– Если тебе нравится расположение, мы начинаем.

Татуировка, нарисованная чернилами, проходит с одной стороны его запястья к другой. Бен кивает и говорит парню, что готов, а потом указывает на меня.

– Она может посидеть у меня на коленях и отвлекать меня?

Пожав плечами, парень берет руку Бена и кладёт перед собой, но ничего не отвечает. И как только в моей голове зарождается мысль, что этому парню, вероятно, интересно, почему Бен пришел с кем-то вроде меня, Бен прерывает мой приступ неуверенности.

– Иди сюда, - зовёт он, похлопывая себя по ноге.
– Отвлекай меня.

Я делаю то, что он говорит, но есть только один способ, как я могу сесть ему на колени - это оседлать его. Хоть я и в джинсах, мне все равно неловко из-за того, что я сижу в такой позе посреди тату-салона. Рука Бена останавливается на моей талии, и он ее несильно сжимает. Я слышу жужжание иглы и небольшую разницу в звуке после того, как острие касается кожи. Бен даже не морщится от боли, только слабо улыбается. Я пытаюсь сделать все, чтобы отвлечь его, поэтому продолжаю разговор, который мы начали на пляже.

– Какой твой любимый цвет?

– Малахитово-зеленый.

Я морщусь.

– Это очень специфический зеленый цвет, но ладно.

– Такого цвета твои глаза. И так случилось, это мой любимый минерал.

– У тебя есть любимый минерал?

– Теперь да.

Я смотрю вниз, чтобы Бен не увидел мою смущенную улыбку. Чувствую, как его рука снова сжимает мою талию. Похоже, игла отвлекает его сильнее, чем я, поэтому задаю следующий вопрос.

– Какая твоя любимая еда?

– Тайская лапша Пад Тай, - отвечает Бен.
– А твоя?

– Суши. Почти то же самое.

– Даже и близко нет, - не соглашается он.

– Они оба из азиатской кухни. Какой твой любимый фильм?

– Это скучные вопросы. Давай посложнее.

Я запрокидываю голову назад и смотрю в потолок, обдумывая следующий вопрос.

– Ладно, кто был твоей первой девушкой?
– спрашиваю я, когда мой взгляд возвращается к Бену.

– Бринн Фэллоус. Мне было тринадцать.

– Мне казалось, ты говорил, ее звали Абита.

Он усмехается.

– У тебя хорошая память.

Я делаю серьезное лицо.

– Дело не в хорошей памяти, Бен. Я просто становлюсь безумно ревнивой и неуравновешенной, когда речь заходит о твоих прошлых отношениях.

Он смеется.

– Абита была первой девушкой, которую я поцеловал, но не первой моей девушкой. Мне было пятнадцать лет, я встречался с Бринн целый год.

– Почему вы расстались?

– Нам исполнилось шестнадцать.
– Бен говорит так, будто это уважительная причина.

Он видит немой вопрос на моем лице, поэтому поясняет:

– Это то, что делают все, когда встречаются в шестнадцать. Расстаются. Что насчет тебя? Кто был твоим первым парнем?

– Реальным или фальшивым?

– Любым, - отвечает он.

– Ты.
– я внимательно смотрю в его глаза, чтобы увидеть в них жалость, но это больше похоже на гордость.

– Со сколькими девушками ты спал?

Бен недовольно поджимает губы.

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Больше десяти?

– Неа.

– Менее одной?

– Неа.

– Больше пяти?

– Я не рассказываю о своих любовных связях.

Мне смешно.

– Рассказываешь. Через пять лет ты расскажешь всему миру о нас в своей книге.

– Через четыре года, - уточняет Бен.

– Когда у тебя день рождения?
– спрашиваю у него.

– А у тебя?

– Я первая спросила.

– А что, если ты старше меня? Разве это нормально для девушек? Встречаться с парнями, младше их?

– Разве это нормально для парней, встречаться с девушками, у которых большая часть лица в шрамах?

Рука Бена снова сжимает мою талию, и он сердито смотрит мне в глаза.

– Фэллон.
– Бен произносит мое имя так, будто одним этим словом прочел мне длинную нотацию.

– Я пыталась быть смешной, - оправдываюсь я.

Он не улыбается.

– Не думаю, что самоуничижение - это смешно.

– Это только потому, что ты не тот, кто занимается этим самым самоуничижением.

Уголок его губ дергается, когда он пытается сдержать улыбку.