— Ну, как, Марк? Тебе ведь всегда нравились мои истории, — сказал Прим и налил себе еще вина, — но сейчас они тебя почему–то не забавляют. Интересно, почему?

— Наверное, потому, что теперь я вижу их такими, какие они есть — откровенно ответил Марк. — Полуправда, превращенная в грязную сплетню.

— Я никогда не лгал о тебе.

Марк не обратил на его слова никакого внимания и переключил все внимание на сестру.

— Как ты себя чувствуешь, Юлия?

— Хорошо, — лениво ответила она. После того как Калаба научила ее есть лотос, ее перестали мучить дурные сны, и им на смену пришли приятные ощущения. Юлия хихикнула, глядя на его хмурое лицо.

— Бедный Марк. Ты же всегда был таким веселым. Что с тобой случилось? Ты беспокоишься обо мне? Не нужно. Так хорошо, как сейчас, я себя еще никогда не чувствовала.

— Эти слова должны радовать и его уши, и мои, — сказал Прим, подняв свой кубок. Потом он скривил губы в усмешке. — Юлия, да отдай ты ему то, что он хочет. Отдай ты ему твою маленькую иудейку.

— Хадассу? — сказала Юлия и вздохнула. — Милая, бедная, маленькая Хадасса. — Юлия понимала, что ее нерешительность раздражает не столько Марка, сколько Прима, который заявил, что присутствие Хадассы портит жизнь в его доме. Прим утверждал, что, куда бы Хадасса ни пошла, вокруг нее, будто бы, создавалась особая атмосфера; кому–то она казалась ароматом, но лично для Прима это был смрад. Прометей заявил, что если она уйдет, он снова станет самим собой.

— Не знаю, смогу ли я расстаться с ней, — сказала Юлия и тут же увидела, как напряглось лицо Прима.

— Юлия! — В голосе Марка явственно прозвучало раздражение. Он не стал напоминать ей о том, что она уже согласилась отпустить Хадассу, а также о том, что у него вовсе нет желания общаться с Примом.

— Прекрасно. Только обещай мне, что пришлешь ее ко мне обратно, когда она тебе надоест.

Марк вышел из комнаты и стал искать Хадассу.

— Как он ее жаждет, а? — насмешливо произнес Прим. — Просто ждет, не дождется, чтобы отпраздновать ее невинность. Интересно, чем все это закончится.

Юлия внезапно встала с дивана и неожиданно заговорила низким, полным злости — и угрозы — голосом.

— Если ты еще скажешь хоть одно слово в адрес моего брата, тебе придется об этом сильно пожалеть. Понял?! Никто не смеет смеяться над Марком. Никто! — Она вышла из помещения.

Послав ей вслед проклятие, Прим осушил свой кубок.

Хадасса знала, что Марк придет за ней. Она знала это с того самого момента, как Децим соединил ее руку с рукой своего сына, с того самого момента, как Марк взглянул на нее. Каждый раз, когда он был рядом, она трепетала, разрываясь между своей любовью к нему и пониманием того, что при нынешнем положении вещей они никогда не смогут быть вместе. Каждую ночь она опускалась на колени и умоляла Бога смягчить сердце Марка, чтобы он обратился к истине. «А если он не обратится, Господи, обрати его от меня», — молилась она, боясь, что у нее не хватит сил самой отвернуться от него.

Но когда Марк вошел в покои Юлии, Хадасса поняла, через что ей придется пройти. Он взглянул на нее, и в его глазах она прочитала, для чего он пришел туда, потому что и в ней пробудилось страстное желание. Он подошел к ней, обнял ее лицо ладонями, его руки дрожали. Он нежно поцеловал ее, и его прикосновение прокатилось сладкой волной по ее телу.

— Теперь ты моя, — сказал Марк, и его тихий голос выдавал переполнявшие его чувства, — Юлия отпустила тебя. Как только будут оформлены все документы, ты будешь свободной, и я смогу жениться на тебе.

У Хадассы перехватило дыхание, и в душе она обратилась к Богу.

— Я люблю тебя, — шептал Марк, не в силах говорить от волнения. — Я так люблю тебя. — Он погладил ее по волосам и снова поцеловал.

Хадасса таяла в его объятиях. Подобно наводнению, его страсть захлестывала ее и несла в своем жарком и буйном потоке. Хадасса забыла, что Марк не верит в Бога. Она забыла о том, что сама верит в Бога. Все ее чувства в тот момент были связаны только с Марком, она слышала лишь его дыхание, биение его сердца, силу его рук, обнимавших ее. Предавшись чувствам, Хадасса забыла обо всем на свете и прильнула к Марку.

Весь дрожа, он слегка отступил назад, при этом его руки по–прежнему обнимали ее голову.

— Я не могу без тебя, — прошептал он, — я не могу без тебя жить. — Ее глаза приводили его в восторг. — О Хадасса, — сказал он, переводя дыхание, — раньше мне казалось, что я знаю, что такое любовь. Я думал, что все знаю о ней. — Он смотрел на девушку и с трудом сдерживал свои эмоции.

— Я не могу без тебя, — снова повторил он, отстраняя ее от себя. — И мне от этого больно. Но я помню, как в последний раз дал волю своим чувствам по отношению к тебе, и больше никогда этого не сделаю. Никогда.

Выслушав эти слова, Хадасса тяжело вздохнула, но туман страсти не давал ей ясно осознавать то, что происходило с ней в ту минуту. Дрожа, она снова припала к его груди.

Марк неправильно истолковал ее порыв.

— Если мы предадимся любви прямо сейчас, я никогда об этом не пожалею, — сказал он, сжимая Хадассу в объятиях, — но об этом пожалеешь ты. Чистота до брака. Разве не об этом гласит один из законов твоего Бога? Религия никогда меня не интересовала. Не интересует и сейчас. Но она важна для тебя, и ради этого я готов ждать. Для меня важно то, что я люблю тебя. И я не хочу, чтобы в наших отношениях было что–то такое, о чем бы мы пожалели.