– Джеймс, – сказала я хрипло, – мы должны поговорить об оранжевой таблетке.

Он резко остановился, обдавая мою шею горячим дыханием.

– Ладно. – Он провел губами по моей коже и опустил голову на подушку. Его глаза стали серьезными, пусть даже он старался казаться спокойным. – Что случилось?

Это лишь укрепило мои подозрения.

– Ты хотел бы вернуть свое прошлое, вернуть все, в том числе негативные воспоминания, даже рискуя заболеть?

– Слоун, – начал он. – Это неважно. Мы же…

– Если бы меня здесь не было, – перебила я, – если бы я ничего не значила, ты бы принял таблетку?

– К чему ты клонишь?

– Просто ответь.

Джеймс помолчал и кивнул.

– Да, – выдохнул он. – Принял бы.

– Без колебаний?

Он фыркнул и приподнялся на локте:

– Конечно, я бы сомневался – это же опасно. Но Программа отняла мою жизнь – всю как есть, с хорошим и плохим. Не мог я жить так уж скверно! Я хочу знать, кем я был, как попал в Программу.

Я закрыла глаза, сдерживая слезы.

– Так принимай, – прошептала я. Джеймс хочет вернуть свою жизнь любой ценой, так кто я такая, чтобы его удерживать? Я даю ему шанс, как дал мне Релм, правильно это или нет.

– Слоун, – сказал Джеймс, коснувшись моей щеки. Я подняла взгляд. – Я не могу принять таблетку один. А если тебя не будет рядом, мне станет наплевать на все остальное. Поэтому давай перестанем придумывать глупые сценарии, где один из нас испаряется, а другому приходится оставаться на посту. Если хочешь принять таблетку, тогда давай говорить о рисках. Если нет, давай ее пока оставим и посмотрим, что выйдет из этой затеи с мятежниками. Договорились?

Щеки Джеймса разгорелись, он широко – и беспомощно – открыл глаза. Он лжет, он не колеблясь принял бы таблетку, проглотил хоть сейчас, и плевать ему на последствия. Но еще он упрям – никогда не воспользуется шансом без меня, за что я его безумно люблю. Поэтому я улыбнулась и притянула его поближе, устроившись поудобнее. Вскоре мы заснули.

Окон в комнате нет, но резкий свет лампочки меня разбудил. Джеймс повернулся, тихий и спокойный во сне. Неизвестно, который час, но тело не знает покоя. Встав, я вытащила из заднего кармана таблетку и пристально посмотрела на нее через пакет.

Если бы таблеток было две, решились бы мы их принять? Ведь в худшем случае можно умереть. Разве мы с Джеймсом сейчас не счастливы? Стоят ли воспоминания того, чтобы рисковать жизнью? Вот бы поговорить с Релмом!.. Но Релм уехал, оставив меня.

Закрыв глаза, я усилием воли прогнала плохое настроение. Подойдя к комоду, я положила таблетку в верхний ящик, набросав сверху несколько пар трусов, затем взяла вязаный свитер и пошла побродить по коридору.

Там пахло картоном и скотчем, но все лучше, чем медицинские запахи Программы. Проходя мимо кухни, я увидела, что у стола стоит Даллас, наливая себе чашку кофе. Я остановилась и нарочно пошаркала ногами, чтобы ее не испугать.

– Привет, Слоун, – поздоровалась она, не поднимая взгляда. – Если тебе нужно в душ, – она медленно перевела на меня темные глаза, – а тебе туда нужно, возле гостиной есть ванная.

Я кивнула в знак благодарности и присела к столу. Даллас медленно отпила кофе и улыбнулась. Щель между передними зубами только придавала ей очарования, губы от природы были ярко-красные. Она взяла другую чашку, налила кофе и поставила передо мной. Я была удивлена и тронута: ведь я вовсе не придумала напряжение между нами. Даллас присела напротив и принялась просматривать что-то в телефоне, облокотившись на стол.

– И давно ты с таким принцем? – спросила она, не глядя на меня.

– Мы только… – Я помолчала. – Не знаю, честно говоря. Не помню.

Даллас подняла голову. Ее губы дрогнули, будто она желала извиниться.

– Я знаю, каково это. После первого раза в Программе я тоже чувствовала себя странно. Волосы, – она приподняла косичку, – были темные и густые, вроде твоих, одежда жесткая, колючая. Мать умерла во время родов, это я помню, а отец оказался сволочью. Пусть бы в Программе его и меняли, раз ждали от меня успешной адаптации. – Она отпила еще глоток. – Вернувшись однажды пьяным, он ударил меня кулаком в лицо. Я потеряла зуб, зато получила назад воспоминания.

Я чуть не уронила чашку.

– Подожди, твой отец… То есть ты все вспомнила?

Я не знала, что спросить первым, но Даллас жестом попросила меня подождать.

– Папаша загремел в тюрьму, – продолжала она, – а я на повторное лечение. Я не сказала врачам о воспоминаниях, потому что заодно вспомнила, откуда они взялись – ну, то есть как я их сохранила. – Она пристально посмотрела мне в лицо. – Я так понимаю, ты тоже знаешь Роджера?

– Роджер был одним из хендлеров, которые меня забирали, – сказала я тише, потому что стыд – незаслуженный стыд – охватил меня. – В Программе он предложил… сделку. Мне пришлось его целовать, чтобы сохранить единственное воспоминание, которое в итоге привело меня к Джеймсу.