— Попробуем в поездке включить. А если не получится, пускай как приемник работает. Мы на всю дорогу план культмассовых мероприятий разработали. — Остановился возле Балуева, спросил деловито: — Павел Гаврилович, надо бы от коллектива товарищу Тереховой в больницу приветственную телеграмму для бодрости послать.

— Уже, — сказал Балуев, полез в боковой карман, показал квитанцию, похвастал: — Видал, какой предусмотрительный!

— Так вы, наверное, от себя, — с подозрением взглянул на него Зайцев.

Балуев смутился:

— А я что, не официальное лицо?

— Павел Гаврилович, тебя тут спрашивают, — сказал Фирсов. И усмехнулся: — Кадры спрашивают.

Долговязый застенчивый паренек и полненькая девушка с раздраженным, недовольным лицом стояли в ожидании возле станционного кипятильника. Балуев подошел к ним. Девушка вызывающе сказала:

— У нас от райкома путевки к вам. А вы чуть было без нас не уехали. — Кивнула на паренька: — Ему нужно обязательно у вас быть водолазом. Он меня в прошлом году из пруда спас, замечательно ныряет и плавает всеми стилями.

— А вы что, провожаете? — спросил Балуев,

— Нет, зачем, — смутилась девушка, — Райком почему–то нам на обоих путевку выписал.

— Она сама выпросила, — сердито сказал паренек.

— Я считаю, — твердо заявила девушка, — после того как его мама умерла, я не должна оставлять его в одиночестве. Он, видите ли, очень застенчивый и к жизни не приспособлен, а я энергичная…

— Так, — сказал Балуев, — понятно. А еще что о себе можете сказать?

— Вам биографию надо? — спросила девушка.

— Вы извините, мы про это думали, — сказал паренек. — Но у нас ее пока нету. Школу окончили в этом году. Отметки приличные. Оба мы с ней совхозные. Моя мать учительницей была, а ее отец птицефермой заведует. Но она сама вот птиц не любит.

— Я кур не люблю, — поправила девушка. — А птицы, которые свободно летают, мне, как и всем людям, нравятся.

— А почему вы именно к нам наниматься решили?

— Ну, это же понятно! — удивилась девушка. — Газ в кухни подать всем людям — такая им радость!

Балуев обиделся:

— А мы не только в кухни газ даем.

— Мы всё про газ знаем, — примиряюще сказал паренек, — всё прочли, что про него написано.

Балуев спросил подозрительно:

— А вы того, ребята, может, просто–напросто жених и невеста и думаете, что мы вам быт обставим?

— Ну что вы! — возмутилась девушка. — Почему сразу так примитивно о нас судите? Мы с ним просто школьные товарищи. А разве нельзя без этого друг к другу правильно относиться?

— Можно–то можно. А потом влюбитесь, вот и семья — давай вам жилплощадь.

— Пожалуйста, можем дать расписку, — сказал паренек. — Никакой нам жилплощади не надо. И вовсе даже не обязательно, чтобы нас в одну бригаду зачислять, можно в разные. Во время уборки мы с ней по месяцу не встречались, и ничего.

— Ну, если так, тогда ладно, — благодушно согласился Балуев. — Только вы с нашим комсомольским вождем беседовали?

— А как же, — сказала девушка. — Товарищ Зайцев очень внимательно к нам отнесся и даже просил машиниста Лупанина на обучение Толю взять.

— А почему не сам?

— Лупанин — лучший машинист, зачем же Толе у худшего обучаться. Я просто не понимаю! — И девушка пожала плечами.

— А вы какую себе специальность наметили?

— Мне все равно, — равнодушно пожала плечами девушка. — Пускай трудное, лишь бы с перспективой. Я на все согласна.

— Ну ладно, — сказал Балуев, — ступайте к товарищу Фирсову. Вон, видите, толстый, лицо такое важное, он вас и оформит.

Глядя вслед ребятам, Балуев задумчиво сказал Сиволобову:

— Вот еще две человеческие жизни к нам прибавились. Тоже ответственность за них тащи. А дело может получиться сложнее, чем дюкер протаскивать. Парень квелый, а девушка — огонь.

— Веселая, чистенькая, как рыбка в воде, к таким худое не прилипнет, — заметил Сиволобов. — А паренек что ж, приучим по земле твердо ступать.

Смыкая вагоны, попятился электровоз: погрузка была завершена.

Заваленное сырыми облаками, померкло солнце. Легкие снежинки роились в воздухе.

Балуев и Сиволобов вошли в вагон. Здесь уже по–хозяйски расставлял на откидном столике различную снедь Фирсов.