Впрочем, ей все равно, что он о ней думает: не стоит придавать слишком большого значения его мнению, – но в тот ужасный момент в библиотеке Данвуди несколькими короткими словами Хью Прентис низвел ее до личности, которая ей не слишком нравилась.

И это было непростительно.

– Не мне указывать тебе, с кем ладить, а с кем нет, – продолжила Хонория, после того как стало ясно, что Сара не собирается отвечать. – Но уверена, что ты сможешь найти в себе силы вынести общество лорда Хью хотя бы день.

– Сарказм тебе идет, – с подозрением заметила Сара. – Когда только ты этому научилась?

– Я знала, что могу на тебя положиться, – улыбнулась Хонория.

– Разумеется, – пробормотала Сара.

– Не так уж он и неприятен. Если честно, мне он нравится. И я считаю, что он довольно красив.

– Мне нет дела до его внешности.

Хонория ухватилась за сказанное:

– Значит, ты все-таки заметила, что он красив.

– Я этого не говорила. – парировала Сара. – И если ты пытаешься играть в сваху…

– Вовсе нет! – Хонория подняла руки, будто сдаваясь: – Клянусь, я просто пошутила. У него очень славные глаза.

– Он нравился бы мне куда больше, будь у него лишний палец на ноге, – буркнула Сара.

– Лишний… что?!

– Да, но глаза у него действительно славные, – поспешно подтвердила Сара. И это правда: очень красивые, зеленые как трава и поразительно умные.

Но красивые глаза еще не причина выходить замуж за их обладателя, и нет, она не рассматривала каждого холостяка через призму годности к браку… Ну, скажем, не очень пристально и определенно не его, но было ясно, что, несмотря на все протесты, Хонория думала именно об этом.

– Хорошо, но только ради тебя, – сдалась наконец Сара, – поскольку, ты знаешь, ради тебя я готова на все. Если надо броситься под колеса экипажа – только скажи…

Она помедлила, давая Хонории время переварить услышанное, прежде чем продолжить, картинно взмахнув рукой:

– И уж коли пока мне не понадобится жертвовать собственной жизнью, уж точно соглашусь на любой поступок.

Хонория непонимающе уставилась на кузину.

– Ну, ведь ты хотела, чтобы я сидела рядом с Хью Прентисом на твоем свадебном завтраке.

Хонория не сразу поняла, о чем речь.

– А, ну да… логично.

– И, кстати, готова терпеть его общество два дня, а не один.

Хонория великодушно улыбнулась:

– В таком случае ты будешь развлекать лорда Хью этим вечером перед ужином?

– Развлекать? – язвительно переспросила Сара. – Как? Танцевать? Ты ведь знаешь: играть на фортепьяно я не собираюсь.

Хонория, рассмеявшись, направилась к двери и по пути заметила:

– Только будь собой: очаровательной и милой, – и он полюбит тебя.

– Не дай бог!

– Пути Господни неисповедимы…

– А порой чудны…

– Думаю, леди…

– Только не произноси этого вслух! – воскликнула Сара.

Хонория вскинула брови:

– Шекспир определенно знал, о чем говорил.

Сара бросила в подругу подушку, но промахнулась: сегодня явно не ее день.

На вечер того же дня Чаттерис назначил состязания по стрельбе, и поскольку это был один из немногих видов спорта, в котором Хью мог участвовать, за полчаса до назначенного времени он отправился на южный газон. Нога по-прежнему не сгибалась, и даже с тростью он шел медленнее обычного. Конечно, были средства для облегчения боли, но мазь, прописанная доктором, пахла омерзительно. Что же касается опиума… он притуплял рассудок, а этого Хью совсем не мог вынести.

Оставалось только бренди: пара рюмок расслабляла мышцы и подавляла боль. Он теперь редко позволял себе излишества: стоило лишь вспомнить о том, что случилось в последний раз, когда напился! – и старался не пить по крайней мере до вечера. Те несколько раз, когда срывался и позволял себе напиться, вызывали у него неприязнь к самому себе.

У него теперь имелись новые способы измерить свою силу воли: делом чести стало дожить до заката, сражаясь с болью только с помощью самовнушения.

Труднее всего было одолеть лестницу, и он остановился на площадке передохнуть. Может, не стоило во все это ввязываться? Он не прошел и полпути до южного газона, а в бедре уже ощущалась знакомая глухая пульсация. Разумнее было бы повернуться и уйти к себе, но, черт возьми, так хотелось пострелять! Хотелось взять в руку пистолет, поднять, прицелиться, а потом нажать на спусковой крючок и ощутить отдачу в плече, но больше всего хотелость попасть в чертово яблочко!

Да, ему не чужд дух соперничества – он мужчина в конце концов! Конечно, пойдут шепотки: ни от кого не ускользнет, что Хью Прентис держит пистолет в присутствии Дэниела Смайт-Смита, – но насколько бы это ни казалось странным, Хью не мог дождаться, когда это произойдет, как и Дэниел.

– Десять фунтов на то, что мы повергнем общество в обморок, – объявил Дэниел за завтраком, сразу после того как прекрасно изобразил одну из патронесс «Олмак»: пищал фальцетом, прижимал руку к сердцу, изображая возмущение.