— Когда же, товарищ старший лейтенант, в настоящий бой возьмете?

— Не торопитесь, сержант. Успеете. Сначала надо запасом прочности как следует обзавестись.

И Николай не знал, шутит командир или всерьез говорит, на недостатки в технике пилотирования намекает или на отсутствие свободных самолетов в полку. «Запас прочности» — это была любимая фраза старшего лейтенанта.

Припоминая все это, Николай вдруг встрепенулся. Спасительная мысль осенила его: подполковник Лисов, вот кто ему поможет. Рассказать ему обо всем откровенно, и он поймет, поговорит с командиром полка. Ведь они оба два месяца назад выставляли ему отличную оценку.

Сержант вскочил, бросился к штабной землянке, но подполковника уже не застал.

…В один из жарких августовских дней 1942 года старший лейтенант Олейник отозвал Самароков а в сторону и спокойно сказал:

— Завтра вылетаем на штурмовку переправы. Будете у меня ведомым.

Густые черные брови Николая взметнулись вверх, лицо расплылось в улыбке.

— На каком самолете? — спросил он.

— А вот на том, — указал Олейник в сторону новенького «ила» с номером 22 на фюзеляже. — Пойдемте, с экипажем познакомлю.

У самолета трудились моторист Теплухин и механик по вооружению Староконь. Здесь же был сержант Гарагуля, лучший в полку стрелок-радист, имевший на боевом счету четыре сбитых в воздухе самолета противника.

Машину опробовали и облетали в тот же день. А наутро Николай в составе восьмерки, возглавляемой старшим лейтенантом Олейником, был над переправой. После он узнал от товарищей подробности штурмовки. В его же памяти остались лишь огненные трассы от снарядов, черные султаны взрывов на земле да бешеная пляска самолетов. Удалось ли ему что уничтожить, чей самолет был рядом во время атаки — Николай точно сказать не мог.

То же повторилось и во втором, и в третьем бою. Не успевал Николай замечать того, что происходило вокруг него. «Неужто не выйдет из меня настоящий летчик-штурмовик?» — сокрушался он. Будто подслушав эти мысли, старший лейтенант Олейник успокаивал:

— Не отчаивайтесь, сержант. Со временем все на свое место встанет. Каждый с этого начинал. А зенитку вы здорово сегодня раскромсали. Помните?..

И Олейник с увлечением начинал рассказывать о том, как Николай удачно спикировал и прямым попаданием бомбы уничтожил пушку.

Самообладание, уверенность приходили постепенно. Молодой летчик научился сознательно выбирать цели, замечать подробности боя, анализировать их. Руки уже сами, автоматически выполняли необходимые в данных условиях движения, а глаза внимательно следили за полем боя, расположением противника, за действиями своих товарищей. Сержант Гарагуля перестал с укоризной посматривать на своего нового командира. Напротив, сержант не мог нарадоваться успехам Мыколы, как по-украински называл он Самарокова в кругу друзей.

— Мий Мыкола, — рассказывал Гарагуля после одного из вылетов, — найкращий летчик. Сегодня на озере вин барку запросто ухлопав. От фашистов тилькы бульбы на води осталысь.

Когда в полк приехали шефы, сибирские лесорубы, майор Савченко, представляя им отличившихся летчиков, одним из первых назвал фамилию Николая.

— Это наш самый молодой, но удачливый штурмовик, — тепло сказал командир.

Руководитель делегации лесорубов, высокий кряжистый старик с орденом Ленина на груди, долго пожимал Николаю руку.

— Так их, сынок, бей проклятую нечисть, — приговаривал он, вручая летчику черные пушистые варежки — подарок безвестной искусницы-сибирячки.

Потом все собрались в столовой. Авиаторы радушно угощали гостей. Сибиряки тоже не остались в долгу, разложили на столах издалека привезенную снедь. Но дружеский завтрак был прерван сигналами тревоги.

На стоянке старший лейтенант Олейник отдал приказ:

— На станцию Н. прибыли эшелоны, и гитлеровцы начали разгрузку… Зайдем с юго-востока… Замыкающей будет пара лейтенанта Самарокова.

Штурмовики успешно выполнил и свою задачу.

Выводя самолет из последней атаки, Николай вдруг ощутил резкую боль в лице. Кровь залила глаза. Ледяной ветер ворвался в кабину. «Разбило фонарь», — подумал летчик.

Сажал машину Самароков на одну «ногу». Правая не вышла: пробило воздушную систему.

Первой к накренившемуся самолету подъехала «санитарка». Молоденький фельдшер тут же стал вынимать застрявшие в коже лица раненого осколки стекла, делать перевязку. Глаза Николая были целы. Летчик видел, как командир полка вместе с руководителем делегации сибиряков направился к его машине.