух его друзей. Это было так неожиданно, что Пит долго не мог придти в себя. – Тело, долго находившееся в воде, имеет малопривлекательный вид, – согласился я. – Это было не так, – поправила она. – Они установили, что она пробыла в воде всего шесть часов, не больше. Нет, это был внезапный шок при виде мертвой Дженни, лежавшей на берегу. Пит безумно любил ее и продолжал любить даже после того, как она ушла от него к другому мужчине. Внезапно снизу послышался звон бьющегося стекла. Глаза Кати загорелись, и она быстро вскочила с кушетки. – Эй! – сказала она. – Это Пит! Он вернулся домой. – Судя по звуку, хорошо нагруженный, – предположил я. – Он всегда крушит вещи, когда напьется до голубых чертиков, – объяснила она. – Извините меня, Рик, я схожу посмотрю. Всего на пару минут! – Конечно, идите! Она дошла до двери, потом повернулась ко мне. – Может, я попрошу его подняться сюда и самому рассказать о Дженни? – Здорово! – согласился я. – Я попрошу его. – Она секунду колебалась. – Если он придет, Рик, окажите мне услугу? Не говорите ничего, что могло бы его взбесить! – Только не я! – Хорошо, тогда никаких проблем. – Она сделала еще один шаг, потом снова повернулась ко мне. – Рик! Вы не любите драться просто из любви к драке? – Нет! – сказал я уверенно. – Это хорошо, – обрадовалась она. – Я всегда говорила Питу, что это слишком по-детски цепляться к словам. Я... – Выражение растерянности появилось на ее лице. – Рик, с вами все в порядке? Вы внезапно побледнели. – Ничего, – я тепло улыбнулся ей. – Думаю, вы просто дали мне сокрушительную дозу рома! 5 Пит Блисс был представителем расы этих новых суперменов-гигантов, и каждый раз, когда он просто вздыхал, я мог видеть движение его мускулов под туго обтягивающим свитером. – Пит, – сказала Кати, и ее голос звучал немного нервно. – Это Рик Холман. – Привет, Пит, – сказал я дружелюбно. Он двинулся к центру комнаты и уставился на меня холодными голубыми глазами. – Да? – Голос у него был басовитым. – Похоже, что он здесь, как дома, Кати. Долго он будет торчать в твоей квартире, а? – Я говорила тебе, Пит, мы только сегодня встретились в кафе, – сказала она мягко. – Ты всегда думаешь плохо о каждом мужчине, которого я привожу домой. – Не вижу здесь никакого мужчины, кроме себя, – ухмыльнулся он. Я притворился, что не слышал этого замечания, и улыбнулся ему теплой дружеской улыбкой. – Полагаю, Кати сказала вам, почему я интересуюсь Дженни Холт, Пит? – Она сказала мне, – подтвердил он. – Но это не значит, что я поверил. – Пит, пожалуйста! – сердито сказала она. – Ты оскорбляешь моего гостя. – Нет, он не оскорбился, – сказал я. – Конечно, почему Пит должен верить мне, если подумать. Его массивное лицо медленно стало приобретать кирпично-красный цвет. – Вы хотите сказать, что солгали моей маленькой сестренке, просто чтобы попасть в ее квартиру? – спросил он. – Я чуть не убил одного парня за это пару месяцев назад! – Нет! – Я внезапно понял, что он может прибить меня, так что нет оснований оставаться вежливым. – Ненавижу лжецов! – прогремел он. – Все, что вы хотите, это подобраться к моей маленькой сестренке, поэтому вы начали болтать о Дженни и... – Эй, заткнись! – закричал я на него. Его глаза сверкнули, словно он отказывался верить своим ушам. – Что вы сказали? – выдохнул он. – Я сказал, чтобы ты заткнулся! – повторил я громче. – Должно быть стыдно позорить так свою сестру. Если не верите мне, то должны доверять ей! Она объяснила, сколько времени мы знаем друг друга, где мы встретились и почему я здесь! Что еще нужно? Пару подписанных заявлений, заверенных у нотариуса? – Рик абсолютно прав, – горячо сказала Кати. – Как ты осмеливаешься так оскорблять меня, Пит? Называть меня лгуньей перед человеком, которого ты первый раз видишь! – Я... я... – Он тяжело дышал. – Я не имел в виду... – Это ваша беда, – твердо заявил я. – Не имели в виду, а сделали! Так или иначе, я готов забыть об этом, и уверен, Кати тоже. – Если вы настаиваете, Рик. – Она прикрыла рукой рот, сдерживая смех, прежде чем ее брат смог уловить это. – Ну, спасибо, Рик, – сказал Пит. – Теперь садитесь и расскажите мне о Дженни Холт, – быстро сказал я. – Кати, можно попросить еще бокал? – Думаю, вы заработали его, – сказала она. Пит рухнул в кресло, и оно застонало под ним. – Вы хотите узнать все с самого начала? – Конечно, – сказал я. – Вы встретили ее в Малибу, верно? Кати вернулась с напитками, села на кушетку рядом со мной и сунула бокал мне в руки. – Она приходила на пляж каждый день, всегда в белом бикини. Такой красивой женщины я еще не встречал. Она была не одна, а с каким-то типом, который ни разу не зашел в воду, просто валялся на берегу и следил за ней. Потом-то я сообразил, что он не много значит для нее, хотя иногда мне казалось, что она побаивается его. Однажды утром куда-то делась ее охрана, и я подошел к ней. Мы поболтали несколько минут, и у меня появилось чувство, что я ей понравился. – Он покраснел. – Часто случается, что дамы влюбляются в меня, не знаю, почему. – Женский интеллект всегда пасует перед силой, – пробормотал я. – Продолжайте, Пит. – После этого мы стали встречаться каждый день, – сказал он. – Я хотел отшить этого типа, но она никогда о нем не заговаривала, и я решил оставить его в покое. Однажды в пятницу, когда я болтался в глубокой воде, она оказалась рядом со мной. «У вас есть автомобиль? – спросила она, и я ответил, что есть. – Тогда упакуйте сумку и встречайте меня в мотеле «Плантейшн» в понедельник в шесть часов вечера в Лонг-Бич. Я хочу узнать, значат ли все эти мускулы что-нибудь». Она махнула мне и уплыла. Остаток того дня она больше не смотрела на меня, и я решил, что все это мне приснилось. Но в следующий понедельник я отправился в Лонг-Бич, и она ждала меня в мотеле. Он втянул воздух в легкие и продолжал: – Там мы пробыли четыре дня. Она рассказала, что встретилась с ним в Лас-Вегасе и сделала тогда одну из тех глупостей, которые совершают девушки в нетрезвом виде. Короче, проснувшись утром, она увидела его в своей постели. Она хотела убежать, но он бросился на нее с ножом и пригрозил, что убьет, если она не останется с ним. Он ведь тогда работал в игорном заведении, и привык пользоваться им в тех случаях, когда клиенты неохотно расставались с деньгами. Пит медленно покачал своей массивной головой. – Она еще боялась его, но сказала, что сейчас ее не интересует его мнение, так как четыре дня со мной были лучшими в ее жизни. Так что обратно я возвращался, конечно, с ней. Сперва она настаивала, что войдет одна и мирно договорится с ним обо всем. Я остался ждать ее у дома, а когда услышал, как она кричит, тут же ворвался в квартиру. Дженни лежала на полу, плача от боли, а этот тип стоял около нее. – Он счастливо улыбался, вспоминая подробности. – Ну, я хорошо позаботился об этом Джонни или как его там! – Федаро, – подсказал я. – Джонни Федаро. – А, Федаро, – протянул Пит заинтересованно. – Значит, так звали того проходимца. – И Дженни тоже была Федаро, – сказал я. – Ее имя было Холт, Дженни Холт, – рявкнул он. – Так она себя называла, – согласился я. – Но она была миссис Федаро, они поженились в Неваде за полтора года до этого. – Вы имеете в виду, что он был ее мужем? – спросил Пит. – Да, – подтвердил я. – В тот раз она весело сообщила ему, сколько удовольствия получила за четыре дня с вами, и с издевкой посоветовала взять у вас несколько уроков. Поэтому он взбеленился. Остальное вы знаете. Он смотрел на меня с недоумением. – Это выдумка? – Правда, – отмахнулся я. – После этого вы привезли ее сюда. Пит медленно кивнул. – Все это время она была замужем за этим типом! – простонал он. – Вспомните, не покидала ли она вас в начале каждого месяца на какое-то время, скажем, дня на два. – Да! – В его глазах было удивление. – Она уезжала в одно и то же время каждый месяц без всяких объяснений, да я и не требовал их от нее. – Федаро остался без денег, – сказал я. – Дженни уверила его, что это не проблема. После этого он стал получать свою тысячу долларов после каждой двухдневной поездки. Я надеялся, что она сообщила вам намного больше, чем Федаро. – Она никогда ничего не говорила. – Он колебался несколько секунд. – Возможно, это звучит глупо, Рик, после того, что вы мне рассказали, но в последний раз, когда это случилось, я следил за ней. Она свернула с шоссе в пяти милях от Сан-Диего, около небольшого селения Сан-Лопар. Там был большой дом на холме с высокой кирпичной стеной вокруг. Может, туда она ездила? Я кружил примерно часа три, потом смылся. – Спасибо, Пит, – сказал я с благодарностью. – Это мне очень поможет. – Конечно, – подтвердил он. – Дженни оставалась с вами пять месяцев? – И пару дней! – быстро ответил он. – Я считал, что она счастлива, Мы каждый день ездили в Малибу, и она отлично поладила с Кати. Она даже несколько недель работала в кафе официанткой. Потом однажды я пришел домой на два часа раньше и увидел, что все ее вещи упакованы и все готово к отъезду. Я умолял ее остаться! Я обещал ей все, что она захочет, а она просто смеялась мне в лицо. – В его глазах внезапно появился гнев. – Я терял время зря. Я еще не знал тогда, что она успела познакомиться в Лас-Вегасе с одним парнем, который обещал показать ей самую крупную рулетку. Этот подонок расписывал, как они будут заниматься любовью на колесе, пока оно крутится, и одновременно делать ставки. «Ты ставил на счастливый номер, любимый!» – засмеялась она и ушла. Ее смех еще долго стоял у меня в ушах. После этого я не видел Дженни. – Из того, что говорил Рик, можно заключить, что ты был не единственным мужчиной, из которого она сделала сосунка, милый, – тепло сказала Кати. – Ты думаешь, побыть сосунком у такой девушки, как Дженни, унизительно? Все, чего мне хотелось, это чтобы она делала из меня сосунка каждый день – до конца моей жизни! – Она была хорошей пловчихой, не правда ли? – спросил я. – Лучшей! – заявил он. – Не было человека в Малибу – мужчины или женщины, – который мог бы обогнать ее! – И вы не узнали, куда она уехала, уйдя от вас? – Нет, – ответил он. – Теперь вы знаете все, больше добавить нечего. – Его голос немного дрожал. – Разве только захотите услышать подробности о том, как она выглядела в то утро на берегу? Она была одета в синюю шелковую кофточку и черные вельветовые штаны. – Широко открытые глаза печально смотрели на меня. Он поднялся со стула и мрачно посмотрел на меня. – Это то, чего вы добивались? – Воспринимайте это проще, Пит, – сказал я. – Нехорошо пытаться обвинить меня в ее смерти так же, как и обвинять самого себя. В его глазах снова вспыхнул блеск, потом погас. – Полагаю, вы правы, Рик, – пробормотал он. – Лучше я пойду спать. Кати дошла с ним до двери и ждала, пока не услышала, как закрылась дверь его квартиры этажом ниже. Она уже была на полпути обратно, когда пол, казалось, закачался, и раздался грохот, как будто внизу упало что-то тяжелое. – Это или его стол, или бюро, – сказала она, – во всяком случае, что бы то ни было, на этот раз он хоть не выбросил это в окно. – Газеты не упоминали об ее одежде, – тихо сказал я. – Я думал, что она была в купальнике. – Какая разница? – Как может пловчиха, вроде Дженни, утонуть, если она не купалась? Кати остановилась и секунду смотрела на меня. – Я не думала об этом. Она не могла пойти купаться одетой! Разве только какое-нибудь сумасшедшее пари... – Тогда с ней на берегу был бы, по крайней мере, еще один человек, – сказал я. – Может быть, она была пьяна? – Нет, согласно акту вскрытия, никаких следов алкоголя или наркотиков. Она прикусила губу. – Тогда остается только одно. Не правда ли? – Она быстро отвернулась. – Бедная Дженни – так погубила себя! – Есть другая альтернатива, – сказал я. – Убийство! – Убийство? – Она снова повернулась ко мне с тревогой в голубых глазах. – Но это невозможно, Рик. Они сказали, что она утонула – это был несчастный случай. – Есть много различных возможностей утонуть, – заметил я. – И одна из них, когда кто-то держит вашу голову под водой. На этот раз сверху послышались прерывистые звуки, и большая капля воды стекла с потолка прямо Кати на голову. – Проклятье! – страстно выругалась она. – Всегда течет, когда идет сильный дождь. – Она подняла пустые бокалы. – Схожу приготовлю еще напиток. – Нет, спасибо, – отмахнулся я. – Уже больше двух. Я лучше поеду. – Как? – Она выглядела растерянной. – Вам надо идти прямо сейчас? – Мой автомобиль в полуквартале от кафе, – пояснил я. Я должен ехать обратно в Беверли-хиллз. – Вы безумец, Рик! Пока вы доберетесь туда, уже не будет смысла ложиться в постель! – Зато получу ранний завтрак, – усмехнулся я. – Спасибо за помощь, Кати, и за выпивку! Я как-нибудь вернусь сюда и послушаю остальные баллады. – Останьтесь еще на один бокал, Рик, пожалуйста, – попросила она тихо. – Ненавижу оставаться одна, когда идет сильный дождь. А теперь еще вы сказали, что, вероятно, Дженни Холт была убита! – Это только предположение, – сказал я просто. – Не стоит размышлять об этом сейчас, так что забудьте. – Легко сказать. – Она внезапно вздрогнула. – Буду лежать всю ночь без сна, слушая, как вода стучит по крыше, и думать о том, что кто-то держал голову Дженни под водой, пока она не перестала сопротивляться. – Эй! – Я отобрал у нее пустые бокалы. – Перестаньте об этом, Кати! Играйте на своей гитаре, а я приготовлю напитки. – Хорошо! – Она храбро улыбнулась. – Найдете все на кухне, Рик. Я спою вам песню, пока вы будете трудиться. – Отлично, – сказал я. – Надеюсь, в ней ничего не говорится о покойниках. – Постараюсь найти для вас что-нибудь другое, – пообещала она. Я пошел на кухню, приготовил напитки и медленно пошел с бокалами обратно. Потом решил не возвращаться в гостиную, пока не начнется песня. Я успел выкурить сигарету, когда услышал аккорд гитары. Что ее могло задержать так долго, может, настраивала гитару? Когда она запела, в ее голосе было что-то новое. Я стал прислушиваться к словам песни. Разденься, дорогая, – говорил он. — Разденься и иди ко мне в постель. О, да, и я о том же мыслю, Но лишь когда разгонишь всех девиц. Я взял бокалы и заспешил в гостиную. Здесь меня ожидал сюрприз. Комната тонула в темноте, горела лишь небольшая лампочка у кушетки. Я осторожно передвигался, боясь споткнуться обо что-нибудь и упасть с двумя бокалами в руках. Она внезапно перестала петь, увидев меня, стоящего с открытым ртом в нескольких футах от кушетки. – Привет, Рик, – мягко сказала она, наградив меня сияющей улыбкой. – Что случилось? – спросил я. – Вам понравилась моя песня? – Она была слишком сексуальной! – Зато она была английской, – заметила она. – Но что случилось? – спросил я. – Я просто сделала то, о чем вы просили, Рик! – Ее глаза изображали невинность. – Я просил? – «Идите и играйте на своей гитаре. Или делайте что-нибудь, что позволит вам почувствовать себя лучше». Помните? Она сидела на кушетке со скрещенными ногами, почти прямо под светящей лампой, ее золотистые волосы спадали на плечи и почти прикрывали розовые соски небольших округлых грудей. Кати наклонилась вперед, опустила свою гитару, на пол, потом снова выпрямилась. – Ну? – спросила она лениво, – разве это не то, что вы говорили? – Что вы сделали со своей одеждой? – прошептал я. – Сняла ее, – просто ответила она. – Но зачем? – Мы узнаем это, – терпеливо сказала она. – Рик, для чего вы принесли сюда эти бокалы? Она протянула руку, и я вложил в нее бокал. – Вы собираетесь пить стоя? – Ее свободная рука указала на кушетку рядом с собой. Я осторожно, словно дряхлый старик, присел и одним глотком осушил бокал. В следующий момент бокал был вежливо взят из моей руки и поставлен на пол, где уже стоял ее нетронутый бокал. Прежде чем я понял, что случилось, Кати оказалась на мне. Я смотрел в голубые глаза, которые были всего в шести дюймах от моего лица. – Пытаетесь сказать, – спросила она, – что это все моя идея? – Я был на кухне, – сказал я, – готовя свежие напитки и слушая ваши песни и... Крепко обхватив мою шею, она раздвинула мне ноги и навалилась всем весом своего тела на меня. Обе мои руки внезапно замерли на двух упругих, но мягких изгибах ее ягодиц. – Действуйте, Рик. – Она мечтательно закрыла глаза. – Я жду. Мой мозг посылал энергичные сигналы, но пальцы игнорировали их и оставались там, где были. – Сожалею! – сказал я хрипло. – Я имел в виду другое. Она глубоко вздохнула и, ее тело еще сильнее прижало меня к кушетке, потом я беспомощно погрузился в абсолютную темноту. Ее руки с жестокой торопливостью сорвали с меня одежду. Острые ногти заставили меня моментально забыть свой страх. – Эй! – воскликнул я. – Вы что, черт возьми, принимаете меня за цыпленка? – Извини, Рик, милый! – пробормотала она. – Ты собираешься просто лежать здесь? – Кати! – пробормотал я. Ее ногти впились мне в грудь. – Ты ждал здесь кого-то еще? – спросила она. Внезапно я почувствовал себя немного лучше, даже расхрабрился. Губы Кати с яростной страстностью нашли мои. 6 После того, как счастливая Кати покормила меня завтраком, я покинул ее. Она добилась от меня обещания информировать ее о любых достижениях в расследовании, чтобы она смогла уточнить свою балладу. Я достиг поворота с шоссе в пяти милях от Сан-Диего к полудню следующего дня и через двадцать минут подъехал к Сан-Лопару. Одолев следующий подъем дороги, я неожиданно увидел большой дом на холме, обнесенный кирпичной стеной. Двумя кварталами дальше я обнаружил столовую и решил подкрепиться. В ней был всего один посетитель, – и это был я, – поэтому официантка наблюдала, как я тружусь над мясным блюдом. Когда она наполнила мне вторую чашку кофе, я одарил ее широкой улыбкой. – У вас привлекательный маленький городок, – заметил я. – Если он вам нравится, можете заиметь его, – ответила она. – Была бы только рада, если бы вы забрали его с собой прямо сейчас! – А что это вас-то заботит? – Ну... – Она пожала плечами. – Всю неделю это спокойный городок, но в субботнюю ночь это настоящий содом. Уличные фонари горят до полуночи! – Почему же вы куда-нибудь не переедете? – спросил я. – Мистер! – почти выкрикнула она. – Мне принадлежит эта паршивая столовая! Сделайте мне предложение, я приму его и уеду прямо сейчас. – Наверно, кто-то здесь поблизости должен заботиться о порядке, например, парень, владеющий большим домом на холме? – спросил я. – Старый Рэнд? – Она хмыкнула. – Если он и делает это, то не в Сан-Лопаре. Наверное, нехорошо так говорить о нем, – призналась она. – Но я не осуждаю его за это. Может, если бы он не сломал ногу, он бы еще снимал кино. – Рэнд? – спросил я. – Вы имеете в виду Ли Рэнда, актера? – Ну конечно! Я имею в виду не танцовщицу Салли! Именно Ли Рэнда, который снимал все эти грандиозные вестерны тридцать лет назад. Я расплатился за обед и добавил сверху два доллара. – Значит, у Сап-Лопара своя достопримечательность, – заметил я. – Вам-то хорошо говорить, не живя здесь! – Она подвинула мне назад два доллара. – Вы переплатили. – Это надбавка, – сказал я. Она была парализована добрых десять секунд, пока ее нервная система не оправилась от шока. – Вы, должно быть, сошли с ума, – сказала она недоверчиво. – Вся еда стоит полтора доллара. Значит, ваша надбавка составляет сто двадцать пять процентов счета! – Я из Техаса, – ответил я и быстро направился к двери. – Эй! – уже на улице донеслись до меня ее слова. – Дайте мне еще три доллара – и столовая ваша! Я медленно поехал к дому на холме с мыслью, что Джо Кирк получил сто долларов за информацию меньшей ценности, чем она дала мне за два доллара. Теперь я знал, что это дом Ли Рэнда, и это многое объясняло. Меня беспокоило только одно: слишком уж все легко складывается. Узорные железные ворота были широко распахнуты, так что я въехал и направился по извилистому подъезду, позволяющему хорошо рассмотреть окрестности дома. Пожилой дворецкий открыл мне дверь. – Меня зовут Рик Холман, – вежливо сказал я. – Я хотел бы видеть мистера Рэнда. – У вас договоренность, мистер Холман? – Его голос напоминал звук падающих на землю сухих листьев. – Нет, – признался я. – Но я уверен, мистер Рэнд захочет принять меня, если вы скажете, что это связано с его старым другом – мистером Холтом из Сан-Диего. Он повторил про себя пару раз имя, потом медленно наклонил голову. – Пожалуйста, побудьте здесь, мистер Холман, пока я спрошу. Он закрыл массивную бронзовую дверь перед моим носом, и мне ничего не оставалось делать, как ждать. Через пять минут дверь снова открылась, и он вежливо предложил следовать за ним в библиотеку. Она разместилась в подвалообразной комнате. Три стены занимали полки с книгами, явно нечитанными. У широкого окна стояла бронзовая скульптура полковника Вильяма Коди в натуральную величину. Я услышал, как открылась дверь, и повернулся. Меня ожидал удар посильнее, чем в столовой. И это была исключительно моя вина, так как в моей памяти Ли Рэнд оставался молодым. Я глупо уставился на него. Ему было не больше шестидесяти, но волосы его были белы и выглядел он, как глубокий старик. Он медленно приблизился ко мне. – Вы хотели видеть меня, мистер Холман? – Голос его все еще был сильным. Но куда девалась его уверенность, осанка героя вестерна, которую так любили миллионы людей? Он вежливо ждал, пока я с отсутствующим видом смотрел на него. Потом до него дошло. – Ах! – Он засмеялся. – Вы получали удовольствие от моей игры, мистер Холман? – Я кивнул. – Вы хоть помните, в каком году последний раз видели меня в кино? – 1942, – пробормотал я, – или, может быть, 1943. – Больше двадцати лет, – кивнул он. – С того времени вы из мальчика превратились в мужчину. Трудно увидеть во мне все того же быстрого стрелка с Дикого Запада, не правда ли? Мой мозг в последний раз болезненно пытался сопротивляться. – Должно быть, считаете меня глупым, мистер Рэнд, – сказал я. – Просто не знаю, как начать свои извинения. – Так всегда происходит, – сказал он. – Когда начинаешь стареть сам, признаешь тот факт, что другие тоже стареют, Но герой детства навсегда остается молодым! Он пододвинул стул и опустился на него. – Извините. Ноги все хуже держат меня. – Конечно, – кивнул я. – Рик Холман. Думаю, маловероятно, что вы тот Холман, о котором я слышал? – Никаких шансов на это, мистер Рэнд. – Ах! – Он закурил сигарету и выпустил в потолок клуб дыма. – Значит, у меня беда? – Нет, с моей точки зрения, мистер Рэнд, – сказал я откровенно. – Но, с вашей точки зрения, может быть, и да. – Садитесь, мистер Холман. Думаю, нам необходимо выпить! Пожилой дворецкий через несколько секунд вошел в комнату и Рэнд вопросительно взглянул на меня. – Ром было бы отлично, – сказал я. – То же самое и для меня, – сказал он быстро. – Конечно, мистер Рэнд, – дворецкий медленно вышел из комнаты. Ли Рэнд рассеянно потягивал сигарету, погруженный в свои мысли. – Не думаю, что могу сообщить вам что-то новое, мистер Холман. Вы знаете слишком много. Парольное слово, сказанное вами бедному старому Таптосу, подтверждает это. – Тело Дженни Холт взято из морга ее отцом Вильямом Холтом из Сан-Диего, – сказал я. – Мы оба знаем, что настоящее имя девушки Дженнифер Монтегю, и она взяла девичью фамилию матери после того, как отец отказался от нее. Но никто не может просто прийти в морг и забрать труп, сказав, что имеет на это право. Сперва нужно доказать это. Интересная ситуация, мистер Рэнд. Дворецкий принес напитки на серебряном подносе и поставил около хозяина. После того, как он ушел, Рэнд жестом предложил мне взять бокал, потом взял свой и изучил его содержимое на свет. – Знаете что, мистер Холман? Чтобы иметь спокойную старость, нужно начинать планировать ее еще до сорока. С вниманием принимайте советы своего доктора, если хотите получить удовольствие от отличных напитков и хорошего табака в последующие годы. Это наиболее важный фактор – после денег, естественно, – для удовольствия в будущем. – Что меня беспокоит, мистер Рэнд, так это вопрос, как я могу накопить денег, если цены растут так, как сейчас? Он хмыкнул. – Вы должны работать, пока по-настоящему молоды, чтобы быть уверенным, что ваше рождение – не ошибка! Я попробовал ром, и он мне очень понравился. – Расскажите мне чуточку больше о Дженни, – попросил Рэнд. – Еще будучи замужем, Дженни с некоторых пор стала куда-то уезжать на два дня в начале каждого месяца, а возвращалась всегда с одной и той же суммой в тысячу долларов. Когда же муж спрашивал у нее, где она пропадала, та смеялась и отвечала, что была у мужчины. Потом она бросила Федаро, так звали ее мужа, и ушла к другому мужчине по имени Пит Блисс. Но и тогда ее таинственные отлучки не прекратились. Здесь-то она и сделала психологическую ошибку. – Что вы имеете в виду, мистер Холман? – спросил Рэнд. – Пока она возвращалась с достаточной суммой денег, чтобы удовлетворить нужды Федаро, Джонни был доволен. Но Блисс мужчина другого типа – ревнивый и самолюбивый. Он хотел узнать, где она проводит эти два дня. – Значит, он следил за ней? – спросил Рэнд. – Он потерял ее из вида в паре миль от вашего дома, – сказал я. – Но у него сложилось мнение, что она бывала именно здесь. – Мистер Холман, хотел бы задать вам одни вопрос и надеюсь на честный ответ. – Мистер Рэнд, – вежливо сказал я. – Можете спрашивать. – Что вас конкретно интересует во всем этом? – Мой клиент хочет узнать, как Дженни провела последние два года своей жизни, – ответил я. – Это означает, что ваш клиент Аксель Монтегю? – Он поднял руку. – Не жду, что вы ответите на этот вопрос. Дайте мне минуту, чтобы собраться с мыслями, мистер Холман. – Конечно. Я закурил сигарету и выглянул в окно. Мой мозг был занят воспоминаниями о Ли Рэнде. Прихрамывание было результатом падения с лошади, и это случилось в... 1946? Он тогда бросил работать, хотя ого студия доказывала, что это не имеет значения, и он может продолжать сниматься. Тело Мариен Холт было сильно повреждено при авиационной катастрофе, поэтому Аксель Монтегю не пригласил Ли Рэнда на похороны в Голливуд. Следующее воспоминание касалось сообщения в газете о том, что «дочь известного продюсера сбежала из дорогой частной школы и была обнаружена через две недели в городе в ста милях южнее школы». Может, в Сан-Диего? Я знал, что ее тогда сопровождал какой-то молодой человек, а Рэнд был старше ее отца. – Думаю, мы сможем придти к компромиссному решению, мистер Холман, – вернул меня к действительности голос Рэнда. – Компромисс, мистер Рэнд? – Можем заключить соглашение. – Он улыбнулся. – Если я дам вам определенную информацию, которая не имеет отношения к вашему заданию, могу я быть уверенным, что вы не передадите эту информацию своему клиенту? – Если вы мне позволите судить, необходима ли ваша информация для описания последних лет ее жизни, – кивнул я. – Согласен, – сказал он, не колеблясь. – Счастлив убедиться в стабильности вашей репутации, мистер Холман. – Он выпил немного рома. – Теперь ваша очередь задавать вопросы. – Как вам удалось забрать труп Дженнифер Монтегю из морга? – спросил я. – Для ответа на этот вопрос необходимо вернуться далеко назад, – вежливо сказал он. – Моя первая жена умерла в 1935 году, родив мне сына Эдгара. Через два года я женился на Мариен Холт, и хотя мы оба очень хотели детей, они у нас так и не появились. В 1940 году Мариен развелась со мной и ровно через неделю после развода вышла замуж за Акселя Монтегю. – Пожалуй, сейчас это не имеет значения, – проговорил я. – Я так не думаю, – продолжал он. – Эти даты важны. Вы недостаточно стары, чтобы помнить о Мариен. Она была замечательной женщиной, мистер Холман. Красивая, интеллигентная, здоровая. В течение трех лет семейной жизни мы и любили друг друга, и горько ссорились в равной пропорции. Монтегю, я это знал, хотел увести Мариен. Думаю, она была единственной женщиной, которую он имел или хотел! Но я опередил его. Как-то наша студия заключила кратковременный контракт с одной французской актрисой. Целую неделю она преследовала меня влюбленным взглядом, а я всегда питал слабость к француженкам. В одну прекрасную ночь я хотел ее отвезти на квартиру своего друга, но она была против такого варианта, и мы поехали к ней. Одной из немногих вещей, привезенных ею из Парижа, была оригинальная система зеркал и освещения. Она установила ее в будуаре. Это было бесподобно! С самого начала Монтегю установил там камеры, спрятанные среди зеркал. Шесть камер, каждая из которых делала по семьдесят восемь отпечатков. Если бы вы имели комплект тех снимков, они бы стоили около пяти тысяч долларов у коллекционера эротических картинок! – Мистер Рэнд, – сказал я просительно. – Не хотел бы, чтобы вы уходили от ответа на вопрос, который я вам задал. – Я должен придерживаться фактов. – Он печально покачал головой. – Мариен впала в страшный гнев, когда увидела эти фотографии, улетела в Мехико и оставалась там, пока не был оформлен развод. Я знал, что у меня нет никаких шансов вернуть ее, но надеялся доказать, что все было подстроено Монтегю. Это было, конечно, бесполезно, доказательств не было. В первую же ночь после развода я навестил Мариен в ее отеле и... – Мистер Рэнд, – перебил я его, – такого рода развод между двумя голливудскими звездами должен был потрясти весь мир, но я даже не помню, чтобы это случилось. – Этого и не было, – он улыбнулся. – Мариен объявила причиной развода мою жестокость по отношению к ней. Мои попытки оправдаться ни к чему не привели. Студия имела целый штат адвокатов, которые позаботились, чтобы меня даже не допустили к суду. Он закурил новую сигарету. – О чем я говорил? Ах да, первая ночь после нашего развода. Я навестил Мариен и сказал, что мы цивилизованные люди, теперь, когда все кончено, почему бы нам на прощанье не выпить вместе по паре бокалов? Она согласилась. Надо ли мне говорить, что мы оба были непередаваемо пьяны? Этот сувенир я сохранил с тех лет... Он встал и подошел к книжной полке. Я ждал, пока он отомкнул ящик, взял документ в рамке и принес его мне. Эта была страница из регистрационного журнала отеля «Пиппер» в Мехико, датированная 9 ноября 1940 года. На странице были только две подписи. Первая была Эмануэль Лопес, а ниже Мариен Лопес. – Разве это не интересно, мистер Холман? – Рэнд залился смехом. – Что за отель это был! Знаете, я думаю, что провел здесь самую лучшую ночь в моей жизни, мистер Холман. То, что было прозой в течение трех лет брака, внезапно стало дико возбуждающим, когда ситуация изменилась. Надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что этой ночью мы занимались любовью так, как никогда не делали до этого! – На следующий день Мариен улетела в Нью-Йорк, а неделей позже вышла замуж за Акселя. У них была пышная свадьба, они пригласили две тысячи гостей. В течение пяти лет их семейной жизни я ни разу не видел Мариен и Акселя вместе. Он сделал так, что я был исключен из тех социальных кругов, в которых они вращались, но по теории вероятности... – Мистер Рэнд, – сказал я, – пожалуйста... – Мы продвигаемся вперед, не беспокойтесь! – кивнул он. Ну, месяцы проходили один за другим, и я услышал, что Мариен подарила Акселю дочь. Через три месяца мне позвонила Мариен. Она сказала, что Аксель в Канаде, и я должен тайно встретиться с ней в Сан-Диего той же ночью, так как это вопрос жизни и смерти. Я не поверил этому, но все же поехал. – После смерти ее отца два года назад Мариен купила свой старый дом из чисто сентиментальных соображений, – он пустовал, по крайней мере, триста шестьдесят дней в году! Здесь мы и встретились. Она была с дочерью, которую они назвали Дженнифер. После того, как поиграл с ребенком, Мариен спросила, знаю ли я продолжительность беременности. Я на секунду подумал, что это шутка, но, увидев ее серьезное лицо, ответил – девять месяцев. – Она сказала, что ребенок родился точно через девять месяцев и неделю после их женитьбы. Потом резко напомнила мне, что празднование развода было за неделю до их свадьбы. Иными словами, она не знала точно, чей это ребенок: мой или Акселя. После десяти месяцев жизни с Монтегю Мариен сильно изменилась. Брак без любви, что может быть ужаснее! Она сказала, что хотела бы быть порядочной по отношению к нам обоим, но более важно обеспечить будущее ребенка. Естественно, рождение ребенка было зарегистрировано. Дженнифер значилась дочерью Акселя и Мариен. Безумная идея Мариен заключалась в том, чтобы зарегистрировать ребенка во второй раз, назвав меня отцом. Я сказал, что все это абсурдно, она, должно быть, сошла с ума! Мы ссорились половину ночи, а кончилось, как всегда, – я уступил ей. У нее был брат, который был всего на пару лет моложе меня, – Вильям Холт. Очень странный тип, который женился на такой же странной женщине по имени Гертруда пять лет назад, потом уехал с нею в Южную Америку, в глубь джунглей. Они там исчезли бесследно почти сразу после приезда туда. Их считали умершими и совсем забыли. Мариен нашла их свидетельство о браке в коробке с бумагами отца. На следующий день мы зарегистрировали рождение дочери, Дженнифер, родителями ее были Вильям и Гертруда Холт. Все оказалось до жути просто, потребовалась всего пара минут. Потом Мариен увезла ребенка в свой дом в Беверли-хиллз, считая, что будущее Дженнифер гарантировано вдвойне. Конечно, абсолютно безумная идея. – Это... – выдохнул я. – Это дико! – Конечно, – согласился Рэнд. – Но не забудьте, что мы это проделали в маленьком городке Сан-Диего двадцать лет назад. Вы же не будете отрицать, что тогда все было гораздо проще. – Нет, – возразил я. – Все равно не могу поверить в это! – Тогда вы, наверно, поверите, что это я взял тело Дженни из морга, так как больше некому было о ней позаботиться, – кивнул он. Он, конечно, был прав. Я вспомнил служащего морга, читавшего в регистрационной книге: «Труп увезен отцом, Вильямом Холтом из Сан-Диего». Это доказывало правдивость рассказа Рэнда. – Мистер Холман, – сказал он внезапно серьезным тоном, – если это было нарушением закона, я могу иметь серьезные неприятности. – Понимаю это, мистер Рэнд, – сказал я. – Наше соглашение останется в силе. Это не связано с интересом моего клиента в последние годы жизни Дженни. – Спасибо, – тепло сказал он. – Если у вас есть еще вопросы ко мне... – Да, – кивнул я. – Была Дженни... Дверь библиотеки резко распахнулась, и высокий, атлетического сложения парень вошел в комнату. На мой взгляд, ему было около тридцати. – Привет, папа! Как дела? – Отлично, – ответил Рэнд. – Как там Лас-Вегас? – Я полагаю, хорошо. – Парень пожал плечами. – Познакомься с Риком Холманом. Мистер Холман, это мой сын, Эдгар, – представил он. Когда мы пожимали друг другу руки, память услужливо подсказала мне, что сопровождающим Дженнифер Монтегю в десятилетнем возрасте действительно был Рэнд, но только, конечно, его сын, Эдгар. 7 Дворецкий принес поднос со свежими напитками и вышел. Отец и сын внезапно начали разговор о плохой игре актеров в последних фильмах. Мне это показалось не настолько важным вопросом, чтобы обсуждать его в моем присутствии. Незаметно оба Рэнда перешли к другой теме, скоро я услышал недоверчивый голос Эдгара. – Значит, вы уточняете последние два года жизни Дженни Холман. Как вы это делаете? Я пожал плечами. – Не знаю, ведь я еще не довел дело до конца. – Большое дело! – Его тон был насмешливым. – Всегда держите рот на замке, да? Вы слышали, как папа надул их, чтобы взять труп Дженни? – Считайте, что я этого не слышал, Эдгар, – холодно сказал я. – Потому что когда-нибудь этот вопрос мне может задать офицер полиции. – О да! Я даже не подумал об этом. Но вы ведь всегда сможете солгать, не правда ли? – О, братец! – воскликнул я. – Итак, вернемся к вопросам, мистер Рэнд? – Конечно. Но просто для уточнения, мистер Холман. Мариен сделала запись в своем завещании, что Дженни должна проводить, по крайней мере, две недели в год со мной, пока ей не исполнится восемнадцать. Монтегю уважал это требование до тех пор, пока она не сбежала к нам из частной школы. Это положило конец ее визитам – официально! – Мистер Рэнд, – хмыкнул я, – ценю ваше доверие. Но это все не касается моего клиента. Если не возражаете, лучше поговорим конкретно о том, что является его проклятым делом! Он секунду смотрел на меня, потом кивнул. – Дженни вышла замуж за Федаро в Неваде, – сказал я, – и поэтому отец отказался от нее. Их совместная жизнь продлилась восемнадцать месяцев, и в течение этого срока они жили на тысячу долларов в месяц, которые вы давали Дженни, когда она навещала вас в начале каждого месяца, верно? – Верно, мистер Холман. – Она ушла от Федаро к Питу Блиссу, – продолжал я. – Это длилось, по крайней мере, пять месяцев и два дня, как он говорит! Примерно месяц назад она ушла от Блисса. Вопрос – куда? – Понятия не имею, – ответил Рэнд. – Последний раз мы с ней виделись шесть, может быть, семь недель назад, когда она приезжала в обычное время. Тогда она еще была с Блиссом. С тех пор мы больше не виделись. Я внимательно смотрел на него, и через несколько секунд на его лице выступила краска. – Это правда! – выкрикнул он. – Верю вам, – сказал я, пожимая плечами. – Просто не понимаю вас. Вы сильно рисковали, забирая труп, чтобы достойно похоронить. Но пока она была жива, вы никогда не интересовались тем, что она делает. Какую жизнь она вела? Выйти замуж за негодяя, вроде Джонни, жившего на деньги, которые вы ей давали! Когда она бросила мужа и сказала, что ушла к другому мужчине, вы даже бровью не повели, мистер Рэнд! – Вот уж это не ваше проклятое дело, Холман! – сердито сказал Эдгар. – Может, вы и правы, – согласился я. – Но мне кажется, что Джонни должна была быть чьим-то делом, пока она была жива. Мне все еще непонятен полный отказ Акселя Монтегю от своей дочери – ребенка женщины, которую он любил всю жизнь. – Никто не понимал Акселя Монтегю, – заметил Рэнд холодно, – и не мог понять. В нем не было ничего человеческого. – А как понимать вас, мистер Рэнд? Вы любили ее мать и, возможно, в лучшую свою ночь стали отцом Дженни. По крайней мере, пятьдесят процентов вероятности того, что вы ее отец, верно? – Конечно! – Но вы не чувствовали ответственности за нее? – Вы так говорите, Холман, словно мой старик перед судом, – сердито произнес Эдгар. – Мне это не нравится. Так что прекратите это. Я некоторое время молча смотрел на него. – Вы не видели каких-нибудь хороших картин в Лас-Вегасе, Эдгар? – спросил я наконец. – Слушайте! – вспыхнул он. – Вы не имеете права говорить со мной подобным образом, Холман! Хотите, чтобы я врезал вам? – Вы где-нибудь работаете, Эдгар? – спросил я. – Зачем вам это? – Вам уже тридцать, на мой взгляд. Вероятно, кончили колледж. Чем же вы занимаетесь? Может быть, работаете в области общественных отношений? Он резко сделал шаг ко мне, сжав кулаки. – Не нападайте на меня, – посоветовал я мягко. – Вам будет больно. Эдгар колебался несколько секунд, потом медленно повернулся к отцу. – Папа! Ты не собираешься выкинуть этого мерзавца? Слишком много он себе позволяет! – Ты сам напросился на это, – холодно ответил Рэнд. – Теперь немножко помолчи! – Он повернулся ко мне. – Я попытаюсь ответить относительно Дженни, мистер Холман, но это будет нелегко. – Время – это то, чего у меня предостаточно, – сказал я. – Дженни было четыре года, когда Мариен погибла, – задумчиво продолжал он. – Потерять мать в раннем возрасте ужасно для любого ребенка, но для Дженни это было еще хуже при таком отце, как Аксель. Совершенно хладнокровный человек, видевший ее, наверное, час в неделю. Мы старались, чтобы она чувствовала себя здесь, как дома. Эдгар был на шесть лет старше нее, но к пятнадцати годам эта разница уже не имела большого значения. – Поймите, мистер Холман, мы мало видели ее в тот период, пока она подрастала. К тому времени, когда она смогла свободно нас навещать, она стала почти женщиной, причем очень привлекательной. Я знал, что не увижу ее больше, если начну поучать и навязывать ей свои взгляды на жизнь. Она была совершенно независима. Какой же она еще могла быть, проведя детство с Монтегю? Ее отношение к жизни было сверхэгоистичным. Что хотела, то брала. И к людям относилась, как к вещам: когда становились не нужны, бросала. Он смотрел на меня некоторое время отсутствующим взглядом. – Думаю, она вышла замуж за Джонни Федаро из чистого упрямства. Она считала, что Монтегю примет их, и не могла ждать, пока он даст согласие. Потом, вы знаете, Монтегю напрочь выбросил ее из своей жизни, словно она никогда не рождалась. Дженни была растеряна, ее план провалился, но это ее никогда сильно не ранило. Нет больше Акселя, так давай повидаем дядюшку Ли. Он обеспечен, так что тысчонка в месяц его не разорит. – Дженни была сукой! – с горечью сказал Эдгар. – Вот почти точные ее слова, которые она произнесла, когда попросила у меня денег, – продолжал Рэнд. – Она усмехнулась и сказала: «Мне нужна тысяча долларов на жизнь. Тогда мой муж будет счастлив, иначе он начнет бегать за другими девками. Ты так богат, что не заметишь потери!» Вся эта болтовня была для Дженни своеобразным механизмом защиты. Невозможно было пытаться что-то сделать для Дженни, кроме того, чтобы просто дать ей денег. Поверьте мне, мистер Холман! – Она была сукой! – с удовлетворением повторил Эдгар. – Ей было всего двадцать два года, и теперь она мертва, – заметил я. – Жизнь всегда жестока! – хмыкнул Эдгар. – Думаю, она была по-настоящему жестока к Дженни, – сказал я. – Может, кто-нибудь объяснит мне, как может утонуть первоклассный пловец, да еще одетый? – Не понимаю, мистер Холман. – Рэнд вопросительно смотрел на меня. – Мне в голову приходят лишь две возможности, – и обе меня не устраивают, – кивнул я. – Я думал, может, у вас обоих есть какие-нибудь идеи. – О каких двух возможностях вы говорите? – спросил Эдгар. – Одна – самоубийство, но я склонен отбросить ее. Дженни не была похожа на человека, способного на самоубийство. Но даже если бы она была такой, не могу представить, чтобы первоклассная пловчиха пошла в воду одетой. Дженни для этого случая скорее всего надела бы белое бикини. Остается предположить другое: кто-то держал ее под водой, пока она не захлебнулась. – Мистер Холман! – нервно произнес Рэнд. – Это называется убийством. – Верно! – Зачем кому-то убивать Дженни? – Может быть, если смогу узнать, что она делала в течение последнего месяца, я найду причину, – сказал я. – Спасибо вам за уделенное мне время и гостеприимство, мистер Рэнд. Прощайте. – Прощайте, мистер Холман. Если вы узнаете что-нибудь, надеюсь, вы вернетесь сюда, чтобы рассказать нам. – Я это сделаю, – пообещал я. – Я провожу вас до двери, – встал Эдгар. – Спасибо, – ответил я. Мы покинули библиотеку и прошли к парадной двери. Дворецкий отсутствовал. – Мистер Холман, – голос Эдгара был удивительно вежливым, – а вы твердо уверены, что Дженни была убита, как вы говорили в библиотеке? – Не знаю. Я думаю, это возможно, только и всего. – Кто мог убить Джонни? – Этого я тоже не знаю! – Да? – Хамство моментально вернулось к нему. – Похоже, что вы совсем немного знаете, Холман? – Я быстро распознаю негодяев, – заметил я. – Вроде Джонни Федаро... или тебя. – Не трогайте меня, мудрец! – прорычал он. Мы дошли до двери, я открыл ее и вышел на ступеньки. – Вы подсказали мне план, Эдгар, – сказал я, глядя на него. – Вы ничего не знаете, – я с горечью покачал головой. – Вы даже не знаете Вегаса, я полагаю. – Тогда проверьте это! – Ладно, – я пожал плечами. – Где находится самая большая рулетка? Самая большая рулетка в мире! – В задней комнате заведения Фаулера! – ответил он. – Верно? – Вы даже крутили это колесо с Дженни, приятель? – спросил я. На секунду в его глазах промелькнула паника, потом он захлопнул массивную дверь. * * * Дверь приоткрылась на пару дюймов, и голубой глаз посмотрел на меня. – О, это ты! – сказала Кати. – Входи. – Ты ожидала Элиота Несса? – я толкнул дверь и вошел в квартиру. – Не в таком виде! – сказала она. На ней были черный лифчик и тонкие трусики. Контраст между черной тканью и молочно-белой кожей был разителен. – Садись на кушетку, я приготовлю напиток, и ты сможешь рассказать о своем дне, Рик! – сказала она с энтузиазмом. – Я ничуть не продвинулся в расследовании, Кати, – признался я. – Какой день был у тебя? – Изумительный! – крикнула она из кухни. – Я придумала следующий куплет для своей баллады. – Здорово! Не могу дождаться, чтобы услышать его. – Тебе не придется долго ждать! – пообещала она. Она вошла в комнату, поставила бокалы на столик перед кушеткой, взяла гитару и запела: «Они говорят, что она любит моего брата. Потом пошла от одного к другому. Прочь, парни, прочь! Плачьте, парни, плачьте!» Кати положила гитару на пол, потом посмотрела на меня. – Неплохо, как ты считаешь? – Восхитительно, – согласился я и взял ближайший бокал. – Почему ты в белье? – Хочешь, чтобы я его сняла? Я покраснел. – Не сейчас, милая. У меня был трудный день в Сан-Диего. – Такой трудный, что ты изменил свои намерения. Я просто хотела знать, так что теперь могу успокоиться. – Не надо, милая, – сказал я. – Бывает, Рик Холман, – сказала она, – когда я просто знаю, что ты чувствуешь на самом деле. – Прошлой ночью так и было? – спросил я. Кати засмеялась. – Если бы я тебя не расшевелила, ты бы продолжал ползать около кровати на коленях, как древний моряк. – Немного смущен, – сознался я. – Давай посмотрим... – Я посмотрел на часы. – Уже четверть шестого, верно? – Уверена, что верно, малыш! – отозвалась она. Я сунул кусочек льда ей в лифчик, и она вскрикнула. – Ты жестокий! – Расскажи мне о Дженни, – попросил я. – Я постоянно это делаю. В конце концов, я пишу новую балладу о ней. Чего ты еще хочешь? Симфонию? – Когда она работала в кафе, – спросил я, – заметила ты кого-нибудь, кто чаще других общался с ней? – Каждый вечер сюда приходили парни просто смотреть на нее, – сказала Кати. – Она была очень привлекательной девушкой! Но я не помню кого-нибудь, кто особенно интересовался ею. Да! Теперь я вспомнила. Он приходил два-три раза в неделю, но никогда долго не оставался. Если у нее было время, они болтали. Но он всегда уходил до того, как я начинала петь, и я его ненавидела! – Как он выглядел? – Ему было лет двадцать восемь – тридцать. Красивый крупный мужчина, только лицо было до смешного полным. – И глаза посажены близко друг к другу, густые черные волосы? – Это он! – согласилась Кати. – Не знаю, значит ли это что-нибудь, – задумался я. – Кстати, как ты сама относилась к Дженни? Она сделала глоток из бокала. – Она была ужасно несчастна, Рик. Она все время хамила, была в три раза грубее любого мужика. Мне это нравилось. Она мало внимания обращала на женщин, мужчин она ненавидела. – А трое мужчин в течение шести месяцев? – Это была часть этого, конечно! Она боялась пустоты внутри себя. Мужчина был ей нужен ненадолго, потом она его уничтожала. Посмотри на Пита. Сомневаюсь, сумеет ли он забыть Дженни. – У Пита тоже жестокий характер, милая, – просто заметил я. Она напряглась. – Почему ты говоришь так, Рик? – После прошлой ночи? Или ты шутишь? – Ты не это имеешь в виду! – Не это, – терпеливо сказал я. – Но не будем ссориться. Ты скажешь мне, что я имел в виду. Кати вздрогнула, на ее лице появилось мрачное выражение. – Ты продолжаешь настаивать на том, что это не несчастный случай, Рик, – сказала она тихо. – Я чувствую это все время. Дженни была убита! Дженни была убита! Кто-то держал ее голову под водой, пока она не задохнулась! Почему ты так чертовски уверен в этом? Ты что-нибудь знаешь, чего я не знаю? – Не то, что ты думаешь, – откровенно ответил я. – Ты заботишься о Пите? Ты считаешь, что он главный подозреваемый, потому что он крупный парень с сильными мускулами, с не слишком сильным умом и вспыльчивым характером. – Думаю, что да, – прошептала она. – Ну? – Она свирепо соединила брови. – Это Пит? Ты считаешь, что он убил Дженни? – Нет! – простонал я. – По крайней мере, у меня такое чувство, хотя оно легко может оказаться ошибочным. Пита я подозреваю меньше всего, если уж пришлось к слову. Он может свернуть кому-нибудь челюсть прежде, чем поймет, что случилось. Но я не думаю, что он мог утопить ее. Тень исчезла с лица Кати, и она благодарно улыбнулась мне. – Ну, я рада этому. – Давай вернемся к другим друзьям, – сказал я. – К парню с черными волосами. Попытайся вспомнить, часто ли он встречался в кафе с Дженни до того, как она ушла от Пита? Она наморщила нос. – Почему ты не задаешь мне легких вопросов? Я ничего не могу вспомнить. И не забывай, что Дженни не работала последние двенадцать дней перед тем, как ушла от Пита. – Ты права, – признал я. – Я забыл это. Ты пойдешь сегодня в кафе, милая? – О, нет! Я всегда живу надеждой на лучшее. – Я серьезно, – сказал я. – Я тоже! – Просто хотел поинтересоваться, можешь ли ты совершить небольшую поездку в Вегас? – предложил я. – Звучит заманчиво, – признала она. – Увы, Рик, но ведь я работаю, ты же знаешь. Как хотелось бы поехать. Такой удобный случай – разделить с тобой постель. Но этого не произойдет, поэтому поговорим о чем-нибудь другом! – О сексе? Ее глаза сверкнули. – Пять минут назад он не мог даже назвать точно время – теперь ему захотелось поболтать о сексе! Странно! – Это черное белье! – простонал я. – Ты сводишь меня с ума, ты же знаешь это! Это все ты виновата! Я становлюсь таким растерянным, что еле сдерживаюсь, чтобы не лечь. Видишь, что ты делаешь со мной! – Уверена в этом, – заявила Кати. – Я позволю тебе одному поехать в Вегас, хотя знаю, что как только холостяк снимает комнату в отеле, ему автоматически присылают ассортимент девушек! – Есть большой выбор, – продекларировал я. – Длинноволосые и с короткой стрижкой, девушки одетые, переодетые и раздетые, девушки, говорящие: «Дядя! Когда нажмешь в нужном месте?», девушки кричащие «Мама!», когда ложатся в постель, кроме того, мы имеем... – Рик? – Да? – Я остановился и посмотрел на нее. – Почему ты так расстроен? – Потому что мне сейчас ехать в Вегас все равно, что войти в пещеру льва, – сказал я нервно. – Но у меня нет выбора. – Почему же нет? – Я должен ознакомиться с величайшей рулеткой в мире, – объяснил я. 8 Однажды я оказал услугу Большому человеку, правда, не очень большую, но надеялся, что он помнит о ней. У входа меня встретил охранник, который с извиняющейся улыбкой забрал у меня револьвер и попросил подождать, пока известят хозяина о моем визите. Я считал, что придется ждать пару часов, но в действительности прошло всего пятьдесят минут. Парень в приемной внимательно проверил меня на случай, если страж у входной двери что-то упустил. Я вступил в дорогой номер, обставленный куда с большим вкусом, чем кабинеты глав корпораций, которые мне приходилось видеть. Он был поудобнее. Никаких секретарей и телефонных звонков, действующих на нервы и отвлекающих внимание. Если парень вне кабинета сочтет, что звонок жизненно важен, на столе Большого человека дважды мигнет лампочка, и он сам возьмет трубку. – Мистер Холман! – Он встал из-за стола и пожал мне руку. Приятно снова видеть вас! – Спасибо, – сказал я. – Весьма благодарен, что вы уделили мне немного своего времени. Предложив мне сесть, хозяин номера опустился в кресло. Он был элегантно одет, сложен весьма атлетично и походил на концертного пианиста. Только его глаза беспокоили меня. Я объяснил ему ситуацию, как ее представлял, Он внимательно выслушал меня до конца. – Вы же знаете мои функции здесь, мистер Холман! Упрощенно они сводятся к тому, чтобы все в городе функционировало наилучшим образом. Уверен, вы не намерены своими действиями причинить нам вред? – Только косвенно, – ответил я быстро. – Если мои подозрения верны, то эта деятельность не только не принесет выгоды городу, но и может стать опасной. Он прикрыл глаза, чтобы представить эту картину. – Насколько важен ваш клиент, мистер Холман? – Более важных не бывает, – ответил я. – И это без преувеличений. Он улыбнулся. – Надеюсь, не встанет вопрос о привлечении полиции? – Нет, если только кто-нибудь не совершит что-нибудь очень глупое. – Я пожал плечами. – Это, конечно, может случиться в любой момент. – Пожалуйста, мистер Холман, никакой пропаганды, только веские факты. – Конечно. – Я усмехнулся. Внезапно открылась стенная панель, и появилась прозаически выглядевшая стенографистка в очках. – Да, сэр? – спросила она вежливо. – Личная записка к мистеру Альберту Фаулеру, – сказал Большой человек. – После того, как она будет подписана, вы отдадите ее мистеру Холману, а копию подошьете в дело... «Мистер Фаулер! Мистер Холман проводит секретное расследование в нашем городе. Позаботьтесь, чтобы он получил полное содействие с вашей стороны и со стороны вашего штата, и обеспечьте ему доступ в любую часть вашего заведения». Это надо напечатать. – Да, сэр. – Панель закрылась за стенографисткой. – Глубоко благодарен, – сказал я. – Старые порядки меняются, но иногда недостаточно быстро, – заметил он. – Я говорю о Фаулере. Не сомневаюсь в вашей храбрости, но с Фаулером надо быть настороже. Поэтому я и говорю – будьте осторожны и информируйте меня, естественно, только в тех случаях, которые меня прямо касаются. – Конечно, я это сделаю. – Благодарю, мистер Холман. – Можно задать вам один вопрос напоследок? – спросил я. – Фаулер – владелец заведения или управляющий? – Управляющий, мистер Холман. – Ах! – счастливо произнес я. – Действительно, ах! Теперь, когда дело было закончено, не было необходимости торчать в кабинете, письмо я мог получить в баре. Не прошло и секунды после моего появления в баре, как в руке у меня был бурбон, а рядом сидела рыжеволосая хозяйка по имени Марги. Через несколько минут я вышел и направился в уже знакомое мне заведение моего старого приятеля Ала Фаулера. Там было свободней, чем в прошлую ночь, и мне не понадобилось много времени, чтобы пройти к парню, стоящему в центре небольшого открытого пространства. Между глаз у него была царапина, и я заметил, что он щадит свою левую ногу, так как коленная чашечка все еще давала ему знать о себе. На секунду я почувствовал себя врачом, ставящим диагноз: «Здоров ли этот парень? Стоит позаботиться о нем!» Я подошел еще ближе и нежно сказал: – Привет, Джо! Шел пешком или протянул телефон и вызвал такси? Его взгляд устремился в моем направлении, и он застыл в неподдельном изумлении. Потом усмешка исказила его губы. – Ну! – воскликнул он. – Разве это не сам капитан Бесстрашный? В самом деле, войти сюда просто, малыш, но у тебя нет никаких шансов выйти отсюда! Он щелкнул пальцами, и я заметил, как к нам двинулись три мускулистых парня. Одного из них я видел прошлой ночью. – Ты никогда ничего не сможешь рассказать, – произнес Джо Кирк. – А я считал, что будет другая ночь. – Первый раз за всю свою дурацкую жизнь, Джо, ты прав, – согласился я. – Я знаю, что я прав! – Это будет совсем другая ночь, парень, – заявил я. – Потому что я иду срочно повидать Фаулера. – Рик, малыш! – Он растянул губы в улыбке. – Должен сказать тебе, что на съезде мечтателей, когда он состоится, тебя изберут королем! – Особенно с этой запиской, Джо. – Я подержал ее перед его носом так, чтобы он увидел подпись Большого человека. Кирк развернул записку и увидел, что она адресована Фаулеру. – Ты не сможешь нажать на все тормоза, Холман, – заявил он. – Когда-нибудь твое счастье отвернется от тебя, я подожду этого момента! Он сделал пальцем знак, и один из парней быстро подскочил к нам. – Отведи мистера Холмана прямо в кабинет мистера Фаулера. – Конечно, – ответил тот и показал на дверь за кассой. – Сюда, пожалуйста! Уходя, я шепнул Кирку: – Знаешь, мне ненавистно упоминание об этом, но твоя коленная чашечка до сих пор заметна. * * * Мускулистый парень открыл дверь, и я подождал в коридоре, пока он снова замкнет ее. Потом мы продолжили свой путь. – Эй, сюда! Ал Фаулер сидел за своим столом. – Ну, мистер Холман, – выдохнул он. – В прошлый раз, когда вы побывали здесь, я оказал вам услугу, так что мы в расчете. На этот раз, пройдя через эту дверь, вы задолжали мне! Я сказал тогда: «Ладно, идите и поговорите с Федаро, если вам хочется». Я даже послал Джо отвезти вас. Да, он хотел задержать вас там на несколько часов. Было ли это достаточной причиной, чтобы нападать на него, избить его так, что он хромает? Я спрашиваю, мистер Холман, порядочно ли это? – Сохраните это, Ал, – вежливо посоветовал я. – Вы ошибочно выдвинули не тот ящик. – Я положил перед ним записку. Он аккуратно развернул ее, дважды прочел содержание, не торопясь, положил записку обратно в конверт и повернулся ко мне. – Хорошо. – Он откашлялся. – Большой человек просит сотрудничать – Ал Фаулер будет сотрудничать. Что теперь, Холман? – Слышал, что у вас самое большое колесо в мире, – сказал я. – Это верно. Но оно не так уж велико. Хотите его посмотреть? – Благодарю, – ответил я. – Как долго Дженни Холт вертела его для вас? – Что за имя? – Он повертел головой. – Не слышал такого. – Дженни Холт! – повторил я. – Как долго она была при колесе? Он беспомощно покачал головой. – Я не знаю Дженни Холт. Это дама? – Вы по-настоящему глупы, Фаулер! – заявил я. – Ее настоящее имя было Дженни Монтегю – до того, как она вышла замуж за Федаро. Вы помните его? – Джонни? – Он кивнул. – Мы уже говорили об этом. – Верно, – кивнул я и стал ждать. – Дженни, вы сказали? Вышла замуж за Федаро? – Он задумался на несколько секунд. – Дама, вертящая колесо? – Или привлекающая сосунков, – кивнул я. – Не думаю, что вы сотрудничаете со мной, Ал. – Могу ли я помочь, если вы держите свои карты закрытыми? – Он пожал плечами. – Не вопросы, а сплошные загадки. Как я могу сотрудничать? – Много ли должен заведению Эдгар Рэнд? Фаулер повернулся к мускулистому. – Пойдите узнайте! – приказал он. Я закурил сигарету. Скоро мускулистый повернулся и протянул Фаулеру листок бумаги. – Двадцать восемь тысяч, – сказал он. – Что он делал? – Вы что-нибудь еще хотите узнать, мистер Холман? – Все еще не вспомнили девушку по имени Дженни? – Она не работала в моем заведении, – ответил он. – Тогда давайте посмотрим на большое колесо. Через пару минут я стоял в задней комнате и смотрел на величайшую рулетку в мире. Она была не так уже велика, но, как он и сказал, в большинстве своем рулетки невелики. Я подумал, что Дженни преувеличивала, когда сказала Питу Блиссу, что на ней можно заниматься любовью. Разве только делать это с какой-то очень новой техникой. Я взглянул на колесо еще раз, потом беспомощно пожал плечами. Когда я повернулся, чтобы покинуть комнату, ко мне подошел Джо Кирк. – Вы – почетный гость, Рик, – просто сказал он. – Мистер Фаулер велел оказать вам особое внимание. – Все так добры сегодня, мистер Кирк! – сказал я язвительно. – Если только они перестанут лгать, то эту ночь надо будет запомнить. – Я запомню это, малыш, – пообещал он мягко. – Сохраню на всю жизнь в моем сердце! – Почему бы нам не выпить, Джо? – предложил я. – Вы хозяин, мистер Холман. Мы нашли свободный угол бара, и кипящая внутри Кирка ненависть вызвала во мне тяжелое чувство, словно кто-то бросил передо мной на ковер горящую спичку. – Ну. – Я поднял бокал. – У вас есть тост, Джо? – Какой вы пожелаете, мистер Холман? – Может, мы выпьем за бедного Джонни Федаро, – сказал я. – Он, должно быть, самый несчастный парень в мире! – Он жив, – холодно сказал Джо. – Женившись на даме, он считал, что добился успеха, но ее старик лишил ее всего, даже не впустил в дом. Потом он узнал, что его Дженни в начале каждого месяца берет отпуск на два дня и возвращается с тысячью долларов. Так в чем же проблема? Через восемнадцать месяцев она уходит от него к одному верзиле. Подождав ее немного, Федаро возвращается в Вегас, рассказывает свою историю кому-то, кто намного умнее его, потом пытается заняться обманом и, наконец, уезжает из Невады без четырех пальцев на руках. – Он негодяй, – сказал Джо. – Он несчастный негодяй, – добавил я. – Парень, слушавший его рассказ о жене и тысяче долларов ежемесячно, решил, что ни одна девушка за два дня не сможет заработать тысячу долларов, как девушка по вызову, Значит, это был своеобразный платеж, вроде шантажа? Стоило ради этого пойти на риск. Вы пристроили к ней хвост в начале месяца, и это окупилось. Она привела вас прямо туда, и вы узнали, что сын владельца дома глубоко увяз и не станет артачиться? – Не знаю, о чем вы говорите, Рик, – промямлил он скучающе. – Но похоже, вам это доставляет удовольствие, так зачем же вас останавливать? – Парень был в дружеских отношениях с Дженни. Поэтому ему предложили внушить ей мысль поработать в заведении. «Величайшая рулетка в мире!» Она берется за работу. У вас дама, и на крючке сын старика. От них обоих вы хотите узнать мрачный секрет из жизни старика. Верно, Джо? – Раз вы так говорите, Рик. – Он пожал плечами. – Это было бы здорово, если бы не сорвалось, – сказал я с сожалением. – Трудно иметь дело с любителями. Они вроде девушки, желающей покончить с собой – но самоубийство, как и убийство, не потянет на несчастный случай. Я выпил немного рома, потом с горечью покачал головой. – Нет, давайте посмотрим правде в глаза, Джо. Если Фаулер хочет остаться в бизнесе, он должен был первым остановить игру. Но сейчас поздно говорить об этом, верно? – Рик, малыш, – сказал он ледяным голосом, – я чувствую, что вы на что-то намекаете. – Только для вас одного, Джо, – спокойно сказал я. – Удирайте отсюда – у вас от силы двадцать четыре часа, – пока это не станет известно Фаулеру! Я быстро прикончил свой бокал и поднялся. – Спасибо за гостеприимство, Джо. Теперь я должен спешить, чтобы немного поспать. Завтра после полудня у меня свидание в Сан-Диего. До скорого. – Сан-Диего? – спросил он. – Это город в Мексике, – объяснил я и быстро вышел из бара. Шел уже второй час, когда я вышел на улицу. Мотель находился в пяти кварталах отсюда. Я добрался до мотеля и поднялся в свою комнату. Меня мучили кое-какие вопросы, и я не знал, как их разрешить. Моей последней мыслью перед тем, как уснуть, была надежда, что Фаулер не настолько глуп, чтобы предпринимать что-то против меня в Вегасе. Но если даже Большой человек и разразится гневом, то поможет ли это мне в морге? 9 Визит должен был состояться в половине седьмого, так что я мог успеть на самолет в Лос-Анджелес. Но другой визит застал меня в постели. Я открыл глаза и увидел Джо Кирка, стоящего надо мной с моим револьвером в руках. Проклиная себя за беззаботность, я подумал, что вряд ли мне еще придется дрыхнуть так крепко, что бандит вытаскивает револьвер из-под моей подушки, как из собственного кармана. – Хотите принять душ, Рик? – спросил Кирк усмехаясь, – у нас длинный путь, и половину его вам придется быть за рулем. – Если у вас нет здравого смысла, Джо, – сказал я – то зачем вообще говорить? – После того, как вы ушли, я поговорил с Алом, – небрежно сказал он. – Услышав, что у вас свидание в Сан-Диего сегодня после полуночи, он сказал, что это настоящее совпадение, так как у нас тоже там встреча. Ал считает, что мы не должны позволять такому важному человеку, вроде вас, сидеть в самолете, набитом незнакомыми людьми. «Мы подвезем его. Это будет для него таким приятным утренним сюрпризом», – вот его точные слова. Вы уже приятно удивлены, Рик? – Даже принимать душ не буду! – заявил я. – Прежде чем вы двинетесь, парень, – холодно сказал Джо, – запомните все, что я сейчас скажу. Вы примете душ, побреетесь, оденетесь. Мы сядем в машину и позавтракаем по дороге. Ал не хочет, чтобы вы умерли, во всяком случае, до Сан-Диего. Так что если вы попытаетесь что-нибудь сделать, я просто свяжу вас и заткну рот. Не знаю, как много у вас зубов, малыш, но миль до Сан-Диего немало! Через 20 минут мы были в дороге. Я вел машину, а Кирк и Фаулер сидели на заднем сиденье. Как только мы выехали на шоссе, я развил скорость 75 миль и услышал голос Фаулера. – Не знаю, выдели ли вы старые картины, мистер Холман, но если вы начнете увеличивать скорость, я велю Джо бить вас рукояткой револьвера по голове, все сильнее и сильнее! – Никогда не смотрел телевизор, Ал, – отмахнулся я. – Предпочитаю более активные виды спорта. – Вроде каких? – спросил он. – Он имеет в виду дам, – хихикнул Джо. – О? – Фаулер разочаровался. – Я подумал, он знает что-то другое. И это был весь разговор за последующие сто миль. Мы позавтракали, и я снова сел за руль. После ланча меня сменил Джо. Около трех часов дня мы достигли поворота на прибрежное шоссе, и я впервые подумал, что у Сан-Лопара приветливый вид. Когда машина свернула в открытые ворота, Фаулер повернулся и холодно посмотрел на меня. – Вы хорошо сыграли роль всезнайки перед Джо прошлой ночью, мистер Холман. Может, кое-что из сказанного и верно, но чертовски много ошибочного. Мы все выясним точно. – Это будет интересно, – сказал я. – Сын... – Фаулер выругался, – знает, что мы приезжаем. Я велел ему убрать всех из дома, кроме старика, конечно. Только мы пятеро, мистер Холман, побеседуем дружески, и не надо будет беспокоиться о трупе. Шоссе близко, но это место... – он показал на фасад дома в то время, когда Джо подъехал к входу, – может служить моргом, верно? Эдгар Рэнд открыл парадную дверь, и мы вошли. У него было озабоченное лицо. – Мистер Фаулер! – сказал он. – Мистер Кирк! – Где старик? – спросил Фаулер. – В библиотеке. – Он посмотрел на меня, потом снова на Фаулера. – Что здесь делает Холман? – Он приехал, потому что не имел выбора, – сказал Фаулер. – Теперь давайте найдем старика. – Конечно. – Эдгар быстро пошел через холл. Голова Ли Рэнда медленно повернулась, когда он услышал, что мы вошли в комнату. Эдгар внезапно растерял свой энтузиазм, отступил назад и пропустил нас. – Садитесь, джентльмены, – спокойно сказал Рэнд. – Добрый день, мистер Холман. – Мистер Рэнд, – вежливо сказал я. – Возможно, вы будете настолько добры и представите меня остальным джентльменам. – В его голосе чувствовалась ирония. – До сих пор были только слова. Что ж, я рад, что мы можем теперь перейти к делу. – Это Ал Фаулер, – сказал я, – управляющий известного игорного заведения Вегаса. А это Джо Кирк, работающий на мистера Фаулера, но я подозреваю, что он имеет и свои собственные амбиции. – Что вы хотите этим сказать? – холодно спросил Джо. – Надеюсь, Холман скажет это мне, – хмыкнул Фаулер. – Мистер Рэнд, – я кивнул в сторону Эдгара, который все еще стоял сзади, – думаю, ваш сын – так как он должен мистеру Фаулеру двадцать восемь тысяч долларов – должен тоже присоединиться к нам за столом. – Эдгар! – крикнул Рэнд, даже не посмотрев в сторону сына. Эдгар сел за край стола и несколько секунд смотрел на меня. – Отлично, – сказал Фаулер. – Теперь мы все собрались вместе. Я буду председательствовать, так как мы с Джо имеем оружие. – Его глаза с ненавистью изучали мое лицо. – Вы, конечно, могли причинить много бед одному человеку, мистер Холман. Будет лучше, если вы не будете предпринимать таких попыток! – В большинстве случаев я пытаюсь, Ал, – усмехнулся я. – Я считаю, что во всем виноват Джонни Федаро, – если бы он не женился на этой даме, мы не имели бы с вами дел, – сказал он. – Но как можно обвинять такого негодяя вроде него? Может, его мать обвиняла его отца, но это была пустая трата времени! Ладно! Вы напустили на меня Хозяина, Холман, и я хочу, чтобы вы исправили положение. Одна вещь из сказанного вами вчера ночью была абсолютно верна – в Вегасе парень должен знать, что он делает. – Вы предлагаете, Ал, сделку? – спросил я. – Я всегда предлагаю сделки, – заявил он. – Мистеру Рэнду... – он кивнул на старика, – я предлагаю забыть все. Этому... – он повернулся к Эдгару, – я ставлю одно условие – он больше никогда не зайдет в мое заведение! – Смотрите! – заметил Кирк. – Разве сегодня Рождество? – Джо, – так же спокойно сказал Фаулер, – еще одно такое замечание, и вы можете не увидеть следующего Рождества! – Я получу что-нибудь, Ал? – спросил я. – Пару пуль в твою толстую голову, – прошипел Джо, – вот что ты получишь, Рик, и я с удовольствием выполню эту работенку. – Вот поэтому-то вы всю жизнь будете ничем иным, как только полоумным боевиком, Джо! – воскликнул Фаулер. – Бывают времена, когда пуля самый быстрый, дешевый и лучший ответ на проблему, а в других случаях нужна сделка. Холман избил вас, но это не причина для вендетты! – Он снова посмотрел на меня. – Вы получили, что хотели, Холман, верно? – Похоже, что сделка состоится, Ал, – пообещал я. – Но вы должны нести и обязанности, приятель! – продолжал он. – Вы хотите правду, мы получим ее прямо здесь и сейчас. Ничто не остановит нас, у нас есть время и силы, которые для этого нужны. Но когда мы будем ее иметь, – он внезапно указал пальцем мне в грудь, – она будет ваша, Холман! – Хорошо, – кивнул я. Эдгар наклонился вперед к Фаулеру, его полные щеки блестели от пота. – Мистер Фаулер, я хотел поблагодарить за... – Ах, замолчите! – недовольно сказал Фаулер. – О какой правде вы говорите, мистер Холман? – спокойно спросил Рэнд. – Дженни, – сказал я кратко. Его плечи опустились. – Снова? Бедная девушка мирно лежит в своей могиле. Разве мы не можем оставить ее в покое? – Нет, – сказал я холодно. – Вы подвергались большому риску, забирая ее из морга, мистер Рэнд. Может, у вас была веская причина желать, чтобы она была похоронена побыстрее? – Оставьте отца в покое, – сказал Эдгар. – Я уже говорил, Холман, если будете всюду совать свой нос, то чертовски пожалеете. – Вы конфузите меня, Эдгар, – откровенно сказал я. – Я смотрю и вижу тридцатилетнего парня. Но как только вы открываете рот, сразу становитесь младенцем. Оставьте свои советы при себе, и не угрожайте мне. Любой из сидящих здесь, включая вашего отца, может вышибить из вас душу бумажной сумкой, так как в вас нет ничего мужского! Он склонил голову, его тело содрогалось от гнева. – Вы посмотрите! – бормотал он. – Вы посмотрите! – Мистер Холман, – сказал Рэнд, – я вам весьма подробно описал мои отношения с Дженни еще вчера. Есть ли необходимость повторять это? – Вовсе нет, – заверил я его. – Тогда какую правду вы так настойчиво хотите знать? – Верно! – вмешался Джо. – Двигаясь таким путем, мы пробудем здесь до следующей недели! – И пробудем, пока я не узнаю все! – заявил Фаулер. – Что я сказал Джо прошлой ночью? – спросил я, и Фаулер кивнул. – Вы услышали от Федаро, что его жена исчезала на пару дней в начале каждого месяца и возвращалась с тысячью долларов. Кто-то вообразил, что это плата за шантаж. – Вы хотели заполучить долю, Джо? – спросил Фаулер тонким голосом. – Найти ее было нетрудно. Федаро сказал вам, что она ушла к Питу Блиссу. Вы пустили за нею хвост в начале месяца, и она привела к дому одного из ваших завсегдатаев – Эдгара Рэнда. Вы были уверены, что не он платит тысячу долларов каждый месяц. Значит, это был его отец. Ведь Эдгар знал только то, что Дженни всегда была возле его семьи, что ее мать была женой его отца и развелась с ним, чтобы выйти замуж за отца Дженни. – Когда смертельно напуганный вами Эдгар выложил все это, вам стало ясно: девушка знает что-то, в конце концов, она каждый месяц получает тысячу долларов! Вы хотели увезти ее от Блисса туда, где могли бы присмотреть за нею. Через Эдгара вы предложили ей работу в казино. Он ведь был ее друг, и это сработало. Величайшая рулетка в мире, и Дженни Холт будет при ней. Я остановился, чтобы закурить сигарету. – Это почти все, в чем я уверен. Через три недели ее тело было найдено на берегу. Дженни была отличным пловцом, и ее нашли одетой. Я не верю в несчастный случай. Или она покончила с собой, в чем я сейчас сомневаюсь, или была убита. Именно эту правду я и хочу знать! – Почему вы так настойчиво этого хотите, Холман? – внезапно спросил Фаулер. – Потому что никого больше это не интересует! – заявил я. – Я уплатил приличные деньги за пару отличных платьев, и велел ей ходить по комнате, где находится большая рулетка, чтобы занять ее! – недовольно сказал Фаулер. – Она и сама не знала, почему Рэнд дает ей деньги. «Полагаю, он считает себя нечто вроде моего дяди», – сказала она однажды. Хотел бы я иметь такого дядю! – Через пару недель мне все это надоело, но Джо считал, что стоит подождать еще немного. «Делайте, что хотите, – сказал я, – но если не добьетесь результатов за неделю, забудьте это». – Он повернулся к Кирку. – Так что вы расскажете нам? Что вы сделали? – Дама ничего не знала, – ответил Джо. – Но Эдгар был должен нам больше двадцати тысяч, и боялся, что его старик не даст ему их. Поэтому я оказал давление на него. Я сказал, что он должен подействовать на старика через даму. Если он не добьется успеха в течение трех дней, мы начнем выколачивать из него эти деньги. Ли Рэнд внезапно громко хмыкнул. – Это интересно, – сказал он. – Из страха быть избитым за то, что он не платит свои игорные долги, мой сын делает попытку узнать мои секреты, чтобы игроки могли шантажировать меня. Вспоминаю, что в ту ночь, когда он заговорил об этом, я был очень доволен. В первый раз он проявил интерес к моей жизни. Я проболтался ему. – Он посмотрел на сына, и тот быстро отвел взгляд. – Как вы знаете, мистер Холман, тут мало что можно рассказать. Я сообщил Эдгару о своем подозрении, что Дженни могла быть моей дочерью, и о том, как мы зарегистрировали ее под именем Дженни Холт. – Что почувствовал Кирк, когда вы рассказали ему об этом? – спросил я Эдгара. – Он не поверил в это! – ответил тот. – Он считал, что я дурачу его. Потом сказал, чтобы я отправился к чертям и что у меня остается один день на уплату долга. – Это было в Вегасе или в Лос-Анджелесе? – спросил я. – В Лос-Анджелесе. Джо пробыл там ту неделю, – ответил Фаулер. – А Дженни? – Выгоднее было держать ее вне заведения, – сказал Фаулер. – Уверен, что все трое были вместе. – Где? – Имеет ли это значение, Рик? – хмыкнул Кирк. – Мы были в Лос-Анджелесе. – Да, имеет, – возразил я. – В отеле? – Это был мотель на побережье. – Малибу? – Верно, Малибу. – Мотель, – сказал я тихо. – У вас у каждого была своя кабина? – Ну... – Кирк колебался секунду. – Конечно, конечно! – Вы лжете, Джо, – сказал Ал. – Я вас давно знаю. Дама была с вами! – Нет! – быстро сказал Джо. – С ней был Эдгар. Эдгар слабо улыбнулся. – Ну, вы же знаете, как это бывает. Мы знали друг друга с детства! – Вернемся к последним дням, – предложил я. – У Эдгара оставался последний шанс добиться чего-то, и Дженни ночью умерла. Секунду Джо и Эдгар с ненавистью смотрели друг на друга. – Дженни отправилась на побережье, как она всегда делала, – сказал Эдгар. – Я и Джо возвращались поздно. Мы не беспокоились, потому что она любила купаться допоздна. Откуда я мог знать, что утром найдут ее тело? – Куда вы ездили, Эдгар? – спросил я. – Поблизости, – сказал он и пожал плечами. – Могли бы придумать что-то получше. – Здесь нет секрета! – заявил Кирк. – Мы ездили сюда. Я все еще пытался найти способ воздействовать на старика. Ли Рэнд наклонился к столу и тяжело посмотрел на сына. – Именно в этот день пропало свидетельство о рождении Дженни Холт, – сказал он тихо. – Я довел Таптоса до сумасшествия, заставляя искать его. Но оно оказалось на месте через два дня. – Может, тебе это показалось, папа? – дрожащим голосом сказал Эдгар. – Значит, кому-то в голову пришла идея? – сказал Фаулер. – Джо, – вежливо сказал я, – наверно, это были вы. – У меня не было никаких идей! – сердито ответил Джо. – Может, этот придурковатый негодяй Эдгар имел какие-то идеи, а не я! – Я никогда не имел никаких идей! – истерически закричал Эдгар. – Вы пытаетесь сделать из меня мальчика для битья. Но вы теряете время, слышите! Это Джо. Он постоянно оказывал давление на меня! – Замолчи! – заорал Кирк. – Не хочу молчать! – Эдгар вскочил на ноги, оттолкнув стул. – Я достаточно молчал! Всю мою жизнь кто-то командовал мной! Но больше этого не будет! Вы слышите! – Его голос задрожал. – Ты! Актер-ковбой! Все время ты говорил мне, что делать и что не делать. «Не одевай этот костюм, Эдгар, он слишком кричащий». «Ты получил уже свое содержание в этом месяце, так что жди до июля». «Твои игорные долги это твои проблемы, не вмешивай меня в них!» Ненавижу тебя! – закричал он внезапно. – Боже мой! Как я ненавижу тебя! Скажу тебе кое-что еще, ты, старый козел! Я имел связь с Дженни, когда ей было семнадцать. Ты понял, что получилось в результате твоей игры с Мариен Холт? Дженни и я могли поехать в Неваду и пожениться, не подозревая, что мы могли быть братом и сестрой. Даже Аксель Монтегю не мог помешать этому! Но ты никогда... Ты никогда... – В этом и была идея! – сказал я. Представить Монтегю доказательство того, что сын бывшего мужа его жены и девушка, которую он считал своей дочерью, сводные брат и сестра! – Разве это тронуло бы Монтегю? – возразил Ал. – Он уже отказался от дочери, когда она вышла замуж на Федаро. – Вы правы, – сказал я. – Это не беспокоило его, но что если вдруг его дочь разведется с Федаро и соберется замуж на Эдгара Рэнда – вот что его беспокоило. Эдгар медленно опустился на колени и опустил голову на крышку стола. – Если бы эта история вышла наружу, – продолжал я, – это разрушило бы его карьеру. Так возникла мысль о шантаже. Платите нам или мы поженимся. Что вы на это скажете, Эдгар? – Не думаю, чтобы у него хватило духа сказать такое Монтегю, – возразил Ал. – Нет! – согласился я. – Только один человек мог сказать это Акселю Монтегю. Я посмотрел на вспотевшее лицо Эдгара. – Это было ошибкой, что вы отправили Дженни туда, Эдгар? – без нажима спросил я. – Только она могла напугать Акселя этой женитьбой, зная факты. Может быть, вы позвали ее на прогулку на пляж? – О, Боже! – безнадежно прошептал он. – Я был уверен, что она сочтет это изумительной идеей. С тех пор, когда ей исполнилось пять лет, мы имели только по одному родителю, и мы оба ненавидели их больше, чем кого-либо на свете! Я думал, она засмеется, когда я скажу ей, что наполовину уверен в том, что она моя сводная сестра. Я думал, она впадет в истерику от того, что дядя Ли внезапно превратится в ее возможного отца. – Он дернул головой. – Она обезумела! Она вела себя дико. Она страшно ругала меня. Она сказала, что это идиотская идея, но она пойдет к Акселю Монтегю, потом к моему отцу и расскажет им слово в слово, какое предложение я ей сделал. Я же не мог позволить ей сделать этого! Я имею в виду, что это был бы конец для меня, вы же можете это понять? Я даже не заметил, как мы оба оказались в воде, и Дженни внезапно поскользнулась... – Его тон стал мечтателен. – Это было так просто. Я положил руку ей на голову и крепко держал... Это длилось недолго, может... – Убийца, – вскочил на ноги Рэнд, опираясь рукой на стол, и швырнул свою палку в голову Эдгара. Эдгар дернул головой, делая попытку уклониться от удара. Тяжелая палка со свистом описала дугу, и голова Эдгара опустилась на крышку стола, где и осталась лежать. Ли Рэнд секунду стоял неподвижно, глядя на тело сына, потом тяжело рухнул на стул. Фаулер смотрел на меня. – Это все ваше, Холман, вы помните? Я говорил вам, что не хочу иметь доли в этом, с самого начала! – Да, – сказал я. – Если вы и Джо собираетесь возвращаться в Вегас, то, я думаю, сейчас самое время отправляться. – Вы всегда правы, Рик, – усмехнулся Кирк. – Вы были правы и вчера ночью, говоря о парнях в Вегасе, которые должны заниматься своим бизнесом. Я занимаюсь только игрой! – Мистер Холман! – тихо произнес Рэнд. Я обогнул стол и подошел к нему. – Могу я что-нибудь для вас сделать? – Нет. Я хочу, чтобы вы уехали с остальными. Это дело касается только меня и моего сына. Я хотел было возразить, но передумал. – Понял, – сказал я. – Могу я одолжить у вас одну вещь? – Он посмотрел на меня. – Все, что угодно, если вы считаете, что это так важно сейчас. – Я думаю, да, – сказал я. – Вы уверены, что я ничего не смогу сделать для вас, мистер Рэнд? – Нет. Как только вы уедете, я вызову полицию. Если Дженни была моей дочерью и мой сын убил ее, а я убил своего сына... – Его голос замер. – Вы идете, Холман? – нетерпеливо спросил Фаулер. – Конечно, – сказал я. – Только я сперва возьму кое-что из ящика стола. Через две минуты мы были в машине. За руль сел Джо. – Ты знал, что он убил ее, Джо? – спросил Фаулер. – Нет, – ответил Кирк. – Я предполагал, что он мог... Я знал, что я ее не убивал. Они сочли это несчастным случаем. Никогда не думал, что у него хватит духу на убийство. – Только на это он и был способен, – сказал я, – убить женщину. – Интересно, скажет Рэнд полиции о том, что сын сознался в убийстве девушки? – внезапно сказал Фаулер. – Еще бы, – хмыкнул Кирк. – У него же нет выбора – без этого он пойдет в газовую камеру. – Джо, паренек! – терпеливо сказал я. – Назовите мне какую-нибудь причину, по которой Ли Рэнд захочет сохранить жизнь? 10 Блондинка в приемной, напоминающая гранитную скульптуру, одарила меня улыбкой самого высокого класса. – Как приятно снова видеть вас, мистер Холман! – Она сделала глубокий вдох. – Мисс Пил уже ждет вас. – Благодарю, – кивнул я. – Все, что угодно, для вас, мистер Холман, с удовольствием! Появилась вторая блондинка, и я последовал за ней к человеку, который сидел на недосягаемой высоте. Скоро я оказался в кабинете его личного секретаря, и та улыбнулась мне. – Приятно снова видеть вас, мистер Холман, – повторила она уже знакомую фразу. – Можете сразу пройти, мистер Монтегю ждет. – Она достала сигарету и закурила. – Пусть подождет, – сказал я. Она опустила зажигалку на стол и, со стуком отодвинув стул, недоверчиво посмотрела на меня. – Что вы сказали, мистер Холман? – Пусть подождет, – повторил я. Неожиданно ее лицо смягчилось. – Спасибо, мистер Холман! – сказала она. – За что? – Я ждала двадцать лет, чтобы кто-то это сказал. И вы первый! – Я просто хотел кое-что спросить у вас, – откровенно сказал я. – Помните, когда я уходил отсюда, вы назвали Дженни живой куклой. – Конечно. – Что вы конкретно имели в виду? Это важно для меня по одной причине, которая пусть вас не беспокоит. – Я думаю, что имела в виду именно то, что сказала, мистер Холман! В последний раз, когда я видела Дженнифер, ей было шесть лет – живая кукла! – О, хорошо... – сказал я. – Это было важно? – Она секунду смотрела на меня. – А как относительно личной услуги, о которой я просила, мистер Холман? Я была права? – Вы были совершенно правы. – Это ужасная трагедия семьи Рэндов в утренних газетах? – Вы снова правы, мисс Пил. – Эта шестилетняя кукла была важна для меня, когда она выросла в женщину, – сказала она. – Что еще вы хотели услышать от меня? – Ну, если никто даже не поинтересовался, когда молодая красивая женщина была убита, то она могла бы никогда не рождаться! Раздался зуммер, и она нажала клавишу. Раздался тонкий голос Монтегю: – Мисс Пил! Вы не думаете, что мистер Холман выбрал не кратчайший путь к моему кабинету? – Он здесь, мистер Монтегю. Посылаю его к вам немедленно. – Пожалуйста! – сказал он. – Я устал его ждать. Мисс Пил улыбнулась. – Вы помните, какая дверь, мистер Холман? – Мисс Пил, – откровенно ответил я, – я помню любые мелочи. Монтегю сидел за своим столом, его пальцы нетерпеливо постукивали по крышке. Выглядел он так же, как и тогда, только костюм был другой. – Садитесь, Холман! – кивнул он. – Вы опоздали. – Да, – согласился я. Он резко вскинул голову. – Это все, что вы мне скажете? – Неужели вы уплатили мне двадцать пять тысяч долларов, чтобы выслушивать извинения за то, что вам пришлось ждать пару минут? – спросил я с интересом. – Мне это кажется неэкономным. За эти деньги вы сможете держать шесть или семь человек, сидящих вокруг вас и... – Остановитесь! – сказал он. – У вас короткая память, мистер Холман. Ничего не изменилось, и в моих возможностях вышвырнуть вас из бизнеса! Когда я не ответил, он, казалось, удовлетворился и немного успокоился. – У вас есть рапорт? – Да. – Так где же он? – Он нетерпеливо посмотрел на пустой стол. – Думал, вы согласитесь выслушать это, мистер Монтегю. Он сделал нетерпеливый жест, потом пожал плечами. – Будем судить об этом позже. Начинайте! Я колебался пару секунд. – Вы не нанимали меня для описания дня за днем последних двух лет жизни вашей дочери, мистер Монтегю. – О? Разве? Тогда почему я уплатил вам такую сумму, мистер Холман? – Узнать то, что было действительно важно для вас, и отбросить остальное, – сказал я. – Весьма справедливо, мистер Холман! Тогда, пожалуйста! Докладывайте о вещах, которые важны для меня. – Дженнифер родилась спустя девять месяцев и неделю после вашей женитьбы на Мариен Холт, – начал я. – Вы поженились через неделю после того, как она оформила развод с Ли Рэндом в Мехико. Вы всегда сильно подозревали, что Дженнифер могла быть как вашей дочерью, так и дочерью Рэнда. Ваша жена потребовала в завещании, чтобы Дженнифер разрешали минимум две недели в году проводить с Рэндом, это только усилило ваше подозрение. Он немедленно достал сигарету из серебряного портсигара. – Хорошо, мистер Холман. Что вы теперь можете мне сказать? Была Дженнифер моим ребенком или ребенком Рэнда? – Я не смогу ответить на этот вопрос исчерпывающе, мистер Монтегю. – Что вы имеет в виду – не можете ответить! – взорвался он. – Двадцать пять тысяч долларов, и вы не можете ответить! – Могу определенно сказать, что Ли Рэнд не был ее отцом, – оказал я. – Тогда я был ее отцом! Не будьте идиотом! Какая другая альтернатива может быть? Это был мой звездный час, и я решил не упускать его. – Ну! – нетерпеливо произнес он. – Отцом Дженнифер были или вы, мистер Монтегю, или... – я вытащил бумагу и прочитал: – или джентльмен по имени Эмануэль Лопес. – Что? Что за чушь вы несете, Холман? – Эмануэль Лопес, – повторил я. – Торговец лошадьми. – Что? – Он вскочил из-за стола. – Что за идиотскую бумагу вы держите? – проговорил он сквозь зубы. – Где вы ее взяли? – Этот кусок бумаги самая большая ценность в расследовании, мистер Монтегю. Я ездил в Мехико, чтобы ее получить. – Мехико? – Он выхватил бумагу у меня из рук. Конечно, он узнал почерк своей жены, и это было отлично. Я молил Бога, чтобы он не узнал почерк Рэнда. – Отель в Мехико? – Он снова посмотрел на меня. – Я все еще не понимаю, что это означает? – Мне очень повезло, – пояснил я. – Это очень маленький отель, в котором никогда ничего не выбрасывают. Это страница из регистрационного журнала отеля – сами можете посмотреть дату, мистер Монтегю. – 9 ноября 1940 года? – Его глаза сверкнули. – Это не может быть подделкой? – Нет, мистер Монтегю, – твердо сказал я. – Совершенно исключается. – Мариен Лопес? – Его голос дрожал. – Это почерк моей жены, я не ошибусь и через миллион лет! Эмануэль Лопес, торговец лошадьми! Его лицо было серым, когда он невидящим взглядом уставился в пол. Он снова взял сигарету, но увидел, как дрожит рука, и положил ее. Спустя долгое время он поднял голову и посмотрел на меня. – Мы регистрировались в Вальдорфе, – сказал он трагично. – Было две тысячи гостей! Там был Голдвин, там был Майер, там был де Миль. Все, кто что-то значит в кинопромышленности, были там. Мне сказали, что Мариен была самой прекрасной новобрачной в мире! – Он помолчал. – А ровно за неделю до этого она провела ночь с Эмануэлем Лопесом, мексиканским торговцем лошадьми! – Хотите, чтобы я доложил о чем-нибудь еще, мистер Монтегю? – спросил я. – Нет! – Он скривился от одной мысли об этом. – Вы проделали первоклассную работу, мистер Холман! Буду везде восхвалять ваше профессиональное мастерство. – Он благодарно похлопал меня по плечу. – Надеюсь, могу быть спокоен, что это никогда не выйдет за пределы моего кабинета! – Определенно! – Благодарю вас! – сказал он. – Разрешите проводить вас, мой дорогой! Мисс Пил наблюдала, как мы вдвоем прошли через приемную, пожали друг другу руки. Наконец, Аксель Монтегю вернулся в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь. – Сегодня утром мистер Монтегю не похож на себя, – сказала мисс Пил недоверчиво. – Не думаю, что он когда-нибудь обретет спокойствие, – сказал я. 11 – Ценю ваше согласие держать меня в курсе событий, мистер Холман, – сказал Большой человек. – Как идут дела? – Просто здорово, – ответил я. – Фактически, они закончены. – Так быстро? – Я хотел прежде всего поблагодарить вас за помощь. – Он кивнул головой. – Потом я хотел сказать вам, что ошибался относительно Ала Фаулера. – В самом деле? Насколько ошибались, мистер Холман? – Слишком серьезно, – признался я. – Мне неприятно даже думать о том, насколько я ошибался! – Ну, – он улыбнулся. – Думаю, вам нелегко говорить это, мистер Холман. – Я обещал Алу, что попытаюсь убедить вас в его невинности, – сказал я. – Надеюсь, мне удастся это? – Без всяких сомнений. – Еще раз благодарю вас. – Вы мне только доставили удовольствие этим, мистер Холман. До свидания. Я пошел к двери, потом повернулся. – Есть одна небольшая деталь, о которой я забыл. – Да, мистер Холман? – Покинув вас, я пошел в заведение Фаулера. Ничем нельзя было доказать, что Дженни Холт даже бывала там. Единственная вещь, которую я смог сделать, это жестко поговорить с Джо Кирком, чтобы убедить его, что я многое знаю, даже напугать его немного, потом громко объявить, что у меня встреча в Сан-Диего на следующий день. В мотеле у меня внезапно появилось чувство, что Ал ночью может размозжить мне голову. – Могу представить, – согласился Большой человек. – Потом я понял, что ваше обращение к Алу определенно важно для Ала, и почувствовал себя лучше. – Хорошо! – В Сан-Диего на следующий день это помогло даже больше, – сказал я. – У меня меньше ушло времени на все, так как Ал Фаулер предложил мне сделку. Я получил то, что хотел, а хотел я правду! Усмешка появилась на лице Большого человека. – Ну, по крайней мере, он умеет выполнять приказы, не так ли, мистер Холман? – Выглядит так, – согласился я. – До свидания. – До свидания, мистер Холман. – Он колебался секунду. – Хочу сказать вам, что вы пользуетесь у бардов большим успехом. Я, не останавливаясь, прошел через приемную. Почти пробежал четыре квартала до отеля, потом мне показалось, что лифт движется очень медленно. * * * Я тихо отпер дверь номера и бесшумно вошел. В гостиной никого не было, поэтому я прокрался к спальне и заглянул туда. Несколько секунд мне казалось, что комната пуста, потом я заметил что-то белое и движущееся. Я пробрался внутрь комнаты и был вознагражден видом круглых ягодиц, обтянутых белыми шелковыми трусиками. Должен признать, что длинные ноги, примыкающие к ягодицам, были совершенны. Я стоял прямо позади ягодиц, подняв правую руку, в позе регулировщика, дающего сигнал: «Стоп!». Ягодицы подвинулись ближе и соприкоснулись с моей ладонью. Я сделал громкий хлопок и громко сказал: – Бюро обслуживания! Раздался крик ужаса, и Кати забежала в туалет. Высунув оттуда голову, она осуждающе посмотрела на меня. – Нехорошо пугать девушек! – Что это ты делаешь? – спросил я. – Я страшно испугалась, – сказала она. – На мне нет даже лифчика! Я думала, это официант высотой в семь футов с волосатыми руками! – Она вздрогнула. – Я рада, что ты вернулся, Рик. Теперь мы можем идти. – Ну, – сказал я. – Это хорошо, если ты не будешь одеваться. – Не могу терять время на одевание! – сказала она с энтузиазмом. Она достала лифчик. – Надень его на меня, Рик. – Конечно. – Я сделал это мастерски. – Только хочу спросить, зачем я его надел? – Потому что я попросила об этом. – Кати! – Я вежливо тронул се за плечо. – Могу я спросить у тебя кое-что? – Полагаю, что да. – Для чего ты одеваешься? – Чтобы выйти из номера, – ответила она. – Я был уверен, что ты раздеваешься, чтобы лечь в постель, – сказал я. – Моя первая ночь в Лас-Вегасе? – Она засмеялась. – Ты с ума сошел! – Просто одолеваем сексом! – Ну... – ее голос, звучал неуверенно. – Я бы не пытался остановить тебя в первую ночь в Лас-Вегасе, милая, – сказал я, стараясь сдержать улыбку. – Но уже слишком поздно! – Семь тридцать? – Но ты же помнишь, что мы в Лас-Вегасе? – Помню, – сказала она и стала обуваться. Я понял, что пора вмешаться. – Ладно, – я громко зевнул. – Мы заключим сделку. Ты поедешь в город, а я останусь здесь и лягу в постель. – И это сделка!? – воскликнула она. – Думаешь, я шучу? – Я засмеялся и снял пиджак. – Не хочу пугать тебя, Кати, но этот город может оказаться жестоким для одинокой девушки. Я с холодной решимостью развязал галстук и начал расстегивать рубашку. – Здесь есть по-настоящему жесткие парни. Но думаю, не стоит беспокоиться, если ты умеешь громко кричать. – Она внезапно вышла из ванной. – Ты что-то сказал мне, Рик? – спросила она без особого интереса. – Нет, – ответил я с горечью. – Я говорил со своей матерью. Она всегда путешествует со мной. Она невидимка, так что будь осторожна, не наткнись на нее, пока мы здесь. – Это славно! – сказала она, складывая косметику в сумочку. Я сел на край кровати и стал снимать туфли. – Еще одна штука относительно Вегаса. Здесь бывают перестрелки на улицах. Однажды тридцать семь случайных прохожих было застрелено из пулемета! – Это звучит возбуждающе! – Она подкрасила помадой губы. – Может, увижу такое хоть раз в жизни. Все эти южноамериканские революционеры одинаковы. – Все же идешь? – спросил я. – Конечно, счастливо отозвалась она. – Как я выгляжу? – Великолепно! – ответил я. – Если не считать, что ты одета. – Я не говорила тебе? – спросила она. – Как только ты ушел, я спустилась за сигаретами и встретила внизу одного человека. – Впервые слышу. – Ты не можешь себе представить! – Когда она на секунду прикрыла глаза с мечтательным выражением на лице, мои глаза расширились. – Высокого роста, атлетического сложения... А какое лицо! Но главное – его глаза, – она вздохнула, – таких выразительных глаз я еще не видела! – Да? – Я громко зевнул. – Проходя мимо, он задел меня, но пусть это тебя не беспокоит, – сказала она, хихикая. – В то время в вестибюле кто-то сказал: «Вон идет Большой человек!» Сегодня я снова с ним увижусь. – О, конечно! – поддакнул я. – Ну, я ухожу! До свидания, Рик! – До свидания. Она вышла, и на миг мне показалось, что в номере стало темно. Какая-то странная мысль сверлила мне мозг, пока я не понял, что это связано с идиотской фразой, услышанной Кати в вестибюле. Что за большой человек в Лас-Вегасе? Вдруг я понял все. Теперь я узнал его. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК... И тут же вспомнил его несколько странные слова, сказанные мне, когда мы прощались. Я быстро завязал галстук, одной рукой натянул пиджак, второй – туфли и помчался к лифту. – Эй, Кати! – закричал я. – Подожди меня!