же прическа с тех пор как мне исполнилось двенадцать. Моя мама всегда занималась этим.

Возможно, она уже давным-давно вышла из моды. А я даже не знаю.
– промямлила я бес

связанно. Скорее всего, краснея и, безусловно, потея под рубашкой. Возьми себя в руки, школьница Лана, его психическое здоровье и его успех важен для тебя. Его не заботят твои

волосы.

– Все покровители это наши сотрудники, мы не берем волонтеров со стороны. Это

будет кто-то, кого вы сможете хорошо узнать, кто-то, с кем вы сможете проводить время.

– Вы покровитель?
– спрашивает он, скрещивая руки на груди, все его пальцы кроме

больших располагаются подмышками.

– Нет!
– говорю я, рассматривая его браслеты, сделанные из ткани, веревки и кожи.

Среди них несколько серебреных браслетов, которые лязгают, когда он жестикулирует. Мне

интересно, остаются ли они на нем, когда он принимает душ или они из тех, которые он

никогда не снимает - каждый имеющий для него какой-то смысл. Вода, бегущая по этому

прекрасному телу. Не могу перестать фантазировать. Конечно же, я сексуальная личность, но

обычно я не так бесстыдна.

Браслеты. Иногда дети в этой системе становятся чрезвычайно привязанными к

материальным вещам, наделяя их огромной эмоциональной значимостью. Это дает им

возможность на что-то опереться, когда их жизнь становится нестабильной, и люди

отворачиваются от них.

– Джени - покровитель, и Дженнифер, и даже Педро со стойки регистрации.

Практически все, кто работает здесь. Кроме меня.

Он кивает мне головой, а затем приподнимает в мою сторону подбородок.

– Выберите кого-нибудь для меня. Любого, кого сочтёте подходящим.

– Я бы посоветовала Бригитту. Она из Германии и в хороших отношениях со всеми.

Все участники любят ее. С ней и в правду очень легко общаться.

– Она такая же хорошенькая, как и вы?
– спрашивает он, еще больше наклоняясь

вперед так, что его локти передвигаются к краю колен. Он сплетает пальцы и хрустит

костяшками. Его потемневшие и затуманенные глаза блуждают по мне. Он бросает мне вызов, чувствуя мою отзывчивость.

Моя многострадальная нервная система переходит в состояние перезагрузки. Я

пытаюсь сформулировать слова, но его внезапный флирт оставляет меня без слов.

– Мы не, мы не… в Pathways мы не оцениваем людей, основываясь на их внешности.

Мы не можем, ты не можешь… Мы придерживаемся закона о взаимном уважении, который

поддерживает конкретные и очень важные границы.

Мози поднимается, пока я заикаюсь, как нервная птица, в которую он меня превратил.

Он заводит руки за спину, затем одной рукой тянет запястье другой до тех пор, пока я не

слышу как хрустит его позвоночник. Он расслабляется, в то время как каждую мою мышцу

хватает судорога.

– Не берите в голову, Лана. Беру свои слова обратно. Вы не хорошенькая, - говорит он

с легким раздражением и выходит из кабинета, даже не оглянувшись.

У меня падает челюсть. Я с трудом могу сформировать мысли, не говоря уже о

предложениях. Он что, только что назвал меня хорошенькой, а затем забрал свои слова

обратно?

Я склоняю голову к своему столу. Снова. Я беззащитна перед тем влиянием, что он на

меня оказывает. Мози заставляет меня хотеть заползти куда-нибудь в песок и исчезнуть.

(Вместе с ним, предпочтительно с ним.)

Глава 4.

Секундой позже Джени врывается в мой кабинет, расплескивая по ковру кофе из своей

чашки.

– Аккуратнее, Джени!
– говорю я, восстанавливая свое самообладание.

– Какого черта, прости, я слышала все через интерком.

– Великолепно. Могу ли я спросить, ты что, шпионишь за мной?

– Я набрала тебя, чтобы сообщить, что он идет, а затем ты нажала на кнопку – и я не

стала вешать трубку.

– Ладно, все в порядке. Ничего не произошло. Он просто заставляет меня волноваться.