Он громко охнул, с явно притворным усилием, и, похоже, налёг на ворот, потому что мы услышали громкий скрип. Решётка, преграждающая нам путь в монастырь, дрогнула и начала медленно подниматься.

– Только смотрите за лошадьми, если обожрут нам кусты, то брат Серафим вас за яйца повесит, – строго предупредил нас привратник.

Наконец, мы вошли в Амшилас, и, как и прежде, нас встретил почти пустой двор. Только один из молодых монахов, не обращая на нас внимания, с трудом катил большую бочку, в которой что-то громко хлюпало.

– Ждите, – приказал нам привратник с высоты стены.

Нам не пришлось, однако, долго ждать, потому что вскоре я увидел старшего монаха, который быстрым шагом двигался в нашу сторону. Когда он подошёл, я поклонился ниже, чем привык это делать. Однако в монастыре Амшилас не стоило демонстрировать жёсткую шею и твёрдый позвоночник. Здесь никогда не было известно, кто кем является. Нейшальк не сподобился даже на то, чтобы кивнуть.

–Я Казимир Нейшальк, доктор богословия, профессор императорского университета и магистр тайных знаний, которые вы называете тёмным искусством, – сказал он надменно. – У меня к вам дело неизмеримой важности, но я буду говорить только перед Советом Монастыря. Да, да, я знаю, что двенадцать старых монахов составляют этот совет, и я буду говорить только с ними.

– Чернокнижник требует, чтобы его принял Совет Монастыря? – сказал брат голосом, в котором удивление боролось с негодованием. – Ты с ума сошёл, человече?– добавил он, не отрицая, однако, утверждения Нейшалька о Совете Монастыря, хотя я сам в первый раз слышал о таком учреждении.

– Именно так!

– А если нет? – тихо спросил монах.

– Тогда мои знания умрут вместе со мной, – сказал он, морщась. – Потому что, только предположим, что у меня на пальце отравленный перстень, и мелкой травмы достаточно, чтобы я отправился в путешествие, из которого уже не возвращаются. Вы хотите взять на себя ответственность за это, старик? А может, у меня есть яд в зубе? – спросил он, оборачиваясь в мою сторону. – Я говорю это, Мордимер, чтобы отговорить вас от каких-либо насильственных действий...

– Я не собираюсь ничего предпринимать без ведома и согласия хозяев, – объяснил я спокойно. – Потому что, прежде всего, нам нужна поддержка мудрых братьев.

– Я передам твою просьбу, чародей, – ответил монах после минутного молчания, и я был уверен, что, по крайней мере, он понял истинный смысл моих слов. – Но не стоит надеяться на скорый ответ.

– Я даю вам время до заката, – сказал демонолог сухо. – И это моё последнее слово. Только при условии, что Совет примет меня до захода солнца, я поделюсь знаниями. И знайте, что оно касается, между прочим, того, что вы так тщательно охраняете сотни лет…

Мне всегда казалось, что монастырь Амшилас не является местом, в котором чернокнижники, демонологи и еретики могли требовать чего-либо, кроме ощущения спасительного страдания. Но, видимо, времена менялись, так как седой монах, не спуская глаз с Нейшалька, медленно кивнул.

– Если такова окончательная цена твоих услуг, – ответил он скрипучим голосом, – мы согласимся на неё с полным смирением.

– Я думаю, другого вам и не остаётся? – Засмеялся демонолог.

Я был свято уверен, что на моём лице не дрогнул ни один мускул. Так и лицо монаха казалось лишь мёртвой маской, вырезанной из желтоватого сухого дерева. Я посмотрел на его руки, скрытые до середины запястья обширными рукавами серой рясы. Они тоже не дрогнули. Ну что ж, нас, смиренных служителей Святого Официума, учат, чтобы мы сохраняли спокойствие даже в самых унизительных ситуациях. Наконец, брат кивнул и повёл нас вглубь монастыря. После короткой прогулки мы оказались в просторной комнате с большими окнами. Под стенами стояло несколько монахов, но их лица скрывались под широкими капюшонами.

Нейшалькогляделкомнату, ив его взглядетаиласьнаглаяиздёвка.

– Я не думал, что интерьер этого монастыря отличается такой сермяжной строгостью, – сказал он. – Ну, не волнуйтесь, я в любом случае не останусь здесь достаточно долго, чтобы он успел мне чрезмерно опротиветь. – Он вздохнул с притворным сожалением. – А пока принесите мне чего-нибудь позавтракать, прежде чем соберётся этот ваш совет.

Монахдаженемахнулрукойв сторонустоящиху стенбратьев, атолькослегкаповернулвихсторонуголову. Они сразу знали, что делать, потому что двое из них быстрым шагом направились в сторону двери.

– Хорошо вышколены, – сказал Нейшальк с насмешливым восхищением в голосе.

– Смирение и послушание, – сказал я, видя, что монах не откликается, – являются правилами, направляющими каждый наш шаг, в соответствии с учением Господа нашего.

– Каковое учение он недвусмысленно сформулировал, спускаясь с креста с мечом в руках, – съязвил демонолог.

– Но до того дал себя арестовать, бичевать и распять, – сказал я спокойно. – Но вы ведь пришли сюда не спорить о теологии, доктор, не так ли? Тем более, что человек со столь скромными знаниями, как я, вряд ли будет для вас интересным собеседником.

– Тоже верно, – буркнул он и отошёл от нас, встав у окна с широким каменным подоконником.

Нейшалькупринеслиеду: хлеб, холодноемясоикувшинводы. Он театрально поморщился, но потом началмолчаесть, всё это времястоя укаменногоподоконника, на которомстоялподнос.Наконец, спустяужедовольнодолгое времяпосле того, какдемонологпроглотилпоследнийкусок,в комнатувошёлмолодой монах.

– Совет собрался, – объявил он тихо. – И ожидает вас, доктор Нейшальк, вас, отец Бонавентуро, и вас, мастер Маддердин. Прошу следовать за мной.