Шрифт:
– Полковник Золовин, последняя должность заместитель интенданта 2-го армейского корпуса, ушел в отставку по состоянию здоровья в начале 17-го года. Могу и готов служить почти на любой должности, а надо, так и рядовым стрелком в строй встану.
– Господин полковник, может быть, вам в Добровольческую армию перейти? Там вам найдут более достойное применение и более подходящую должность, чем у нас.
– Нет, решение принято. Вчера я поверил вашим словам, а сегодня отступать уже поздно.
– Ну, как знаете, - не стал спорить есаул и, раскинув на столе подробную карту Донского Войска со штемпелем Новочеркасского юнкерского училища в уголке, попросил нас подойти поближе. Мы собрались вокруг стола, и он сказал: - Господа офицеры, атаман Каледин поставил перед нами трудновыполнимую задачу, но я уверен, что мы справимся. Завтра отряд выдвигается на Александровск-Грушевский, Сулин и Горную. Там стоят казаки 2-го, 8-го и 43-го Донских полков. Бой вряд ли случится, казаки этих полков воевать не хотят, а сопротивление будет оказано дальше, в районе Черевково и Зверево. Главная проблема, это то, что у нас может не хватить сил. Под моим началом всего сто пятьдесят бойцов, а надежды на наше храброе офицерство не много. Сейчас есть четыре взвода, - есаул усмехнулся, - 1-й из вольноопределяющихся, 2-й из казаков и студентов, 3-й кадетский и 4-й непромокаемый, сборный из всех слоев добровольческого движения. На этом все, и в моем отряде более никого, по крайней мере, пока. А у противника уже сегодня больше двух тысяч штыков и сабель при пулеметах и орудиях гвардейской артиллерии.
– А добровольцы?
– спросил полковник Золовин.
– Если привлечь добровольцев, бойня неизбежна. Против офицеров казаки встанут всей массой. Тогда даже малейшего шанса на успех не будет. Все что мы можем у них получить, юнкерскую батарею Миончинского или юнкеров Михайлово-Константиновской батареи. Возможно, что в наступлении примет участие одна из рот Офицерского батальона, но пока это только предварительная договоренность.
– А от нас что требуется, и почему вы нам все это рассказываете?
– вопрос задал Сафонов.
– Все просто, господа офицеры. Сейчас вы пойдете в город, и будете делать то, что уже вторые сутки подряд делают все остальные офицеры моего отряда, то есть агитировать людей на вступление в партизанскую сотню Чернецова. Не знаю, получится у вас что-то или нет. Но если каждый из вас приведет хотя бы по паре бойцов, это будет просто замечательно. Я объяснил вам всю серьезность предстоящего нам дела, а вы думайте, как сделать так, чтобы наши шансы на победу, хоть на самую малость, но увеличились. Ходите по питейным заведениям, стучите в дома, навещайте знакомых и переманивайте бойцов из других отрядов. Люди не просто нужны, а необходимы. Выполняйте!
Вот так задача. Впервые передо мной подобная ставится. Что делать? Пойти по городу погулять, а потом сказать, что у меня ничего не вышло? Нет, приказ есть и необходимо постараться его исполнить. Задача, хоть и необычная, но простая и ясная - найти бойцов, а чтобы ее выполнить, надо двигаться.
Я вернулся в казарму и пока одевался, услышал знаменитую песню Чернецовского отряда, переделанную на мотив «Журавля». Собравшиеся в углу вчерашние семинаристы, стоя над разобранным ручным пулеметом системы «Кольта», пели куплет за куплетом, а такие же, как и они, подростки из новобранцев, подпевали. Текст был несколько нескладен, но интересен, а сама песня исполнялась так душевно, что просто заслушаешься.
– Наш полковник Чернецов, удалец из удальцов!
– мелодично и слаженно выводили три сильных голоса.
– Журавель, мой журавель, журавушка молодой...
– подхватывал десяток новобранцев.
– От Ростова до Козлова, гремит слава Чернецова!
– Журавель, мой журавель, журавушка молодой...
– А кто первые бойцы - Чернецовцы-молодцы!
– Журавель, мой журавель, журавушка молодой...
– Чернецовский пулемет, Красну гвардию метет.
– Журавель, мой журавель, журавушка молодой...
– Вечно с пьяной головой - это Лазарев лихой.
– Журавель, мой журавель, журавушка молодой...
– Выпил бочку и не пьян, Чернецовский партизан!
– Журавель, мой журавель, журавушка молодой...
Хорошая песня, бодрая, я послушал, хмыкнул и направился на конюшню. Здесь заседлал своего жеребчика, выехал на улицу и направился к штабу Добровольческой армии. Вчера я узнал, что здесь формирует свой отряд кубанский сотник Греков, которого за раннюю седину прозвали Белым Дьяволом. Впрочем, не только за седину, но и за его жестокость к врагам, любым, что германцам, что красным, без разницы. Как говорится, сами мы не местные, а коль так, то первыми у кого надо искать помощи это земляки.
Где находился отряд, который создавался на основе кубанских казаков, возвращающихся домой с Великой Войны, я нашел не сразу, а только минут через двадцать, после того как подъехал к зданию бывшего лазарета. Адрес один - все верно. Вот только пристроек вокруг слишком много и в каждой какое-то подразделение ютится. Однако, кто ищет, тот всегда найдет и вскоре партизанский отряд Грекова был обнаружен.
Я ожидал, что здесь будет не менее полусотни бравых и прошедших войну казаков во главе с отважным и лихим сотником, но вновь меня постигло глубокое разочарование. Да, сотник присутствовал, и он, действительно, был как раз таким, каким его описывала молва. Седой и битый жизнью степной волчара, безжалостный воин, который сродни горским абрекам, и живет по своим собственным понятиям о чести и достоинстве. В общем, родственная душа, которая поймет меня с полуслова. В остальном же, полное расстройство, поскольку казаков было всего четверо. А весь остальной наличный состав представлял из себя шестьдесят семинаристов и пять сестер милосердия, несколько дней назад взятых из городской гимназии.