— А, это. — Криспин поставил стакан и сел так, чтобы его лицо оказалось в тени. — Поверьте мне, Сара, я не имел намерения прервать ваше веселье. Только на одно мгновение, когда вы распустили волосы и стали смеяться, и…

— Полагаю, я напомнила вам мою мать?

Сара услышала, как он шумно втянул воздух.

— Нет. О нет. Это было нечто совсем иное. Вы не были… — Он наклонился вперед, сжав коленями сплетенные руки. — Сара, я не так проницателен, как Мэри. И тем не менее, я тоже заметил какую-то тревогу в вашем лице — в особенности когда вы думаете, что вас никто не видит. Я принудил вас отказаться от утешения или совета, которые могла предложить вам Мэри. Может быть, я каким-то образом могу вам помочь?

Совершенно сбитая с толку такой переменой, Сара быстро выпила остаток вина и несколько неуверенно поставила стакан. Свет канделябров покачивался у нее перед глазами.

Наконец она спросила:

— Вы знакомы с лордом Стернером?

— Я встречал его пару раз у Элмаков.

— Он искусный фехтовальщик, великолепно владеет пистолетом?

— Думаю, он хорошо владеет и тем и другим. Похоже, они ему понадобятся, если он желает защитить честь своей жены.

Сара уловила в его голосе нотку сарказма.

— Леди Мария — она… очень красивая?

— Да, и в самой волнующей манере. Меня такой тип женщин не привлекает.

Сара мельком подумала о Деборе. Нет сомнений, описывать ее в подобных выражениях никому бы и в голову не пришло.

Криспин спокойно заговорил снова:

— Почему вы задаете эти вопросы?

Дрожь пробежала по телу Сары. Криспин снова наполнил ее стакан, и она выпила, благодарная за тепло, которым согревали ее вино и огонь.

— Потому что… — Она посмотрела на хозяина дома. В его глазах все еще светилась доброта. — Криспин, если я расскажу вам, вы должны поверить, что я не предаю этим Энтони, что я не открою вам ничего такого, о чем не знала бы, как я догадываюсь, половина лондонского света.

Он ждал в молчании, пока Сара встанет и возьмет со стола письмо леди Торренс. Сейчас слова разобрать было трудно, но их смысл уже отпечатался в ее сердце, так что она могла прочесть без труда. «Говорят, лорд Стернер — рогоносец и угрожает вызвать обидчика на дуэль». Она положила письмо и сказала тихим голосом:

— Этот человек — Энтони.

Криспин не выказал ни малейшего удивления.

— Да. Я знаю.

— Вы знаете? Откуда?

— Эту интрижку обсуждали в кофейнях еще до того, как я уехал из Лондона. В тот день на Беркли-стрит, когда Бретертон помог вам спуститься с вашей кобылы и вы, судя по всему, наслаждались в его объятиях… Вы думали, меня шокировало ваше поведение, не так ли? Но нет, я просто испытывал сильнейшее искушение дать ему пощечину.

— Но почему?

— Его видели в тот самый день, поутру, покидающим дом Стернеров. А лорд Стернер был в отъезде.

— В то утро? В первый же день после нашей помолвки?

— Боюсь, что так, Сара. Я никогда не заговорил бы с вами об этом, если бы вы не дали понять, что знаете об этом. Лорд Бретертон сам рассказал вам?

— Нет. Его мать. Она назвала меня дурой, потому что я верила в искренность его чувств. В самом деле, я была очень глупа. Но, вы понимаете…

Криспин придвинул стул ближе и взял ее руку в свои:

— Расскажите мне.

Сара не знала, было ли то действие вина, а может быть, ей вдруг показалось, что он обладает той же добротой, что и его сестра, что он сдержит обещание и постарается ее понять, но она рассказала ему все, о чем хотела поведать Мэри. Она понимала, что ее речи слишком наивны. И тем не менее, в его глазах не было ни насмешки, ни презрения, которое она видела в них раньше. Его руки, сжимавшие ее пальцы, были теплыми и сильными.

Когда она замолчала, Криспин сказал очень мягко:

— Бедная малышка Сара. И я говорил, что у вас нет сердца. Простите меня, я не заглянул достаточно глубоко.

И она спросила, причем голос ее звучал словно чужой:

— Что же мне делать?

Отпустив ее руки, Криспин встал, облокотившись на каминную полку.

— Вы все еще любите его?

Потрясенная, она ответила:

— Ну конечно. Человек не может измениться только потому… — И под его проницательным взглядом Сара запнулась. — Криспин, я дала ему слово.

— Вы объявили о помолвке, но не давали брачной клятвы. Помолвку можно разорвать.

Сара взглянула на него:

— И это произносите вы? Вы ведь сами говорили мне…

— Что вы никогда не нарушаете своего слова? Да, я знаю. И хоть сейчас готов засвидетельствовать, что вы оправдали мое доверие. Но тут совсем другое дело. На карту поставлена вся ваша будущая жизнь, ваше счастье. Ваш приезд в Клэверинг — это бегство, разве не так? Вы решили спрятаться от проблем, с которыми столкнулись? Но вы не сможете делать так вечно, Сара. Вы должны спросить себя, любите ли вы Энтони настолько глубоко, чтобы простить эту слабость, или найти в себе достаточно мужества, чтобы согласиться, что эта ситуация будет повторяться снова и снова. Когда вы выходите замуж, Сара, вы должны быть готовы к тому, чтобы принимать мужа таким, каков он есть, а не таким, каким вы хотели бы его видеть.