Шрифт:
Алеша удивленно взглянул на деда.
— Сегодня праздник батюшки Ильи-пророка. И никакие самомалеющие дела сегодня не затевают. В этот день добрый хозяин коня не заседлает. А ты вздумал в опасный такой поход… Не пущу! До завтрашнего вечера не пущу, так и знай!..
Алеша согласился. Пасечник повеселел. Вечером дед сварил пшенную кашу на козьем молоке. Тотчас после ужина он заторопил Алешу:
— Спать! Спать, парень мой! А то мы с тобой весь клев наутро провороним.
Алеша покорно пошел за дедом в избушку. Лежали молча. Скоро он услышал храп Басаргина.
«Неужто уснул?»
— Поликарп Поликарпович! — негромко окликнул деда Алеша, но старик не отозвался.
«Переволновался, устал старик… Пусть спит. Усну и я последнюю ночку на этих нарах».
Однако сна не было: Алеша старался представить далекий путь в неведомые горы, в глухую алтайскую тайгу, встречи с опасными зверями и с еще более опасными людьми.
«Жизнь — борьба! И чем серьезнее, опаснее борьба, тем острее, ярче ощущение жизни», — философствовал Алеша.
На пороге юности, когда формировалось, росло тело, росла и душа Алеши, пробуждалась мысль. Книжный мир переплетался с миром, выдуманным им самим. Чужие мысли сливались со своими, и не было силы провести границы между ними.
«Однако же спать, спать…» Но перед ним вставали таинственные ущелья с шумными белоснежными потоками, бескрайная зеленая тайга, страшные лесные звери.
Вдруг его внимание привлек дед. Он осторожно поднялся и прислушался. Алеша невольно замер.
— Спит! Слава богу! — таинственным шепотом произнес старик и тихонько полез с нар.
Сердце Алеши тревожно екнуло. Он собрался было окликнуть деда, но что-то удержало его. Юноша стал пристально всматриваться в темноту. Поликарп Поликарпович бесшумно обувался.
«Куда это он в полночь? Куда?..»
Ничего особенного не было в том, что дед ночью собирается выйти из избушки, но Алеша страшно обеспокоился. Надвигающуюся опасность он чувствовал теперь так же остро, как в копне, когда к нему с обнаженной шашкой подходил казак.
Пасечник обулся и, бесшумно ступая, вышел за порог. Алеша, вытянув шею, стал напряженно слушать, потом спрыгнул на пол и подошел к двери.
Поликарп Поликарпович стоял с костылем в руках. Луна освещала его лицо с сурово сдвинутыми бровями. Старик перекрестился, тревожно взглянул на высоко поднявшуюся луну и быстро пошел по тропке.
— К утру… успеем, — расслышал Алеша негромко сказанные пасечником слова.
«Куда? Куда успеем?..»
Алеша выскочил из избушки и пополз по тропинке за Басаргиным, скрывшимся за выступом утеса. С перевала мальчик увидел фигуру пасечника: дед направлялся по тропинке в город.
«А если старик для меня за хлебом?.. Если он мне сюрприз готовит… «К утру успеем… Успеем», — повторил он обрывок фразы. — Почему не «успею», а «успеем»?! Действительно, почему?!»
Тревожно бившееся сердце подсказывало: «Бежать!»
И лишь только Алеша вслух произнес это слово, как понял, что другого выхода нет.
«Бежать как можно скорей!.. — Алеша бросился к избушке. — Надену старые сапоги деда… — Он знал, что они лежат под нарами. — Штаны и рубаху красную, шляпу с проношенным верхом… Возьму нож, ковригу черного хлеба и два коробка спичек…»
Обо всех этих вещах Алеша думал не раз. Он собирался попросить их у деда перед уходом. Не раз Алеша мысленно примеривал сапоги и представлял себя в широкой красной рубахе деда и в шляпе: «Крестьянский парень с заработков из города».
Алеша метнулся в избу, плотно прикрыл за собой дверь и даже захлестнул ее на крючок. Потом завесил окно дедовым зипуном, нащупал спички и зажег лампу. Достал старые сапоги с порыжелыми короткими голенищами. Из деревянного сундучка взял штаны и рубаху. Одевался Алеша быстро и, несмотря на то что в избушке и во всей долинке он был один, совершенно бесшумно. Вскоре Алеша был готов. Ему казалось, что задержись он на несколько минут — и его возьмут. Алеше стали мерещиться шаги за стенами избушки. Он потушил лампу и долго прислушивался, припав к двери ухом.
— Давай-ка! — громко сказал Алеша и решительно открыл дверь.
Луна. Посеребренные росой травы, ульи с пчелами на полянке. Тишина. Алеша достал с крыши сарайчика старую шляпу деда, надел и пошел мимо ульев.
И странно: лишь только он покинул пасеку, как страх начал спадать, вернулись сомнения.
«А что, если я действительно ошибся? — Алеша остановился. — Каким подлецом я окажусь!..»
Быстрая смена настроений была особенностью его характера. Алеша убеждал себя вернуться, но страх все же был так силен, что он не смог противиться ему.