– Vive la diff'erence, oui?

– Oui, - сказал Сорен, мягко рассмеявшись.
– Vive la diff'erence.

– Как ты думаешь, может где-то есть такие же, как мы? Или так бывает только в книгах де Сада?

Сорен вздохнул.

– Я думаю, что должны быть где-то такие же, как и мы.

– Ужасающая мысль.

Кингсли улыбнулся в потолок.

– Действительно.

Сорен, казалось, смаковал эту идею. Кингсли же погрузился в нее с головой.

– Я найду их когда-нибудь, - решил Кингсли тогда и там.
– И я подарю тебе их. У твоих ног будет тысяча человек, когда бы ты ни захотел их.

– Мне не нужно тысячи.

– Тогда, только одного. У нас должна быть девушка, у тебя и меня. Только для разнообразия.

– Девушка, это было бы неплохо.

– Мария или Мария Магдалина?
– спросил Кингсли с дьявольской усмешкой.

– Мария Магдалина, конечно. Я всегда находил ее интереснее всех Марий.

– А как наша Мария Магдалина будет выглядеть?

– Она не может быть блондинкой, - сказал Сорен. – И тем более она не может быть похожей на тебя.

– Что-то среднее между нами? Она будет бледной, как ты, но с темными волосами, как я.

– Мы же не просим многого, верно?

– Это мечта. Мы можем сделать ее, какой нам хочется. Давай наградим ее зелеными глазами.

– Я предпочитаю черные.

– Тогда, и то, и другое, - храбро сказал Кингсли. - Черные волосы и зеленые глаза. Или, возможно, зеленые волосы и черные глаза.

– Звучит прекрасно. Какая она?

– Дикая.

Это было первое слово, что пришло на ум Кингу. Сорен казался таким контролирующим, таким холодным и сдержанным. У него должен быть кто-то теплый и дикий, чтобы сбалансировать это.

– Дикая, да. Неукротимая, - предложил Сорен.

– Но приручаемая. Иначе она сбежит.

Сорен покачал головой.

– Она сбежит, я уверен. Она не была бы по-настоящему дикой, если бы этого не сделала.

– Но она вернется?

– Да, она вернется. Она хочет, чтобы мы ее приручили.

– По крайней мере, мы так говорим себе, - сказал Кингсли, и перекатившись на бок, начал ласкать шею и ключицы Сорена.

– Она будет необузданнее и опаснее, чем мы с тобой вместе взятые.

– Я уже обожаю ее. Но я обещаю, что разделю ее с тобой, - пообещал Кингсли.

– Ты отдаешь ее мне, помнишь? Я единственный, кто разделит ее с тобой.

– Конечно. Прости меня. Она станет твоей, и ты разделишь ее со мной, потому что ни одного мужчины, никогда не будет достаточно для такой девушки, как она. И мы трое станем новой несвятой троицей.

– Да поможет нам Бог.

– Он должен помочь, с такой девушкой, как эта.

– Звучит идеально.

– Она будет столь же совершенна, как и мы.

– Бедная девочка. Что я должен дать тебе в обмен на такой подарок?
– спросил Сорен, забирая руку Кингсли со своей шеи и расположив ее на своем животе.

– Rien… ничего. У меня есть все, чего я хочу.

– Это не правда. Ты говорил раньше, как скучал по своей сестре.

Кингсли сел и посмотрел на Сорена.

– Oui. Mais она не может себе позволить приехать. Ни у нее, ни у меня нет денег.

Сорен поднял брови и одарил Кингсли высокомерной полуулыбкой, которая заставила его желудок рухнуть в пах.

– У меня есть.

Глава 26

Север

Настоящее

Кингсли битый час простоял в душе, позволяя горячей воде и пару, успокоить его ноющее тело. Этого было ему недостаточно. Он либо должен сдаться и отмокать в ванне или глотать коктейль из викодина и водки. Или то и другое.

И то и другое.

Он хотел этой боли, молил об этой боли, напомнил он себе. В течение тридцати лет он жаждал этой боли, как голодный человек жаждет пищи. И сегодня он был накормлен этой болью, пир боли настолько щедрый, что он чуть не подавился ею.

Глядя под ноги, Кингсли увидел, как вода превращается из красной в розовую, а затем снова прозрачную. Сорен был особенно тщательным с ним сегодняшней ночью. Его бедная Элеонор, она на самом деле понятия не имела, на какой уровень жестокости был способен ее возлюбленный. Сорен держал себя в узде с ней. Ему приходилось. В ней было всего метр шестьдесят и пятьдесят килограмм, в лучшем случае, за что она и получила свое прозвище Малышка. На пике своей карьеры в качестве Госпожи, она была обманчиво сильной. Он сделал ее сильной. Маленькой девочке, как она, приходилось быть сильной, если она хотела конкурировать с другими, более физически подготовленными Доминантрикс на рынке. То, чего ей не хватало в росте и весе, она восполняла силой и незаурядной порочностью. Другие ее рода игнорировали темные фантазии своих клиентов, лежавших у их ног. Если Нора артачилась, она никогда не подавала виду. Она только улыбалась и говорила: Ясделаю это, если ты будешь хорошим мальчиком. И все они были хорошими мальчиками, если достаточно платили.