По этому проекту ни у кого из сенаторов вопросов не оказалось, и Карпер перешёл к изложению шести других, включая проект «Иглу» по выпуску новых костюмов для подводного плавания, разработанных для военно-морского флота и в помощь тайной школе шпионажа, которой министерство обороны руководило в сотрудничестве с Центральным разведывательным управлением.

— Итак, джентльмены, мы переходим к проекту номер восемь. Этот проект известен под шифром «Кактус» и финансируется суммой 250 тысяч долларов из моего фонда. К несчастью, этот проект, на который я возлагал столь большие надежды, так и остался в стадии разработки. Тем не менее, деньги не были выброшены понапрасну, так как теперь мы знаем, чего мы не в силах добиться в этой области. И всё же я весьма опечален отсутствием положительных результатов.

— Мне кажется, комиссия никогда не слыхала о «Кактусе», — сказал Маквейг. — не могли бы вы осветить сущность этого проекта, мистер Карпер?

Андрейт наклонился к своему шефу и что-то зашептал ему на ухо. Карпер кивнул:

— Совершенно верно, джентльмены, вы ничего не слышали об этом проекте, потому что он родился и умер в период между последним заседанием комиссии по финансированию наших проектов и теперешней встречей. Проект этот касался, главным образом, улучшения нашей системы контроля над применением атомного и водородного оружия. Вам, джентльмены, приходилось рассматривать уже множество таких проектов. И все они оказались непригодными.

— Скажите, мистер Карпер, какую именно фазу системы контроля вы пытались усовершенствовать? — задал вопрос сенатор-республиканец.

Карпер на мгновение смешался и прикусил губу:

— Давайте условно назовём эту фазу «человеческим элементом». Члены Совета национальной обороны обязаны в течение буквально нескольких минут обсудить между собой целесообразность отдачи приказа об атомной атаке. Хотя окончательное решение принадлежит президенту, считается, что его мнение не должно расходиться с моим мнением и с мнением председателя Объединённого комитета начальников штабов. Откровенно говоря, такая система меня никогда не удовлетворяла.

— Почему именно? — спросил Маквейг.

— Потому что один из трёх всегда может оказаться в критический момент больным и не будет обладать способностью ясного мышления. И я озабочен тем, как нам в этом случае уберечь самих себя, Америку и весь мир, если на то пошло, от ужасной катастрофы.

Маквейг резко выпрямился и настороженно уставился ка руководителя Пентагона:

— Как вы сказали: не будет обладать способностью ясного мышления, мистер Карпер?

Лицо министра оставалось непроницаемым:

— Да, мистер председатель.

— Другими словами, вас беспокоит, что произойдёт, если один из трёх сойдёт с ума? — спросил сенатор-демократ.

Карпер кивнул:

— Конечно, заранее ждать этого от кого-нибудь из троих незачем, но ведь у каждого может случиться умственное расстройство. И именно в этой своей части наша система более всего уязвима. Меня это заинтересовало минувшей осенью, и я решил проверить, нет ли какой-нибудь возможности изолировать эту систему от несовершенств нервно-мозговой деятельности человека, для чего и была специально создана комиссия «Кактус». Однако спустя пять месяцев члены комиссии доложили мне, что им не удалось прийти ни к какому конструктивному решению. Короче говоря, мнение комиссии таково, что мы должны условно доверять психической уравновешенности этих трёх человек.

— Но почему именно прошлой осенью, мистер Карпер? — спросил Маквейг. — Какие события заставили вас принять меры именно в это время?

Карпер бросил на сенатора быстрый одобрительный взгляд из-под мохнатых бровей. Но он замешкался с ответом, и сенатор понял, что своим вопросом поставил его в тупик.

— Откровенно говоря, джентльмены, всё началось с того, что я серьёзно задумался о самом себе. Да, да, джентльмены, поймите меня правильно! Я нахожусь в хорошей физической форме и считаю себя совершенно нормальным человеком. И хочу надеяться, что вы все думаете обо мне то же самое. Но вспомните о Форрестоле: в 1949 году мы все тоже не сомневались в его нормальности. А оказалось, что у него тяжёлое психическое расстройство, которое довело его до самоубийства.

— Вы что же, хотите сказать, что у вас есть причины сомневаться в своей собственной нормальности?

Карпер натянуто рассмеялся:

— Дело не в том, как я чувствую себя в настоящий момент или как я чувствовал себя минувшей осенью, сенатор! Подумайте о будущем! Кто из нас может дать гарантию, что через год он будет так же нормален, как сейчас? Итак, я, может, несколько наивно, но всё же стал искать ответа на свой вопрос. Во всяком случае, теперь всё ясно — мы находимся там, откуда начали. Очевидно, действенной системы изоляции не существует вообще.

Маквейг пристально посмотрел на Карпера, который сидел в своём кресле, невозмутимый и безучастный, как индейский вождь. Неспроста Карпер ставит под сомнение свою нормальность, думал он, что-то явно заставило его прибегнуть к этой отговорке! Не мог он тревожиться о себе! Карпер всегда действовал с резкой прямолинейностью, а теперь он скрытен и насторожён, словно солдат, прокладывающий себе дорогу через заминированное поле. Джим не отрываясь смотрел на Карпера, но министр опустил глаза, перебирая лежавшие перед ним документы.