— Настолько ненавидишь, что скорее умрешь?

— Конечно, — не думая ни секунды, ответила Шаль.

Оур кивнул.

— Но сможешь ли ты сказать то же самое о жизнях своих друзей?

Красное лицо Шаль вмиг побледнело.

— Пока что все они живы… пока что.

— …Бесстыдник.

Очаровательное лицо Шаль скривилось, и она уставилась на Оура, скрипя зубами. Но пусть взгляд ее изо всех сил старался растерзать злого мага, тот и бровью не повел.

После мучительных раздумий Шаль с неохотой улеглась на постель и крепко зажмурилась.

— …Делайте, что хотите.

Светлые альвы живут в разы дольше людей и большую часть жизни посвящают одному-единственному партнеру. Они высоко ценят любовь, а непорочностью ради любимого дорожат больше всего на свете.

Поэтому решение о том, чтобы расстаться с ней ради жизни друзей, многое говорит о силе ее воли. Она любила Алана, считала Надю и Викию незаменимыми подругами и слишком дорожила товарищами, чтобы их потерять. Ее тело дрожало, а зубы скрипели при мысли о том, какая жестокая судьба ожидает ее, но Шаль поклялась, что злодей ни за что не увидит в ее глазах слез.

— Кажется, ты меня неправильно поняла.

Но маг…

— Это не мне нужно твое тело. Это ты должна просить и умолять меня. Как-то так: «Умоляю вас, господин Оур, изнасилуйте меня».

…грубо растоптал решимость маленькой пленницы.

Слова его прозвучали так дерзко, так унизительно, что Шаль забыла как дышать, а о том, чтобы огрызнуться, и речь быть не могло. Мало того, что она из рода миролюбивых светлых альвов, Шаль с самого детства стремилась стать жрицей, слугой богов. И сама она, и друзья ее считали, что сердце Шаль наполнено лишь состраданием, что в нем нет места гневу.

Наверное, как раз потому она, впервые ощутив, как ярость пронзила все ее существо, полностью утратила контроль над собой.

— А-а-а-а-а!

Она вскочила с кровати и побежала к Оуру, размахивая кулаками. Однако маг без труда перехватил ее щуплые ручки в воздухе.

— Хорошо, я понял твой ответ, — сказал Оур отвратительно спокойным тоном, затем отпустил ее руки и развернулся спиной. — Сначала правую руку.

Шаль не совсем поняла, что значили последние слова. Однако сердце ее почувствовало, что ничего хорошего они не сулят, и забилось быстрее.

— Потом левую руку. Левую ногу. Правую ногу. Затем я отрежу ему уши, выдавлю глаза и отрублю язык. Не волнуйся, я каждый раз буду поддерживать исцеляющие заклинания, он не умрет. А когда он превратится в ни на что не способный кусок мяса, я организую тебе встречу… с твоим любимым мужчиной.

— Стой!

Шаль мертвой хваткой вцепилась в одежду Оура. Ее гнев и ненависть исчезли без следа; душой целиком и полностью завладел страх.

— Умоляю, не надо… умоляю. Я сделаю все, что попросите…

Из глаз полились слезы. Хрупкая девичья клятва не устояла перед хитростью мага.

— Вот как? Ну, тогда ты знаешь, что говорить.

Шаль на мгновение замялась. Но она понимала, что если так и будет молчать, Оур окончательно растеряет к ней интерес. Он смотрел на нее как ребенок на ничем не примечательного жука. Может, жучки и бабочки сами по себе не слишком интересны, но когда изо всех сил порхают, внимание все же приковывают…

— У… умоляю вас, господин… Оур, из… изнас… у-у-у… илуйте меня!..

Непорочная светлая альвийка покорилась.

— Хм… ладно. Ложись на кровать, закатай платье, раздвинь ноги, — скомандовал Оур с безразличным видом.

Шаль неуверенно легла и дрожащими руками начала закатывать платье.

— До конца, — укоризненно добавил Оур, глядя на то, как Шаль остановилась, едва обнажив нижнюю половину тела.

В глазах Шаль вновь появились слезы, и она исполнила приказ. Все платье собралось на уровне подмышек, почти полностью открыв магу тело альвийки.

В отличие от пышных и фигуристых тел темных альвиек, тела светлых почти не способны чем-либо зацепить глаз. Шаль съежилась, чувствуя, как бесстыжий взгляд Оура скользит по едва заметным выпуклостям и почти детской щели между ног, около которой не найти ни одного волоска.

Оур, не говоря ни слова, навис над ней, а затем вставил член в ее щель, пусть та еще даже не увлажнилась.

— А-а-а-а! — завопила Шаль от разрывающей тело боли.

Боль накинулась на нее с такой силой, что из глаз хлынули слезы. Сил горевать по потерянной невинности не осталось.