— Ты уверена? — спросил он.

— Сегодняшний вечер был просто замечательным, — сказала Стелла и после очередного поцелуя вышла из номера.

Стелла направилась к машине, припаркованной на стоянке. Мозг ее продолжал работать, как сложнейшая система, которая не должна давать сбоев. Пока Сэм умиротворенно спал, насладившись любовью, она молча лежала в темной комнате, и перед ней проносились события далекого прошлого. В состоянии высочайшего блаженства ей удалось оживить в памяти то, что она не могла вспомнить в минуты отчаяния и горя. Из глубин подсознания одна за другой всплывали яркие картинки ее далекого детства. Она вспомнила, как проснулась однажды ночью в холодном поту, обеспокоенная тем, что придется сообщить родителям о беременности. Это было за несколько дней до пожара…

Стелла подошла к машине, открыла дверцу, села за руль и, закрыв глаза, снова попыталась мысленно перенестись в ту трагическую ночь. Она надеялась, что теперь, когда она была одна, ей удастся припомнить даже малейшие подробности. Поначалу это ей не удавалось, но через минуту в ее сознании стали появляться довольно отчетливые образы.

Она увидела перед собой узкий, темный коридор их дома. Она направлялась на кухню, стараясь бесшумно ступать босыми ногами по деревянному полу. Ей нужна была чашка теплого молока, которое обычно помогало быстрее уснуть. Когда она увидела свет в конце коридора, то забеспокоилась: не она ли последней выходила из кухни? С деньгами было туго, и отец всегда ругал их за то, что они забывали выключать свет.

— С тобой все в порядке, папа? — спросила она, увидев на кухне своего отца. Перед ним стояла полупустая бутылка бурбона.

— А, — протянул он, поднимая голову. — Уже утро?

— Нет, — сказала Стелла. — Сейчас только три часа. Ты еще не ложился? — Отец протянул руку к бутылке, чтобы вновь наполнить пустой стакан, но Стелла схватила ее и подняла вверх. — Пожалуйста, папа, не надо больше пить эту гадость. Зачем ты это делаешь? Раньше я не видела, чтобы ты пил что-нибудь, кроме пива.

— Ты ничего не понимаешь, — промямлил отец заплетающимся языком. Его глаза были налиты кровью и покраснели от спиртного. Он схватил ее за руку и потянул к себе. — Люди могут говорить обо мне всякие гадости, — прошептал он сипло, — но ты не должна верить им.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Стелла. Ее испугало то, с каким отчаянием он произнес эти слова. Ведь она всегда считала его очень сильным и волевым человеком. Никогда еще она не видела отца в таком подавленном состоянии.

Отец попытался встать и обнять свою дочь. От него жутко пахло спиртным, и Стелла отошла в сторону, чтобы не чувствовать запаха перегара. Ей показалось, что этот запах источает не только его рот, но и все поры его тела. И тут она с удивлением увидела, что ее отец задрожал и на глазах его появились слезы.

— Я всегда старался быть вам хорошим отцом, — закричал он. — Я всегда желал добра своей семье! Я никогда не причинял никому зла! Никогда в жизни я не смог бы обидеть ребенка!

— Все нормально, отец, все хорошо, — попыталась успокоить его Стелла, чувствуя, что ее глаза тоже увлажнились. Она повела его к лестнице, придерживая, чтобы он не упал. — Тебе просто нужно немного поспать, — уговаривала она его. — Ты очень много выпил. Утром ты почувствуешь себя лучше.

Стелла была так поглощена своими воспоминаниями, что не заметила, как проехала поворот на шоссе. Притормозив, она резко развернулась и поехала в обратном направлении, оставив на асфальте черные следы шин. Она должна во что бы то ни стало выяснить имя субподрядчика, который заливал бетон в фундамент здания детской школы. Если понадобится, она будет копаться в этих бумагах всю ночь. Она просмотрит каждый листочек, каждую запись, но обязательно найдет этого подонка.

Стелла снова погрузилась в воспоминания. В ту ночь, когда она вернулась на кухню, чтобы выпить теплого молока, рядом с полупустой бутылкой бурбона она увидела газету. Вся ее первая полоса была посвящена трагедии в детской школе. Там были помещены фотографии искалеченных детишек и снимок огромной дыры в центре большой комнаты, вокруг нее были разбросаны игрушки. Когда она вспомнила последние слова отца, у нее даже волосы на руках встали дыбом от ужаса. Как же она могла забыть этот эпизод на кухне? Впрочем, она не могла вспомнить не только это, но и многое другое, что происходило в их доме незадолго до пожара. Эти события как будто стерлись в памяти.

Услышав позади какие-то прерывистые сигналы, Стелла вернулась к реальности. Она посмотрела в зеркало заднего вида: ее преследовала большая полицейская машина, беспрестанно подававшая сигналы. Стелла сообразила, что от нее требовали немедленно остановиться.

— Проклятие! — воскликнула она и сняла ногу с педали газа. Она молила Бога, чтобы это оказалась машина дорожно-патрульной службы, а не хьюстонской полиции. Рассмотрев номер, она поняла, что и на этот раз ей не повезло. Стелла прижалась к обочине и тяжело вздохнула.

— Только без паники, — приказала она себе, когда полицейский вышел из машины и направился к ней. Она крепко сжала руль и с ужасом ждала приближения офицера.

— Предъявите, пожалуйста, ваши права и регистрационную карточку, — подчеркнуто вежливо попросил офицер и осветил фонариком ее лицо.

— Пожалуйста, — спокойно ответила Стелла, прищурясь, — яркий свет ослепил ее так, что она не могла различить даже детали его формы, не говоря о лице. Порывшись в сумке, она достала нечто напоминающее водительские права и протянула документ офицеру. — Это арендованная машина, — добавила она и протянула руку к бардачку, где хранилась всякая всячина, но тут же опустила ее на колени. Никогда не протягивай руку к бардачку в присутствии полицейского, напомнила она себе. Он может подумать, что ты прячешь там оружие. — Мне нужно найти карточку регистрации, офицер. Я не помню, где она.