Училась Вера очень хорошо. У нее была прекрасная память и большие способности. По всем предметам, кроме рисования и пения, всегда получала «пять». Домашние задания Вера выполняла в течение получаса. Долгое молчание для нее невыносимо. И вот она уже смастерила из бумаги какого-то страшного чертенка и показывает нам из-под стола. Мы визжим и громко хохочем. Папа сердится и обещает Веру наказать. Но детей у нас наказывали редко.

Вера достает из сумки библиотечную книжку и погружается в чтение. Теперь уж она забыла обо всем на свете. Чтение книг ее страсть. Она помогает в работе школьной библиотеки и достает самые интересные книги.

Прекрасна и разнообразна природа нашего маленького городка. Весь он построен на горах и пересечен оврагами.

Вера восторженно любила природу.

Величественное зрелище восхода солнца всегда приводило ее в неописуемый восторг. Помню, не раз мы договаривались с ней разбудить друг друга пораньше, чтобы посмотреть восход. Вера безумно любила грозу и совершенно ее не боялась.

Страшный грохот сотрясает все вокруг, небо прорезают ослепительные молнии. Дворы и улицы затоплены мутными потоками воды, бегущей с гор.

— Рябиновая ночь, — со страхом произносит мама и невольно крестится. Мы жмемся поближе к ней. Надо бежать во двор, отводить воду, чтобы не подмыло сарай, не затопило погреб, не попала вода под дом. Здесь всегда первой оказывалась Вера. Она накидывала на голову какое-либо покрывало, хватала в сенях лопату и бежала во двор.

Мы смотрим на нее из окна, а она отводит воду и корчит нам страшные гримасы, приплясывает, изображая шамана или ведьму. Затем мокрая до последней нитки вбегает в кухню, смеясь и брызгая на нас водой.

— Ой, как хорошо! Я переоденусь и еще пойду. Кто со мной?

И нам всем уже хочется выбежать под дождь, так заразительно ее веселье.

Но коротким было детство Веры, как и большинства ее сверстников. Когда до нашего городка докатились раскаты уже не грома, а залпов «Авроры», потрясших весь мир, Вере едва исполнилось четырнадцать лет.

«Революция», «большевики», «белые», «красные», «коммунизм», «Ленин» — вот слова, которые, как молнии, прорезали горизонт, по-новому освещали мир.

Вера, которая всегда страстно любила жизнь, любила все яркое, живое, смелое, а главное, любила людей, ненавидела несправедливость, сразу с головой уходит в новую — жизнь, воспринимает революцию умом и сердцем.

1918–1920 годы. В городке устанавливается советская власть. Но скоро появляются немцы. Идет жестокая борьба. Одна банда сменяет другую. Петлюровцы, балаховцы, белополяки — все перебывали здесь. Вся жизнь взъерошилась, перевернулась. Мы больше не сумерничаем, не затеваем шумных игр, не сидим вечерами у стола за подготовкой уроков. В доме постоянно кто-нибудь чужой: то расквартированные солдаты, то прячутся соседи, бежавшие от бандитов, то кто-либо из приезжих комсомольцев, новых друзей Веры, кому негде ночевать.

Не только мы, дети, но и мама больше не ходит по субботам и воскресеньям в церковь. По просьбе Веры и при ее ликовании в кухне и столовой сняты иконы.

Наша «столовая» превращается в «клуб», где каждый вечер до хрипоты ведутся споры: кто победит — белые или большевики, есть ли бог, когда будет мировая революция, как будет при коммунизме устроена школа, семья, и о многом, многом другом. И, конечно, душа всех споров — Вера. Она гроза всех нытиков и маловеров.

Чай пьем без сахара. Солдаты приносят и рубят топором промерзшую буханку хлеба. На ужин и на обед все чаще чечевица. Нет керосина. Вместо лампы горит коптилка, а то и лучина. Но жизнь бурлит, клокочет, ломает устои серенького житья-бытья, зовет к новому, неизвестному, прекрасному.

Вера окончила гимназию и целиком отдается общественно-политической работе. Вступила в комсомол. Она все реже появляется дома. То уезжает в деревню, то ночует в ЧОНе, то вместе с товарищами несет караул, то проводит собрания, а то уходит из города на борьбу с балаховцами. Мама очень беспокоится, часто плачет, просит Веру быть осторожнее. Но Вера обычно крепко обнимает маму, целует (Вера всегда очень любила мать) и просит ее не беспокоиться.

— Я же «везучая», со мной никогда ничего не случится страшного. Да и можно ли сейчас об этом думать, когда такое время, такая борьба! — И здесь же начинает рассказывать о бурных событиях, о положении на фронте, о борьбе в деревне.

Обычно такие свидания заканчивались тем, что Вера убеждала маму отдать свои сапоги или ботинки, пару теплого белья или что-либо из продуктов, без чего вполне можно обойтись дома и что так необходимо товарищам, уходящим на фронт или работающим в тяжелых условиях без одежды и пищи. Мама на время забывала о своих тревогах, завертывала и отдавала Вере, что могла.

А Вера, наскоро перекусив, счастливая, еще несколько раз целует маму, машет нам всем на прощание рукой и со свертком убегает по своим делам.