Шрифт:
Как-то вечером на баке гардемарины разговорились с матросами о нравах на острове, в ответ матросы ухмыльнулись:
— На то они, сэр, и черномазые, не будем же мы за них гнуть спину на плантациях. Нам и так от своих корабельных офицеров достается.
На королевской эскадре секли линьками нещадно.
— Однако матрос матросу рознь, — рассуждал Шестаков, — другому неплохо и дать взбучку за нерадивость.
Лазарев поддержал товарища:
— Ежели в лихую минуту матрос мигом не сработает, весь маневр корабля прахом пойдет. А там, гляди, и бедой обернется. Особенно в бою. — Лазарев помолчал. — Как говаривал Суворов — тяжело в ученье, легко в бою. А нерадивых, кроме линьков, боцмана и по-своему учат.
Следующую кампанию фрегат конвоировал караван «купцов» в Галифакс, а потом с отрядом кораблей не раз вступал в схватку с французами.
В середине лета неожиданно поступил приказ адмиралтейства — фрегату срочно убыть в распоряжение адмирала Кальдера…
Британская эскадра Кальдера стерегла французов и испанцев на море. Наполеон второй год копил силы, чтобы сокрушить главного противника — Англию. В порту Булонь стояла, ожидая сигнала к вторжению, стотысячная армия французов. Наполеон демонстративно проверил готовность войск и флота, совершив вояж по портам Франции вдоль Ла-Манша. Все было наготове, но мешал английский флот. Морская мощь Британии пока остановила на берегах Ла-Манша победоносное шествие Бонапарта по Европе.
Облегчить положение союзника и сохранить приобретения России в Адриатике решил и Александр I и тоже прибегнул к помощи морской силы.
Летом 1805 года императору докладывал министр иностранных дел Адам Чарторыский [34] :
— Ваше величество, по донесению графа Разумовского из Австрии французские войска двигаются к Далмации. Кроме того, корабли французов в Адриатике начали дерзко нарушать коммуникации наши у Ионических островов.
Александр недовольно поморщился.
34
Чарторыский Адам Ежи (1770–1861) — вместе с Н. Н. Новосильцевым, В. П. Кочубеем и П. А. Строгановым входил в «негласный комитет» (1801–1803) при Александре I, существовавший как консультативный орган. В 1803–1807 гг. был министром иностранных дел. Заключение Россией союза с Австрией и Англией и объявление войны Наполеону было делом Чарторыского.
— Генерал Ласси [35] имеет, по моему разумению, там достаточно войск, да и Грейг [36] должен ограждать в полной мере наши интересы на море.
Чарторыский развел руками.
— Быть может, сего недостаточно. К тому же Разумовский сообщает: между Ласси и Грейгом возникают недоразумения и разногласия.
Александр фыркнул.
— Опять распри и козни моряков и сухопутных. — Император немного помолчал, раздумывая, вызвал статс-секретаря Муравьева. — Сыщите-ка срочно мне Чичагова.
35
Ласси Мориц Петрович (1737–1820) — перешел из австрийской службы на русскую. В 1805 г. назначен главнокомандующим союзными войсками.
36
Грейг Алексей Самуилович (1775–1845) — адмирал, командовал отрядом кораблей в Архипелагской экспедиции Д. Н. Сенявина (1806–1807).
Министр морских сил оказался на даче. В императорских апартаментах он появился утром следующего дня.
— Чарторыский выражает сомнение в силе наших войск и эскадры в Ионической республике [37] . Не только Бонапарт, но и турки пытаются довлеть над ионитами. Найдем ли нынче корабли на Балтике послать на подмогу Грейгу?
«Корабли-то есть, — тоскливо подумал Чичагов, — только что они представляют из себя, одному Богу известно».
— Корабли сыщем, ваше величество, кому прикажете возглавить сию экспедицию? Быть может, Кроуну или Тету?
37
В 1797 г. Наполеон захватил Ионические острова, и Павел I образовал из них республику под покровительством русского императора и турецкого султана.
— Ты, брат, позабыл, куда эскадра пойдет? — усмехнулся император. — В Британию разве? Надобен русский человек, поразмышляй, а завтра-послезавтра доложишь. Корабли же начинай готовить немедля.
Обычно сборы в дальнее плавание даже одного корабля вызывали в Кронштадте пусть небольшой, но переполох. А тут снаряжали в поход целую эскадру, да к тому же нежданно. Назначенные корабли оказались обветшалыми и потрепанными штормами за кампанию. Не хватало на складах парусов и такелажа, требовалась замена части пушек, в арсенале отсутствовали артиллерийские припасы. Чиновники и тыловые адмиралы, как всегда, перекладывали с больной головы на здоровую, искали «виноватых». Командующий эскадрой вице-адмирал Сенявин не успел появиться в Кронштадте, как на него обрушился Чичагов. Человек дела, Сенявин не откликался на окрики, а сумел за две недели сделать невозможное. Ему было не привыкать. На Черном море попадал и не в такие перепалки.
В Кронштадт то и дело наведывалось адмиралтейское начальство. Заметно прибавилось посетителей на кораблях. Зачастили семьи офицеров из Петербурга, почувствовав предстоящую разлуку на долгие месяцы, быть может, годы…
Не успел вернуться из-за города Державин, как на пороге появился Алексей Лазарев.
Державин раскрыл объятия:
— Ну, вот и слава Богу, дождался я таки и третьего сокола гардемарина.
— Только позавчера, Гаврила Романович, объявили указ, и тут же приказано было перебираться на «Ярослав». Вскорости Кронштадт покинем.
— Что так? — удивился Державин.
— В том-то и дело, что меня с другими гардемаринами по высочайшему повелению назначили в эскадру вице-адмирала Сенявина. А она отбывает к Ионическим островам.
Державин минуту-другую смотрел на Алексея, а потом воскликнул:
— Алешенька! Так тебе судьбой назначено встретиться с Андрюшенькой! Он ведь на Средиземном море, почитай, год как плавает!
— А ведь и вправду, Гаврила Романович, я как-то сразу и не подумал. Андрейка-то с командором Грейгом прошлой осенью на «Автроиле» на Корфу ушел.