Шрифт:
В то время как сей угодник Божий, Василий Великий, мужественно боролся в Кесарии Каппадокийской за святую веру Христову [47] , царь Юлиан Отступник, богохульник и великий гонитель христиан [48] , похвалявшийся тем, что он погубит христиан, шел войною на персов. Святой Василий тогда молился в церкви пред иконою Пресвятой Богородицы, у ног Которой было изображение святого великомученика Меркурия в виде воина с копьем [49] . Молился же он о том, чтобы Бог не попустил гонителю и губителю христиан Юлиану возвратиться живым с Персидской войны. И вот, он увидел, что образ святого Меркурия, стоявшего близ Пресвятой Богородицы, изменился, и изображение мученика на некоторое время стало невидимо. Спустя немного времени мученик снова показался, но с окровавленным копьем. В это самое время Юлиан был пронзен на Персидской войне святым мучеником Меркурием, посланным Пречистою Девою Богородицей погубить врага Божиего.
47
«Если бы не Василий, – говорит церковный историк Созомен, – то ересь Евномия распространилась бы до Тавра, и ересь Аполлинария – от Тавра до Египта».
48
Юлиан Отступник царствовал с 361 по 363 г. Сделавшись императором, он отступил от христианской веры и поставил задачею своей жизни восстановление язычества; посему он и называется «Отступником».
49
Святой Меркурий воин пострадал мученическою смертью в Кесарии Каппадокийской. Память его 24 ноября.
Имел святой Василий Великий и такой благодатный дар. Когда он во время литургии возносил Святые Дары, то золотой голубь с Божественными дарами, висевший над святым престолом, движимый силою Божиею, сотрясался три раза. Однажды, когда Василий служил и возносил Святые Дары, обычного знамения с голубем, который своим сотрясением указывал сошествие Святого Духа, не было. Когда Василий размышлял о причине сего, то увидел, что один из диаконов, державших рипиды [50] , смотрел на одну женщину, стоявшую в церкви. Василий повелел тому диакону отступить от святого жертвенника и назначил ему епитимию – семь дней поститься и молиться, проводить целые ночи без сна в молитве и из имения своего раздавать милостыню нищим. С того времени святой Василий повелел устроить в церкви пред алтарем завесу и перегородку, для того чтобы ни одна женщина не могла смотреть в алтарь во время совершения Божественной службы; непослушных же повелел выводить из церкви и отлучать от Святого Причащения [51] .
50
Рипиды (греч. «опахало», «орудие для отогнания мух») – металлические, на довольно длинных рукоятках, круги с изображением на них шестикрылых серафимов. Ими диаконы при архиерейском служении веют, колеблют над Святыми Дарами, чтобы в них не упало какое-либо насекомое; вместе с тем рипиды напоминают нам, что при священнодействии литургии присутствуют и сослужат нам святые ангелы, изображения которых имеются на рипидах. Рипиды употребляются при архиерейском служении; при служении священника их заменяет покровец.
51
Завесы были, собственно, устроены пред тем отделением храма, где стояли женщины; эти завесы опускались во время совершения таинства Евхаристии, и женщинам, под угрозою удаления из храма, запрещено было в это время приподнимать их. Алтарь же от остального пространства церкви отделяла сквозная решетка, которая и превратилась впоследствии в нынешний иконостас.
В то время, как святой Василий был епископом, Церковь Христову смущал царь Валент [52] , ослепленный арианской ересью. Он, свергнув много православных епископов с их престолов, возвел на их места ариан, а иных, малодушных и боязливых, заставил присоединиться к его ереси. Он гневался и мучился внутренне, видя, что Василий безбоязненно пребывает на своем престоле как непоколебимый столп своей веры – и подкрепляет и увещевает других гнушаться арианством, как ненавистным для Бога лжеучением. Обходя свои владения и чрезвычайно притесняя повсюду православных, царь по дороге в Антиохию прибыл в Кесарию Каппадокийскую и здесь стал употреблять все меры к тому, чтобы склонить Василия на сторону арианства. Он внушил своим воеводам, вельможам и советникам, чтобы они то моленьями и обещаниями, то угрозами побудили Василия исполнить желание царя. И царские единомышленники настойчиво убеждали святого к этому; кроме того, некоторые благородные женщины, пользовавшиеся расположением царя, стали посылать своих евнухов к святому, настойчиво советуя ему, чтобы он мыслил заодно с царем. Но никто не мог заставить этого непоколебимого в своей вере иерарха отпасть от православия. Наконец эпарх Модест [53] призвал Василия к себе и после того, как оказался не в состоянии склонить его льстивыми обещаниями к отпадению от православия, начал с яростью грозить ему отнятием имущества, изгнанием и смертью. Святой же на угрозы его дерзновенно отвечал:
52
Император Валент царствовал с 364 по 378 г.
53
Эпарх этот был правителем всего Востока и в то же время начальником преторианцев, или царской гвардии.
– Если ты отнимешь у меня имение, то и себя этим не обогатишь, и меня не сделаешь нищим. Полагаю, что тебе не нужны эти ветхие мои одежды и несколько книг, в которых заключается все мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу теперь, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. Лучше же сказать: везде место Божие, где ни буду «странником и пришельцем» (Пс. 38:13). А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что разве только первый удар будет для меня чувствителен. Смерть же для меня – благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь, и к Которому давно я стремлюсь.
Изумленный сими словами, правитель сказал Василию:
– Никто так дерзновенно не говорил со мною до сих пор!
– Да, – отвечал святитель, – потому что тебе не случалось ранее говорить с епископом. Во всем ином мы показываем кротость и смирение, но когда речь идет о Боге и против Него дерзают восставать, тогда мы, все прочее вменяя ни за что, взираем только на Него Единого; тогда огонь, меч, звери и железо, терзающие тело, скорее будут радовать нас, нежели устрашать.
Донося Валенту о непреклонности и неустрашимости святого Василия, Модест сказал:
– Побеждены мы, царь, настоятелем Церкви. Этот муж выше угроз, тверже доводов, сильнее убеждений.
После сего царь запретил тревожить Василия и, хотя не принял общения с ним, стыдясь показать себя переменившимся, но стал искать оправдания более благоприличного.
Наступил праздник Богоявления Господня. Царь со свитою своею вошел в церковь, где служил Василий и, вступив в среду народа, сим самым хотел показать вид единения с Церковью. Взирая на благолепие и порядок церковный и внимая пению и молитвам верных, царь дивился, говоря, что в своих арианских церквах он никогда не видал такого порядка и благолепия. Святой Василий, подойдя к царю, начал беседовать с ним, поучая его от Священного Писания; слушателем этой беседы был и Григорий Назианзин, случайно бывший там в то время, который и написал об этом. С того времени царь стал лучше относиться к Василию. Но, удалившись в Антиохию, он снова раздражился против Василия, будучи возбужден к этому злыми людьми, поверив доносам которых, он и осудил Василия на изгнание. Но когда царь хотел подписать этот приговор, престол, на котором он сидел, закачался, и сломалась трость [54] , которою он должен был сделать подпись. Взял царь другую трость, но и с тою было то же; то же случилось и с третьей. Потом у него задрожала рука и страх напал на него; увидев в этом силу Божию, царь разорвал хартию. Но враги православия опять стали настойчиво докучать царю относительно Василия, чтобы он не оставлял его в покое, и от царя был послан один сановник по имени Анастасий, чтобы привести Василия в Антиохию. Когда сей сановник пришел в Кесарию и возвестил Василию о повелении царя, святой отвечал:
54
Орудие, коим древние писали, – нечто вроде пера, карандаша или грифеля (см. Пс. 44:1-3).
– Я, сын мой, несколько времени назад узнал, что царь, послушавшись совета неразумных людей, сломал три трости, желая подписать указ о моем заточении и помрачить через это истину. Бесчувственные трости удержали его неудержимую стремительность, согласившись лучше переломиться, чем послужить оружием для его неправедного приговора.
Будучи приведен в Антиохию, Василий предстал на суд эпарха, и на вопрос: «Почему он не держится той веры, какую исповедует царь?» – отвечал:
– Никогда не будет того, чтобы я, уклонившись от истинной христианской веры, стал последователем нечестивого арианского учения; ибо я от отцов наследовал веру в единосущне [55] , которую исповедую и прославляю.
55
Т. е. что Сын Божий единосущен Богу Отцу и равен Ему.
Судья грозил ему смертью, но Василий отвечал:
– Что же? Пусть я пострадаю за истину и освобожусь от телесных уз; я давно желаю этого – только вы не измените своему обещанию.
Эпарх донес царю, что Василий не боится угроз, что убеждения его нельзя изменить, что сердце его непреклонно и твердо. Царь, воспылав гневом, стал думать о том, как бы погубить Василия. Но в это самое время сын царя, Галат, внезапно заболел и врачи уже обрекли его на смерть. Его мать, придя к царю, с раздражением говорила ему: