Он поклонился и направился к двери. Но генерал удержал его. Он этого ждал.

— Кто ваш дядя? — спросил он, колеблясь в нерешительности.

Франк Браун повторил имя и громкий титул, вынул из кармана телеграмму и протянул коменданту: «Мой бедный дядюшка приехал в Берлин делать операцию, но она, к несчастью, прошла неудачно».

— Гм! — заметил комендант. — Поезжайте, молодой человек, поезжайте скорее. Быть может, его еще удастся спасти.

Франк Браун состроил плачевную мину и сказал: «Все зависит от Бога. Если моя молитва дойдет до Него… — Он подавил глубокий вздох и продолжал: — Благодарю вас, ваше превосходительство. Но у меня есть еще одна просьба».

Комендант вернул ему телеграмму.

— В чем дело? — спросил он.

Франк Браун решился сказать прямо.

— У меня нет денег на дорогу. Я хочу просить ваше превосходительство одолжить мне триста марок.

Генерал недоверчиво посмотрел на него.

— Нет денег, гм — так, так — нет денег? Но ведь вчера было первое! Разве вы не получили?

— Нет, получил, ваше превосходительство, — ответил он поспешно. — Но ночью все проиграл.

Старый комендант рассмеялся. «Так вам и нужно, злодей. Значит, вы хотите триста марок?»

— Да, ваше превосходительство. Мой дядюшка будет, конечно, очень обрадован, если я передам ему, что ваше превосходительство помогли мне выйти из затруднительного положения.

Генерал повернулся, подошел к несгораемому шкафу, открыл его и вынул три кредитных билета, подал Брауну перо и заставил написать расписку; потом дал деньги. Тот взял их, слегка поклонился:

— Крайне обязан, ваше превосходительство!

— Не стоит благодарности, — ответил комендант. — Поезжайте и возвращайтесь вовремя. Кроме того, передайте от меня сердечный привет его превосходительству.

Еще раз «Крайне обязан, ваше превосходительство». Потом последний поклон — и Франк Браун вышел из комнаты. Одним взмахом перескочил он шесть ступеней лестницы и еле удержался, чтобы не испустить радостный крик.

— Ну, пока все благополучно. — Он подозвал экипаж и поехал на вокзал в Эренбрейштейн. Посмотрел там расписание и увидел, что ждать еще около грех часов. Он подозвал денщика, сторожившего чемодан, велел ему скорее сбегать наверх и позвать в «Красный петух» поручика фон Плессена.

— Смотри только, не спутай, — добавил он. — Того молодого господина, который приехал недавно, у него на спине № 6. Подожди-ка! Твои десять пфеннигов принесли уже проценты. — Он кинул ему десятимарковую монету.

Он отправился в ресторан, долго обдумывал меню и заказал наконец изысканный ужин. Сел у окна и стал смотреть на бесконечную толпу обывателей, гулявших по берегу Рейна.

Наконец появился поручик.

— Ну, в чем дело?

— Садись, — ответил Франк Браун. — Но молчи и не спрашивай, ешь, пей и будь доволен. — Он дал ему стомарковый билет: — Вот, заплатишь за ужин. А сдачу возьми себе и скажи там наверху, что я уехал в Берлин — получил отпуск. По всей вероятности, я опоздаю и приеду не раньше конца недели.

Белобрысый поручик посмотрел на него с почтительным удивлением: «Скажи, пожалуйста, как тебе удалось все устроить?»

— Это тайна, — ответил Франк Браун. — Но все равно вы бы ею не сумели воспользоваться, если бы я даже вам рассказал. Еще раз его превосходительство надуть не удастся. Твое здоровье! Поручик проводил его на вокзал, помог внести чемодан и долго еще махал ему шляпой и носовым платком. Франк Браун отошел от окна и забыл в ту же минуту и маленького поручика и своих товарищей, и крепость. Он разговорился с кондуктором и расположился в купе. Потом закрыл глаза и заснул.

Кондуктору пришлось его долго расталкивать, пока он проснулся.

— Сейчас вокзал Фридрихштрассе.

Он собрал вещи, вышел из вагона и поехал в отель. Велел дать комнату, принял ванну, переоделся. И сошел вниз, в ресторан.

В дверях его встретил доктор Петерсен.

— Ах, это вы, господин доктор, — воскликнул он. — Как обрадуется его превосходительство. Его превосходительство! Опять его превосходительство. Это слово резало слух.

— Как поживает дядюшка? — спросил он. — Ему лучше?

— Его превосходительство вовсе не болен.

— Ах, вот как, — заметил Франк Браун. — Вовсе не болен?!

Жаль, — я думал, что дядюшка умирает. Доктор Петерсен посмотрел с изумлением:

— Я вас не понимаю…

Но он перебил: «Совсем и не нужно. Мне только жаль, что профессор не на смертном одре. Это было бы очень мило. Я бы похоронил его тут. Конечно, при условии, если бы он не лишил меня наследства. Хотя это очень возможно — и даже вполне вероятно. — Он увидел недоумевающее лицо врача и насладился его смущением. Потом продолжал: — Но скажите, доктор, с каких пор мой дядюшка стал его превосходительством?»