Теперь я ни о чем другом и подумать не мог, кроме как о сладостях на подносе, ее восхитительных вкусняшках на серебряном блюде. С удовольствием съел бы из рук или прямо с подноса.

– Картер, хочешь сладкого?

– Черт, да.

– У-уууу, мам, Калтел г-а-д-к-о-е слово сказал! – тут же наябедничал Гэвин.

Оп-па.

– Кто научил тебя по буквам выговаривать? – ехидно поинтересовался Дрю.

– Чел, мне узе четыррре года, – хмыкнул в ответ Гэвин.

Извинившись, я отправился в туалет. Я справлял нужду и старался не думать о Клэр, лежавшей голой на подносе, когда неожиданно открылась дверь и вошел Гэвин.

– А-а, привет, Гэвин, – нервно выговорил я, стараясь прикрыться от него телом, не прерывая сам процесс. – Э-э, я тут типа писаю, братец Кролик. Ты не мог бы закрыть дверь?

То, что я попросил, он сделал, но только из помещения все равно не вышел. Теперь он стоял в небольшом замкнутом пространстве вместе со мной, старавшимся справить нужду побыстрее. И теперь он пялился на мой член. Лады, тут ничего стыдного не было.

– Э-э, Гэвин, ты не мог бы смотреть на что-то еще? Эй, слышь, посмотри на уточку в тазике. Очень здорово плавает.

Все равно пялится. Есть ли в этом что-то, что меня касается?

– Ого, Калтел, а у тебя БОЛЬСУЩИЙ писун.

И вдруг присутствие Гэвина рядом со мной в туалете представилось не таким уж гадким. Жаль только, он не был со мной в туалете, когда я учился в восьмом классе, не то он поделился бы своим маленьким открытием, и слух дошел бы до Пенни Франклз, и не пришлось бы мне тогда на выпускном танцевать в гордом одиночестве.

Завершив процесс, я залихватски вжикнул молнией на брюках и спустил воду, все это время стараясь не очень-то задаваться. Ну-да, у меня большущий член. Даже не сомневайтесь. Мне чуть ли не тачка нужна, чтоб возить его повсюду. А поскольку глаголет про то младенец, стало быть, это истина.

Мы вернулись к столу, а я все никак не мог согнать с морды самодовольную улыбку.

– Ты чего лыбишься? Ты в туалете ничего запретного не нюхнул случайно? – пошутил Дрю.

– Слышь, мамочка, у Калтела вот такой БОЛЬСУЩИЙ писун! – сообщил Гэвин, набив рот сластями и вскинув в воздух разведенные вдвое шире плеч ручонки. Вы так делаете, когда сообщаете кому-то, какую здоровую рыбину только что поймали.

Клэр быстро дотянулась и рванула руки Гэвина вниз, все остальные за столом засмеялись. Я же сидел откинувшись и улыбался, стараясь держать свою анаконду под столом, чтоб не вылезла и никого не испугала.

– Слышь, дядя Дрррю, хочес послушать грррязную шутку? – оживленно спросил Гэвин.

– Не знаю, а тебе за это не попадет, приятель? – на полном серьезе ответил Дрю. То, что он беспокоился, не навлечет ли это на Гэвина беду, было почти трогательно.

– Свинья упала в глязь, пелесла улицу до помойки и потом залезла на клышу! – прокричал Гэвин и тут же принялся безудержно хихикать над своей «грррязной шуткой».

Все улыбнулись попытке малыша сострить. Все, кроме Дрю.

– Чел, это совсем не смешно, – с каменным лицом сказал он.

– Чем пахнет? – заорал Гэвин, вздымая перед ним в воздух свой кулачок.

– Ладно, довольно. Гэвин, кто тебя научил чуть что кидаться в драку? Иди к себе в комнату, чисти зубки, надевай пижаму, а скоро я приду и почитаю тебе сказку на ночь, – обратилась к нему Клэр.

Гэвин соскочил со стула, бросил напоследок угрожающий взгляд на Дрю и побежал к себе в комнату. Пять пар глаз обратились к Дрю.

– Чего вы? – вскинулся он. – Не смешно было, или я совсем ничего не понял.

– Ладно, Клэр, – сказала Лиз, отрывая взгляд от Дрю и, наверное, подавляя желание удавить его на месте. – Время для настоящего представления. Расскажи нам, что у тебя тут понаделано, – попросила она, обводя рукой все подносы на столе.

Клэр пошла вокруг стола, рассказывая, что из себя представляет каждый продукт. Печенье с сюрпризами, плюшки-черепашки, кренделя-черепашки, бабочки из белого шоколада, картофельные чипсы, покрытые белым и молочным шоколадом, крендельки, кешью, арахис, изюм, рисовые хлопья, бекон и десерт под названием «печенье на клюкве без лишних калорий» (Дрю настырно звал это «печень я наклюкал»).

Это было потрясающе, и, по-моему, мы поголовно впали в сахарную кому к тому времени, когда перепробовали все, что могли. Дженни кружила вокруг стола и снимала всякую всячину для рекламы, пока мы не успели разрушить композицию, а Клэр пунцово краснела от похвал, которыми мы засыпали ее со всех сторон.

– Я точно сделала несколько отличных снимков, Клэр. По-моему, на обложке брошюры нам следует пацифически сосредоточиться на том, что покрывается шоколадом, – предложила Дженни.

– Ты хотела сказать – «специфически»? – поправил Джим.

– Я так и сказала, – бросила она в ответ. – Пацифически.

– Слушай, Клэр, а можно я вместе с тобой уложу Гэвина? – спросил я, надеясь отвлечь внимание от специфического умения Дженни пользоваться родным языком.

Лицо Клэр озарила такая радость, что я тут же занес себе благодарность в личное дело за то, что так предусмотрительно напросился. Мы оставили всех убирать со стола, а сами опять пошли в комнату Гэвина, где нашли его спящим поверх ящика для игрушек. Я хрюкнул, едва увидел его.