Шрифт:
— Ха-ха-ха! — загрохотал бас Линкерта. — Это изумительно! Ха-ха-ха!
Раб, согнувшись в три погибели, нес на спине горку кирпича. Он услышал обрывок разговора о нем, о всех них. Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя внутри его сознания разыгралась целая буря. Кирпичи упали, рассыпались, но повернувшийся спиною японец ничего не заметил.
— Рожденного на просторе и летающего в облаках — ползать ты не заставишь, — подумал Мечислав Сливинский.
Они удалились, и вскоре высокий гость, в обществе Боно Рито и доктора Кребса, сидел в уютной столовой японца. Лакей наливал душистый коньяк из ограбленных французских подвалов.
Бывший посол любил поесть. Еда была идеалом его рыхлого обрюзгшего и обвисшего тела. Боно Рито знал эту слабость своего прямого, могущественного шефа и позаботился о роскошном обеде.
Гость подслеповатыми, маслянистыми глазами осматривал стол.
— Даже икра! И, кажется, русская! О, это прекрасно… русская икра великолепна! — воскликнул Линкерт. — О, прекрасно!
— Пожалуйста. Отведайте замечательный сыр из Голландии! — протянул фарфоровую доску Кребс.
— Может быть, превосходные норвежские сардины, — предложил Рито.
— Поляки — мастера делать прекрасную колбасу. Эта хранится свыше двух лет, — не унимался Кребс.
— Прекрасно! Прекрасно!
Они подняли бокалы с отсвечивающей золотом влагой.
— За ваше здоровье, гениальный Боно! За успех и торжество нашей идеи, за покорение мира!
— За покорение мира!!!
— Чудный коньяк! Ба, да ведь это же настоящий, отборный «берти», моя любимая марка… Э, да я еще вижу здесь и божественную влагу вдовы Клико!
— Это — военные трофеи! — улыбаясь, ответил Кребс.
— Ваша научная концепция пришлась как раз по духу и оказалась в полном соответствии с нашими политическим доктринами, — расточал похвалы Линкер.
— Благодарю вас.
— Вы один из немногочисленных, выдающихся и замечательных людей нашей эпохи, подымающих на небывалую высоту мощь высшей арийской расы. Пусть живет непобедимая, как наша идея, дружественная ось Токио — Берлин.
Посол дрожащей и неуверенной рукой поднял бокал.
— Вы забыли вспомнить о третьем конце оси, — вкрадчиво добавил подхалимствующий Кребс.
— О, эти макаронщики не достойны своих великих предков. Мы, германцы — новые могущественные римляне двадцатого века. С такими роботами, созданными здесь, использовав их труд, мы сможем покорить мир. Я рад, что живу в такую замечательную эпоху.
— Благодарю вас за такую высокую оценку моих открытий! — оскалившись, ответил японец, укладывая на софу засыпающего от выпитого Линкерта…
10. Приготовьте порцию «камикадзе»
Чрезвычайный уполномоченный министр, запершись в своей главной квартире, никого не принимал. Он задумался.
Последние оперативные военные сводки с фронтов приносили большие огорчения и разочарования, перераставшие в основательное беспокойство. Фронт, катившийся лавиной с двух сторон, сметая с лица земли последние лучшие дивизии, все туже сжимался кольцом и приближался к столице.
Гвардия фашизма домалывалась в грандиозной мельнице войны.
Министру невольно вспомнилась печальная судьба Наполеона.
— Если они победят, тогда нас ждет участь похуже, чем узника острова «Святой Елены»! — прохрипел он. — Наши враги бросили такой колоссальный перевес сил и материалов, и мы… мы задыхаемся… Над страной хозяйничают американцы и англичане, с воздуха разбивающие наши города, выводя из строя транспорт… Мы задыхаемся! Я — мозг страны и обязан думать…
Мозг, запрятанный в небольшую черепную коробку, напряженно, до боли, мыслил всеми своими извилинами.
Министр нервным подергивающимся галопом метался из угла в угол большого кабинета. Человек с тяжелым министерским портфелем был узником давившего тяжестью грубой архитектуры здания, напоминавшего огромный окованный солдатский сапог.
— Мы должны провести сверхмобилизацию. Собрав и применив все средства, перейти от нападения к обороне. Иначе…
Он ясно представлял, что произойдет, если будет «иначе»…
Фантазия, работающая в направлении изобретения чего-то сверхъестественного, магического, таинственного и такого могущественного, что могло бы повлиять на исход войны — увлекла министра. Он перебирал в памяти все и слегка упрекнул себя, что мало интересовался тибетскими тайнами. Правда, он знал, что министерство вооружения готовит страшную новую бомбу… Но ведь техника… Министр уже сомневался и в технике. Он хотел чего-то особенного.
— Черт! Даже самой блестящей техникой мы не в состоянии победить. Нужен полный переворот, который направил бы войну в принципиально новое русло… Они изобрели «Радар», при помощи его проникают в толщу глубин и находят там наши подводные лодки. Враг, как искусный врач, слушает «Радаром» порок германского сердца… Черт!?!.. Да ведь есть же такой черт!