– Я знаю, я знаю. Это Чистокровные скакуны, а не котята. Они кусаются.

– Совершенно верно. И больно кусаются.

– Как и я, - сказала Нора, оскалившись на него.

Большой гнедой конь клацнул зубами на нее, и Нора зарычала в ответ. Он потрясенно взглянул на женщину и ретировался в свое стойло.

– Что, скажи на милость, мы… проклятье!

Нора ухватилась сзади за рубаху Уесли, споткнувшись обо что-то, едва не упав.

– Нора? Ты в порядке?

– Что за хрень? Я что-то пнула. Прости.

Она наклонилась, и, порывшись в соломе, вытянула кусок сгнившего дерева с ржавой серебряной петлей, прикрепленной на конце. Уесли взял доску из ее рук и осмотрел.

– Странно.

– Странно, что?
– спросила она. Уесли не ответил. Оборачиваясь по сторонам, он прошел по коридору раз, останавливаясь возле каждого стойла.
– Уес, что происходит?

Он покачал головой.

– Я не знаю. Пойдем. Давай посмотрим на кобыл.

Из-за гнилой доски в одной руке, он взял ее другой и практически вытащил из конюшни с жеребцами.

– Taлел попросил нас оставаться в амбаре племенных жеребцов.

– Я знаю. Поэтому мы не останемся здесь.

– Жеребцы - это большие деньги. Они те, о которых каждый заботится. Те, что являются призерами. Я хочу посмотреть, как живет остальная половина.

Уесли, казался настороженным, когда они покинули амбар с жеребцами и направились по дорожке к белой конюшне с зеленой отделкой. Она выглядела такой же элегантной и ухоженной, но, когда он дошел до двери и увидел большой серебристый навесной замок на дверной ручке, то выругался.

– Проклятье. Заперта.

Он смотрел на него с такой концентрацией, что Нора подумала, будто он пытался открыть его силой мысли.

– Зачем кому-то запирать кобыл, но не запирать призовых жеребцов?

– Это мой вопрос. Ну, тогда нам стоит выяснить это.
– Нора оттолкнула Уесли, открыла свою сумку и вытащила оттуда набор отмычек.
– Прикрой меня.

– Нора, что ты делаешь?

– Перестань психовать. Я просто вскрываю замок. Дай мне секунду.

– Откуда ты знаешь, как вскрывать замки? И почему у тебя набор отмычек в сумочке?

– Уесли, мой мальчик, меня арестовали в возрасте пятнадцати лет. Это был арест номер один. Было еще двенадцать с тех пор. Когда тебя арестовывают столько раз, как меня, ты начинаешь продумывать все случайности.

– Нора…

Она хлопнула навесной замок, и тот свалился с дверной ручки. Они проскользнули внутрь амбара и закрыли за собой дверь.

– Нормально.
– Она подняла лицо к Уесли.
– Сорен всерьез увлекается бандажом. Здорово шокирует, не правда ли?

– Я настолько потрясен, что даже потерял дар речи.

Нора закатила глаза.

– Я научилась взламывать замки, чтобы позлить его. Я хотела, чтобы он знал, во что бы он меня не заковал, я смогу выбраться. Даже если я и не пыталась.

– Почему? Я думал, ты любила его.

– Я и люблю его. Любовь и наличие плана побега не являются взаимоисключающими. Они, по сути, настоятельно рекомендованы.

Нора нашла выключатель и щелкнула им.

– Здесь странно.

– Ага, расскажи мне об этом.

Они разглядывали конюшню в тишине. Та была пуста. Совершенно пуста. Ни лошадей. Ни аксессуаров для верховой езды. Ни персонала. Ни жокеев. Ничего. Просто старая солома на гнилом полу в душной темноте.

– Похоже, она пустовала долгое время.

Уесли заглянул в каждое стойло.

– Мне тоже так кажется. Странно, ставить замок на пустую конюшню и ни одного на переполненную приносящими доход лошадьми.

– Давай проверим остальные.

– У меня есть отмычки.

Нора последовала за Уесли от второго амбара к третьему. Они опять обнаружили на нем висячий замок. И снова нашли его пустым. Четвертый и пятый амбары тоже были пустыми. Ни лошадей. Ничего.

– Что, черт возьми, происходит?

Уесли стоял в последней из конюшен, уставившись на отсутствующее в ней содержание.

– Ты мне скажи. Ты у нас эксперт по лошадям.

– Я не знаю. Разве что Taлел перевез всех своих лошадей на другую ферму... смысла нет. На ферме такого размера должны быть сотни годовалых лошадей, жеребцов, кобыл. Даже если бы он перевез всех своих лошадей на другую ферму, он должен был, по крайней мере, оставить некоторых, что он держит для других. Мы содержим около ста лошадей, которые не принадлежат нам.