— Ты-же спал до обеда! — с удивлением сказала Олечка.

— Может ты заболел? — Раиса Петровна посмотрела на племянника и приложила свою ладонь к его лбу. — Иди спать. — она отняла руку, Сергей поднялся наверх, а Алексей Николаевич помчался на своем гнедом скакуне за доктором.

Мирон щупал лоб, мерял пульс, посмотрел на язык, спросил что пил что ел и заключил:

— Ничего страшного, это последствия переезда. Вспомните, Раиса Петровна, вы мне жаловались, что когда в Москву приехали вас через три дня головная боль мучить начала, и насморк не проходил. И вы, Алексей Николаевич, ко мне первую неделю каждый день обращались. — оба согласно закивали. — Это скоро пройдет, там воздух другой, прохладнее чем здесь, он скоро привыкнет и выздоровеет. Пусть спит сколько хочет, и кушает хорошо.

— Мирон, у вас есть книги моего отца? — слабым голосом вдруг спросил Сергей.

— Да. — удивился Мирон такому вопросу.

— А есть книга с описанием растений? Трав, грибов, ягод…

— Да, самая большая. — Мирон немного подумал. — Вам ее привезти?

— Нет-нет, я когда поправлюсь, сам приеду.

Еще Мирон посоветовал прикладывать компресс с уксусом и отбыл, сказав на прощание, что если станет хуже, сразу-же посылать за ним, или Остапом. Так прошли суббота и воскресение, Сергей спал да ел, ел да спал, Олечка ухаживала за ним, ставила компресс, приносила воду, просто сидела рядом. Сергею ее забота была несказанно приятна, но все-же он настоял, чтобы девушка посетила церковь, вместе с Раисой Петровной и Алексей Николаевичем, на воскресную службу.

Или болезнь была незначительной, или Олечкина забота имела исцеляющую силу, а в Понедельник за ужином Сергей уже чувствовал себя хорошо, а выглядел даже лучше чем когда приехал из Москвы. Он разговаривал, шутил и высказал желание съездить назавтра в Александровск, верхом.

— Олечка, голубушка, — ласково заговорила с приемной дочерью Раиса Петровна. — поезжайте завтра на ближние конюшни, выбери ему кого-то покрепче Марты, и спокойнее чем твоя Зорька.

Ближние конюшни являли собою такой-же хутор как и Пятихатки, только стойла и загороди были меньше, да разводили и содержали здесь простые породы. Долго не выбирали, Сергею сразу приглянулся низкий, широкоспинный жеребец, грязно-серого окрасу, с белыми пятнами по крупам.

— Сивка! — представил конюх барину животное. — Такая спокойная животина! Ему хоть из пушки стреляй!

Сергея это устраивало, взобравшись на спину животному он легонько тронул его по крупам, тот послушно пошел вперед, направо, влево припустил по загороди рысью, стой! Сивка послушно выполнял все команды и был куда живее бедняжки Марты. Олечка с улыбкой смотрела на юношу, он был не в своем привычном костюме, пошитом в лучшем ателье Москвы, по образцам последних модных новинок из Европы. Нет, Антип принес ему сшитые женой рубаху, серого цвета, с красной вышивкой по вороту, да обычные черные штаны. На ногах были справленные Свиридом, братом Антипа, легкие, короткие сапожки. Пояс красного цвета перехватил его талию, а на голове, завершая композицию, красовалась смушевая шапочка. Ну чисто тебе казак! Нужно сказать что Алексей Николаевич тоже практически всегда носил простую одежду, как уже говорилось, щеголять эта семья не любила.

И вот, снова вдоль Днепра, лошади несли их в Александровск, но в этот раз все обошлось без происшествий. По городу коней пустили шагом.

— Куда ты хочешь? — спросила Олечка.

— Поехали в больницу.

— Ты снова себя плохо чувствуешь?

— Нет, мне просто необходимо кое-что проверить.

— Что?

— Скажи мне пожалуйста, — голос Сергея вновь приобрел свой бархатный оттенок, и девушка даже при всем желании не смогла-бы отказать ему в просьбе. — ты не почувствовала на сеансе запах дыма?

— Почувствовала, всегда чувствую, когда посещаю. — девушка посмотрела на юношу.

— А головокружение, или головную боль после сеансов не испытывала? — тот тоже повернул голову лицом к девушке.

— Иногда.

— А в этот раз?

— Нет, — немного подумав ответила она. — только жажда, но это всегда так.

— А колокольчики ты слышала? — продолжал задавать вопросы Сергей.

— Не знаю, наверное. — она снова посмотрела вперед, на гриву Зорьке. — А почему ты спрашиваешь?

— Знаешь, — он посмотрел на лицо Олечки, глубоко вздохнул, ох уж эти алые, сочные губки! и отвел взгляд обратно. — мне все это показалось странным.

— Что именно? — она снова посмотрела на Сергея, и свела бровки.

— Сеанс, дым, ощущения которые я испытал. Ты никогда, ни с кем не разговаривала об этом?

— Ты знаешь, — она поводила головкой со стороны в сторону. — нет.

Они проехали Кузнечную, городскую площадь, и уже выехали из Виноградного переулка, копыта мерно стучали по мощеной дороге которая вела их к больнице.

— Я когда-то переводил для отца работы немецких докторов, — начал пояснять Сергей, лошадей они не подгоняли специально, чтобы договорить, и те еле плелись. — там были описания некоторых веществ, опиатов, коки и канабиса. Канабис, это растение которое еще называют коноплей.

— Но из конопли делают полотно, или канаты. — девушка искренне не понимала к чему ведет Сергей.

— Да, но не только. Понимаешь, там, в этих статьях, были описания действия на человека этих веществ. Головная боль, сухость во рту и другие. А еще, со своим профессором, когда мы проходили историю завоеваний Александра Македонского, мы встречали записи о войске, которые вели Плутарх, Флавий, Птоломей….- он немного подумал и продолжил. — Все генералы Александра имели пристрастие к этим веществам. При употреблении их они видели, — он замялся, и продолжил уже неуверенным голосом. — как-бы, то, чего нет, и думали что это правда. Еще, есть записи о чукотских шаманах, и шаманах Аляски, те курили зелье и разговаривали с духами. Так-же о таких вещах писал Жюль Верн, в «Дети капитана Гранта». А в статьях которые я переводил для отца, это называют «галлюцинации», это когда человек видит то чего на самом деле нет, или слышит. — юноша, увлеченный своим монологом, не заметил, что они проехали место назначения, остановили лошадей, он говорит, а Олечка с недоумевающим видом просто смотрит на него нахмурив бровки.