Катер, набрав ход, устремился к фрегату, удаляясь от коварного берега.

Тулубьев передал на все корабли: «Берег занят неприятелем. Отойти мористее».

В полдень на фрегате отслужили панихиду и похоронили, по обычаю, в море трех убитых матросов.

— А вы молодец, Константин Петрович, не оплошали, — похвалил командир смущенного Торсона вечером в кают-компании.

Тулубьев особенно не удивлялся. Три года назад, в пятнадцать лет, Торсон гардемарином проявил отвагу в войне со шведами и досрочно получил звание мичмана.

В тот же день Тулубьев отправил рапорт министру морских сил: «Сего месяца, 9 числа… мичман же Торсон, хотя быв ранен, однако взял сам руль и людям велел лечь под банки… солдаты, не переставая палить вдогонку, ранили под банками еще пять человек матросов…»

Друзья и товарищи по отряду поздравили Торсона. Не преминул похвалить при случае младшего товарища и Лазарев. Торсон был на шесть лет моложе.

— А ты молодец, сноровка у тебя добрая, всех нас опередил.

Судьба еще сведет их, а потом разбросает навсегда по разным сторонам России.

А через три недели произошел удивительный случай. В отряд на имя Торсона поступил именной царский указ: «Господину флота мичману Торсону. Во изъявление внимания моего к неустрашимости, оказанной Вами 9-го сего июля, будучи посланы на катере в Либаву нашли там неприятеля и несмотря на полученную от него рану употребили все меры к спасению команды вашей, всемилостивейше жалую Вас кавалером ордена св. Анны 3-го класса, коего знак при сем препровождается».

Торсон оказался первым моряком Российского флота, награжденным за храбрость в Отечественной войне 1812 года.

Скоро привелось и его сослуживцам показать себя в бою.

Полчища захватчиков двинулись в глубь России, завязались бои под Смоленском. А пруссаки тем временем пытались захватить Ригу.

Чтобы отвлечь силы врага от Риги, в тыл французам, к Данцигу, вышла эскадра кораблей. В кильватерном строю эскадры шел сорокапушечный бриг «Феникс».

В полдень 19 августа эскадра стала на якорь на рейде Данцига. Корабельная артиллерия ударила по Данцигской крепости. Лейтенант Дохтуров был доволен. Первым вызвался идти охотником в десант Лазарев. Три с небольшим месяца, как пришел он на бриг, а командир нахвалиться им не может. И в боевых перепалках всегда храбр и находчив, и в совместном плавании с эскадрой на вахте точно держит место в строю. В отдельном плавании Дохтуров приноравливал свой отдых к вахте лейтенанта Лазарева. Был уверен в нем, как в себе, и даже более. В штормовую ли погоду, ночью ли примечал, что Лазарев в искусстве управления кораблем достиг командирских высот… С матросами тверд, но они все команды лейтенанта выполняют сноровисто, дружно…

Трель дудок вызвала на верхнюю палубу десант моряков. Наклонившись у боканцев, Лазарев давал последние команды на погрузку людей и оружия в барказ. Десант успешно провел демонстрацию штурма. Французы спешно снимали войска с осажденной Риги, послали к Данцигу резервы, предназначавшиеся для армии Наполеона, двигавшейся к Москве.

Выполнив задачу, десант почти без потерь 4 сентября 1812 года вернулся на корабли. В эти дни далеко на востоке, на Бородинском поле решалась судьба России. Русская армия под водительством нового главнокомандующего Михаила Илларионовича Кутузова в конце концов принудила отступить полчища Наполеона. Бросив остатки своих войск, Наполеон уехал в Париж, формировать новую армию.

За кампанию 1812 года Михаила Лазарева наградили серебряной медалью. Он уже старший офицер на бриге.

В следующую кампанию «Феникс» крейсировал из Свеаборга по Финскому заливу, на дальних подступах к столице.

Военные действия постепенно откатывались на запад. Русские войска вступили в новые схватки с неприятелем уже без легендарного вождя. В далекой Саксонии, в городе Бунцлау, в боевых порядках наступавших войск внезапно скончался Михаил Кутузов…

Балтийские моряки, помогая армии, блокировали устье Вислы и поддержали огнем артиллерии штурм Данцига, который вскоре капитулировал.

В конце мая, вдали от базы, простудился и слег Дохтуров. Лазарев две недели в штормовую погоду управлял бригом. По нескольку раз в день наведывался он к командиру, лежавшему в горячке. Наконец болезнь отступила, но сил потерял много, даже встать с койки не смог.

С трудом подняв голову, Дохтуров виновато проговорил:

— Вот и случилось тебе, Михаил Петрович, капитанствовать в беду, но я завтра, пожалуй, встану.

— Что ты, Павел Афанасьевич, до прихода в Ревель я тебя отсюда не выпущу. А за корабль беспокойства не имей, все будет в лучшем виде.

— Где мне с тобой спорить, — болезненно улыбаясь, махнул рукой Дохтуров, — валяй, токмо шканечный журнал поутру мне докладывай каждодневно.

Когда дверь каюты закрылась, Дохтуров, забываясь в дремоте, в самом деле не испытывал тревоги.

За долгие годы, со времен Морского корпуса, близко сошлись они с Лазаревым. Всего два года разделяло их по старшинству службы, но Дохтуров не раз убеждался, что младший по формальным статьям Лазарев во многом не уступает ему. Удивляла в товарище завидная внутренняя приверженность корабельной службе.