Я довольно улыбнулась и предложила Олежке посмотреть, что здесь есть вкусненького. Деньги за эту шаль и за свои пирожки я получу завтра, но те две, что заказали Верины сослуживицы, я тоже успела сдать, так что могла себе позволить побаловать ребенка. А завтра пойдем с ним покупать теплые ботинки и еще одни брючки, да и себе обувь присмотрю. И книжный, обязательно книжный! Очень хочу почитать, что еще написал Дюма в этом мире, а в городской библиотеке он весь на руках.

Я вспомнила книжный шкаф в подвале, так удобно занятый травами — пока я туда не лезла лишний раз, только чай брала, но Марина наверняка не зря именно так держала свои запасы. Тот шкаф мне еще пригодится, так что пусть стоит где стоял, а вот купить в гостиную новый… почему бы и нет? Мне уже сказали, что следующая ярмарка будет в предрождественскую неделю, так что уж туда успею навязать всякого. К праздникам будет актуально.

Решено, сейчас деньги трачу на одежду себе и Олежке, на книги — умеренно — и на пряжу к новым изделиям. А после Рождества покупаю шкаф! И начинаю заполнять его домашней библиотекой. Как же приятно строить такие планы…

Вкусненького было — глаза разбегались. Мы с Олежкой выбрали шоколадный пирог с вишней, себе я взяла чаю, а сынок попросил сока. Свободный столик нашелся у самого входа в зал.

— Мама, мам, а ты такой тортик испечешь?

Я попробовала — м-м, вкуснотища!

— Обязательно испеку, только нужно рецепт узнать. Я поспрашиваю, сынок.

И правда, что это у меня то пирожки с яблоками, то яблочные шарлотки, экономия вещь полезная, но нужно и разнообразие.

Под чай с тортиком я разглядывала зал, благо сидела как раз удобно для наблюдения.

Две старушки за соседним столиком заняты были тем же самым и вслух обсуждали замеченных знакомых, я невольно прислушивалась. Ни имена, ни «всем известные» события, на которые они то и дело ссылались, ничего мне не говорили, зато зоркие старушки намного лучше меня видели, кто что рассматривает и покупает, да и комментировали забавно. Под их болтовню я начала понимать, почему здесь не устраивают никаких дополнительных шоу, да хоть той же детской самодеятельности или трогательного номера какой-нибудь певички — это было бы воспринято как досадная помеха, а не развлечение. Истинным шоу служило неспешное вращение людей по залу, разговоры, примерки, покупки, встречи ожидаемые и неожиданные. Рай для сплетниц!

Вращаться в обществе целый день было бы, наверное, полезно для меня, но утомительно. А ребенку такое развлечение и вовсе ни к чему. Поэтому, подождав, пока Олежка доест свой пирог и допьет сок, я спросила:

— Хочешь выбрать себе игрушку, сынок?

Игрушек у малыша было на удивление мало: несколько машинок, пластмассовый клоун, два набора детских кубиков с азбукой и потертый плюшевый медведь без левого глаза. И ведь семья не бедствовала! На джввва пиво, по крайней мере, Максу хватало, а Марина не экономила на шмотках. Олежка, правда, больше любил раскраски, чем игрушки, и раскраски ему явно покупали часто. Но все равно!

— Собаку, — попросил он и потянул меня за руку к столу с мягкими игрушками.

Плюшевая собачка стоила совсем недорого, а при виде того, как малыш прижал ее к себе, я чуть не расплакалась.

В этот момент к нам подошел Константин. Не знаю, как я его не заметила раньше?

Олежка просиял:

— Дядя Костя, здравствуйте!

— Здравствуй-здравствуй, — Константин серьезно подал протянутую ему крохотную ладошку. — Марина Витальевна, рад встрече. Хорошо развлекаетесь?

— Да! — первым высказался Олежка.

— Думаю, мы уже скоро домой, — сказала я больше для Олежки. — Здесь интересно, но взрослым мальчикам из подготовительного класса школы днем обязательно нужно спать, правда, сынок?

Олежка надулся: уходить он, похоже, совсем не хотел. А Константин заговорщицки ему подмигнул и спросил:

— В саду еще не были? Там поставили качели.

— Ой, я и не знала! Пойдемте, посмотрим.

— Покатаемся! — поправил меня сынуля. Константин рассмеялся:

— И правда, качели не для того, чтобы смотреть на них со стороны!

Чтобы выйти в сад, пришлось пройти вдоль всей галереи, а значит, получить еще одну порцию всяческих соблазнов. Сладости, напитки, детские игрушки и поделки, корзины с цветами — роскошные розы, георгины, гвоздики, игольчатые и шаровидные разноцветные астры, даже орхидеи. Возле одной из цветочниц Константин остановился.

— Марина Витальевна, вы какие цветы любите?

— Розы не люблю, — призналась я. — Они слишком парадные. А из остальных… мне было бы интересно узнать, что выберете вы, Константин. Кстати, уж если я с вами по имени, может, и вы будете называть меня просто Мариной? А то как-то даже неудобно.

Он как-то очень пристально посмотрел мне в глаза, улыбнулся и быстро надергал пышных астр светлых оттенков — нежно-розовых, бледно-сиреневых, желтовато-кремовых.

Добавил к ним несколько белых и алых и передал получившийся букет цветочнице. Та с улыбкой кивнула, обернула астры в тонкую полупрозрачную бумагу, перевязала светлой лентой, провела над цветами рукой, как будто невесомо погладила, и вернула оформленный букет Константину. А он тут же с легким полупоклоном вручил мне:

— Марина, от души прошу принять.