— Не круты ли сии акции для правителей Соединенных Штатов?

Баранов упрямо покачал головой.

— Пора наглецов проучить, сие не впервой творят, — он прищурился, — а вам, господин капитан, видимо, повременить придется с обратным вояжем.

Лазарев удивленно поднял брови.

— Согласно контракту с компанией сроки наши истекают, и я не намереваюсь далее задерживаться. Служители ждут возвращения домой. — Лазарев настроился решительно. — Флота его величества мы подданные, лишь на время в компанию определены.

Баранов повернулся к трапу, нахмурился:

— Компанейские дела вершить в сих краях доверено мне, господин капитан, а вы в них обретаетесь.

Капитан «Суворова», годившийся ему если не во внуки, то в сыновья, показывал характер, чего Баранов не переносил, да и не помнил, кто ему перечил.

Вернувшись на корабль, Лазарев вызвал Унковского и передал разговор с Барановым.

— Распорядись, Семен Яковлевич, завтра бочки свезти на берег и наполнить водой на неделю. Рангоут и снасти перебрать и к постановке изготовить. На берег никого не пускать. Да намекни Молво с Красильниковым — ежели желают Петербург повидать, пусть эту неделю ночуют на корабле. — Он прищурился, задорно улыбнулся, потер подбородок. — Господин правитель позабыл, что палуба корабля не земля компанейская…

Прошло несколько дней. Утром Лазарев поехал окончательно объясниться, но вернулся на корабль часа через два. У трапа стоял Унковский и по глазам капитана видел, что пришло время действовать.

— Представь себе, правитель нам отдал команду перейти под пушки крепости. Сие действо токмо для неприятеля. — Лазарев сжал губы. — Ну так мы поутру и перейдем, ан не в ту сторону, господин правитель! — И, улыбнувшись, он подмигнул Унковскому.

Едва ночная мгла окутала рейд, на «Суворове» все пришло в движение. Матросы работали тихо, но сноровисто. К рассвету все реи, такелаж были вооружены и паруса задорно белели в предрассветном тумане.

С первыми лучами солнца «Суворов» снялся с якоря и направился к выходу из залива. Четверть часа спустя с крепостной стены выстрелили пушки. Лазарев нахмурился, Унковский дотронулся до плеча капитана.

— Неладно правитель нас за честную службу благодарит, вознаграждение посылает не по заслугам. Видимо, сей своевольный человек привык без опаски судьбы людей вершить.

На вахту заступил Швейковский. Предварительная прокладка курсов, сделанная капитаном накануне, вела к форту Росс, поселению компании на побережье Калифорнии. Полученные еще до конфликта инструкции Баранова хранились в бюро Лазарева.

Из форта Росс надлежало идти в Перу для продажи и обмена части товаров и оттуда направиться на родину.

На корабле, кроме того, осталось много товаров, отправленных из России компанией для обмена и торговли с жителями побережья Америки, а также для Камчатки и Охотска, куда корабль не ходил. Лазарев решил зайти в Сан-Франциско, чтобы обменять их и запастись продовольствием на весь обратный путь до России.

Еще во время стоянки в Лондоне капитан убедился, что комиссионер Молво мало заботится о выгоде компании, сделки заключает, не добиваясь уступок, и транжирит казенные средства. Поэтому Лазарев взял за правило проверять документы по торговым операциям в каждом порту. Бережливость, воспитанная с детства, стала характерной чертой Лазарева, рачительно расходовавшего каждую копейку казенных денег.

Океан встретил мореплавателей ровным норд-вестом, за неделю «Суворов» шестиузловым ходом без помех спустился до сороковой параллели. Накануне прихода в форт Росс чуть было не случилась беда.

В полночь на вахту заступил Унковский. Луна едва проглядывала сквозь мрачные облака. Через полчаса стоявший на баке матрос закричал:

— Впереди бурун!

— Лево на борт! — скомандовал мгновенно на руль Унковский, поняв, что впереди мель или коса. — Лотовому на правый борт!

Сторожко стоявшие на вахте матросы и выбежавшие наверх подвахтенные в несколько мгновений спустили дополнительные паруса-лиселя, отвели реи, корабль развернулся кормой к буруну.

— Двадцать саженей! — крикнул глубину стоявший на лоте матрос.

— Пришлите на бак еще одного матроса. — Унковский не заметил появления капитана.

В рубашке, без сюртука, напряженно всматривался он вперед. Теплый ветер трепал ворот, отбрасывая назад белокурые волосы.

Не прошло и часа, как с бака опять прокричали:

— Впереди бурун!

Корабль быстро сделал поворот оверштаг. Луна совершенно скрылась, темь окутала корвет.

— Видимо, за ночь нас сдрейфовало течением на косу у мыса Бороди-Арена. — Лазарев покачал головой. — Сии места коварны.

Теперь, не ожидая доклада впередсмотрящих, Лазарев каждые полчаса ложился на новый галс. Лотовые непрерывно кричали, глубина не превышала двадцати саженей. Перед самым рассветом нашел туман, ветер несколько стих, но зыбь усилилась. Наконец, когда шли правым галсом, глубина увеличилась до пятидесяти саженей, а вскоре лот стало проносить.

Взошло солнце, ветер несколько стих, слева у кромки горизонта темнела полоска, за которой лежал залив Румянцева, а далее форт Росс. Лазарев спустился в каюту…