Шрифт:
Павел зажмурил глаза, задохнулся, хотел что-то сказать, но на лицо упала салфетка.
— Пожалуйте-с... Вы в самом лучшем виде, мой государь.
Императрица Мария Фёдоровна узнала о готовящемся переезде семьи Лопухиных в Петербург от Кутайсова. Раздосадованная, она написала Анне резкое письмо с требованием не предпринимать такого шага, пугала последствиями.
Письмо, однако ж, до Анны не дошло — перехватили и через Кутайсова передали Павлу. Тот пришёл в бешенство.
— Никто не смеет перечить мне в делах, даже личных! Ни вы, — он поглядел испепеляющим взглядом на императрицу, — ни вы, фрейлина Нелидова. Позвольте мне самому управлять своими чувствами. Я догадываюсь, по чьей указке была подослана давеча ко мне в постель Юрьева. Это ваши дела, ваши! С помощью этой госпожи вы хотели погасить мою любовь к Лопухиной. Но ваши усилия тщетны. Я по ней скучаю.
— А вы, ваше величество, нам наскучили, — бросила Нелидова дерзостно на правах отторгнутой любовницы.
Не удостоив женщин ответа, Павел вышел.
Весь день он пребывал в дурном расположении духа: никак не мог прийти в себя после разговора с Марией Фёдоровной и Нелидовой.
— Как она позволяет себе разговаривать со мной? — изливал он желчь на недавнюю любовницу. — Этого я ей не прощу. Вернёмся в Петербург — и надобно отправить её со двора.
Поздним вечером он вышел подышать воздухом вместе с Кутайсовым. И тут они увидели, как из покоев императрицы вышел сенатор Нелединский. Человек скромных правил, стихотворец, он пользовался уважением. Кутайсов же его ненавидел, возможно, за то, что Павел был с ним обходителен.
— О чём вели беседу, Юрий Александрович, в такой поздний час? — спросил Павел, взглянув на часы.
— Об искусстве. Её величество столь в этом пытлива, что не заметили, как пролетело время, — ответил тот, отвесив поклон.
— Спасибо, Юрий Александрович, за душевную щедрость, — поблагодарил Павел.
— Не верьте ему, государь, — сказал Кутайсов, когда сенатор удалился. — Этот прохвост врёт. Он шпион, следит за вами и передаёт всё императрице.
— Он? Нелединский? Не может того быть!
— Может, может. Уж я-то знаю.
— Так гнать его взашей! Завтра чтоб духа его здесь не было! И из Петербурга вон! Вон! Распорядитесь! Мерзавец такой!
Излив накопившуюся желчь против ни в чём не повинного придворного, Павел почувствовал облегчение, сел на скамью и отдышался. Рядом беззвучно стоял верный Кутайсов.
Павел повелевает
Каждое утро Павел проводил вахтпарад заступающего в караул полка, почти всегда бывал на нём. А до того он выслушивал министров, читал государственные бумаги, подписывал их или отвергал.
На этот раз фельдъегерь из Вены доставил письмо от австрийского императора. Сорвав с конверта сургучные печати, Павел углубился в чтение.
В прошлом году, опасаясь упрочения в Европе французского влияния, Англия, Австрия, Россия и Турция образовали коалицию. Рассчитывая на овладение землями Италии, где находились французские войска, Австрия развернула в Ломбардии военные действия. Однако австрийцы встретили сопротивление и против ожидания терпели неудачи.
Теперь австрийский император Франц выражал надежду, что верная союзническому долгу Россия придёт на помощь и примет участие в сражениях против войск Наполеона. Ещё он писал, что выражает настоятельное желание видеть во главе объединённых сил несравненного русского фельдмаршала Суворова.
— Ага, закусали вас французские блохи! Невтерпёж стало без нас! — воскликнул Павел.
В нервном возбуждении он прошёлся из конца в конец обширного кабинета.
Радовала мысль, что Австрия с её хвалёным военным советом — гофкригсратом — расписывалась в слабости и обращалась за помощью к России. Конечно, он выполнит просьбу австрийского императора, пошлёт в Италию войска, чтобы раз и навсегда разделаться с этим выскочкой, Наполеоном. Ещё когда тот входил в силу, Павел поклялся, что не приемлет французскую республику, поправшую вековые законы и права.
Он пошлёт против французов армейский корпус, а может, даже и два, в поддержку направит ещё и казаков, этих прирождённых умелых вояк, назначит лучших генералов и фельдмаршала Суворова...
При воспоминании о Суворове Павел нахмурился: этот баловень военной удачи находился в опале и туда его направил он, Павел. Теперь нужно отменять своё решение, извиняться перед не очень-то сговорчивым стариком.
Всё началось с доноса. Фельдмаршал будто заявил: ежели войны нет, то ему нечего делать на парадах да смотрах.