— Я не сомневаюсь, что вы держите руку на пульсе событий, мисс Мэйтлэнд, но удивлена тем, что вы достаточно заинтересовались мной, чтобы проверить мое прошлое.

Мэдисон потягивала свой “Гленфиддик” восемнадцатилетней выдержки[11] и смотрела на Кинси пронзительным взглядом из-под темных ресниц. Беззаботная и собранная с прической боб цвета черного дерева в стиле Анны Винтур[12] и в белом пиджаке от модельера Марка Джейкобса, эта женщина выглядела не старше тридцати пяти, хотя Кинси достоверно знала, что она была на десять лет старше. Возможно, это было подтверждением того, что надо переходить на виски высшего класса.

— Эта бледная полоска от кольца на вашем безымянном пальце — вот и вся проверка прошлого, которая мне требовалась.

Кинси полагала, что при внутреннем освещении это легкое различие цвета будет едва заметным, но все же в этом заключалась работа Мэдисон Мэйтлэнд: замечать незаметное.

Она вздохнула.

— Где-то около месяца.

— Переехали в Чикаго, чтобы сбежать?

— Хотела бы.

— Ах, вы переехали из-за него? Еще хуже. Теперь вы работаете на человека, который считает, что вас нельзя оставить одну даже в песочнице.

Кинси сделала глоток своего “Грязного мартини” с Grey Goose и позволила себе осознать момент. Это был не первый раз, когда женщина разыгрывала дружескую симпатию только для того, чтобы позже ударить ей в спину, и использовать этот нож, как опору, чтобы взобраться на ступеньку повыше.

— Мэр осторожен, — дипломатично проговорила она. — Я работаю на город, вы работаете на него. Важно, чтобы мы координировали наши усилия и не сомневаюсь, мне есть чему поучиться, — показная кроткость — идеальное дополнение дипломатии.

— Что ж, ваши пожарные хорошо выглядели в десятичасовых новостях, не говоря уже об этих билбордах. Признаю, что это был хороший шаг, Кинси. Нам просто надо быть осторожными, это не упрощает проблемы.

— Думаю, это создало неплохое отвлечение от идиотов, набрасывающихся друг на друга в баре, — хотя выявившаяся причина раздора между Люком и детективом МакГиннисом, конечно же, представила все в другом свете. Каждый раз, когда она пыталась низвести мистера Алмэйда до всего лишь безмозглого качка, раздражающие ее размышления не давали этого сделать.

Мэдисон прищурилась.

— Нужно было что-то сказать, чтобы "заманить и подменить", я полагаю, — коснувшись края своего почти пустого стакана, она выгнула ухоженную бровь, глядя на привлекательного официанта даже раньше, чем он успел подойти к столу. Он сразу же развернулся и нашел занятие для своих пустующих рук, поняв, что надо повторить. — Моя работа заключается в том, чтобы убедиться в переизбрании Эли. Ваша — в том, чтобы убедиться, что репутация Чикаго как грязной, коррумпированной помойной ямы с проплаченными публикациями, изменится.

Кинси от души рассмеялась. В лучшем случае, это были слишком завышенные ожидания.

— Прямо сейчас, я была бы рада изменить общественное мнение об одном конкретном пожарном в одном конкретном пожарном отеделении.

— Это о том, с рельефным прессом?

— Именно.

Обе женщины замолчали, смакуя несколько непристойных образов. Проходили минуты, но молчание не было неприятным.

— Все это кажется немного..., — Мэдисон взмахнула рукой в воздухе, будто подбирая слово, которое без сомнений уже подготовила, — … непритязательным для женщины с вашими талантами. Я видела кое-какую вашу работу в Сан-Франциско. Кампания по переработке отходов, и другая, связанная с раком молочной железы. Я знаю, что ваша специализация — городское управление, но вы достойны лучшего, чем горячие пожарные и фото с котятами.

Год назад Кинси организовала кампанию по обследованию на рак молочной железы для отдела здравоохранения Сан-Франциско "Проверьте Ваши Сиськи", которая привела к 32% росту самостоятельных обращений пациентов за шесть месяцев, а также к увеличению числа женщин, посещающих своих докторов и проходящих маммографию. Ее кампания по переработке может и агитировала только тех, кто и так был на ее стороне в полной хиппи и приверженцев гранолы области залива Сан-Франциско[13], но и там она тоже добилась успехов.

Опять же, проницательная Мэдисон ударила по больному месту: работа в Чикаго, больше похожая на развлекательное безделье, не входила в ее планы.

— Я не буду заниматься этим вечно. Я вела и кое-что другое, но сошла с дистанции, считая, что это может исправить отношения с моим женихом. Я пошла на компромисс, потому что считала, что это создаст баланс между работой и личной жизнью и сделает меня счастливой, — она надеялась, что потакание потребностям Дэвида даст ей подобное дзен-просветлению понимание того, какие правила работают в этой игре. Сделать довольным своего мужчину — сделать довольной себя. Или, возможно, та работа не имела значения, потому что она словила настоящий приз: парня, который соответствовал всем требованиям. Карьера, богатство, престиж.