— Ваша идея с клонами весьма хороша, — вмешалась в разговор Шима, — но почему вы не сделали их побольше?

— Мы говорим о том, чтобы смотреть влево и вправо одновременно, Наруто–чан может и сумел разделить обязанности, но концентрация сэн–чакры всё равно непростая задача, а мой ученик только–только освоил искусство сэннина. Два теневых клона, это пока всё, что он мог осилить.

— Более того, — пояснил я бабке–жабке. — Здесь я могу создавать не более трёх теневых клонов, если создам больше — исчезнут те, что концентрируют для меня сэн–чакру.

— Всё понятно, — я видел, что Шима уже вовсю напитывала себя природной энергией. — В любом случае, затягивать наш бой весьма опасно.

Тут я был с ней согласен. Мне надо было отвлечь Пейна от моих союзников.

— Ты правда силён, — сказал главный. Толстяк встал рядом с ним. — Не знаю никого, кто смог бы столько продержаться в бою с Пейном… Однако. Небесная тяга!

Главный протянул ко мне раскрытую ладонь и я почувствовал всю «прелесть» этой тяги, пролетев за секунду пятьдесят метров к нему. Толстяк врезал мне в солнечное сплетение и сделал захват, просунув руки под подмышками и надавливая до хруста на шейные позвонки.

— Довольно глупых забав, — сказал главный. — Не бойся, я не буду тебя убивать, ведь ты бесценный джинчуурики.

— Иди в жопу! — был мой ответ.

Чувствуя, что режим сэннина меня покидает, причём раньше на несколько минут, из–за того что этот толстяк жрёт мою чакру, я обмяк, полностью расслабляя все мышцы, только так, можно добиться совершенной неподвижности.

— Отлов девятихвостого завершён, — рано обрадовался Пейн.

— Не спеши, — не удержался от комментария я, втягивая в себя природную энергию, которую тут же забирал, не давая мне вернуться в режим отшельника толстяк. Его руки и тело раздулось и покрылось бородавками. Даже спокойное лицо главного Пейна выглядело удивлённым.

— Никто не может без подготовки работать с сэн–чакрой, — пояснил я. Толстяк окаменел, отдавая свою дань природе, и я разбил его руки, освобождаясь. Правда, без своего режима сэннина, толстяк до последнего жрал чакру.

— Всё готово, Наруто–чан! — я обернулся на голос Фукасаку, который махнул мне лапкой.

— Твой жабий учитель, да? — проследил за моим взглядом Пейн. — Ты узнаешь, что такое боль!

Мой крик и крик Шимы слились в один. Он всё равно это сделал. Притянув к себе жабьего дедка, Пейн пронзил его сердце своей чёрной железякой, что достал из рукава.

— Ах ты, урод! — пелена злобы замутила моё сознание.

Снова! Это проклятое «снова и снова»! Я кинулся на него, но только ощутил его руку на своём горле и удар, которым он припечатал меня к земле так, что я на секунду потерял сознание. Очнулся я уже от боли, потому что этот козёл проткнул обе мои ладони, сведенные вместе своей чёрной железкой.

— Теперь ты угомонишься, девятихвостый?

И тут меня снова накрыло, словно эта фраза была каким–то ключом к гендзютцу или что–то такое: я говорил и говорил. Ругал его, а он задвинул свою фишку о том, что мир должен познать всю боль и тогда он повзрослеет.

Я понял, что должен играть по правилам. По придуманным кем–то правилам игры, в которую играют мои «кукловоды», «боги», «высшие силы» или «козлы, сидящие на небесах» и самое страшное было для меня, что кто–то вмешается в нашу игру. Я говорил, а сам про себя молил Саске не вмешиваться. Мой друг может сломать этот любовно выложенный кем–то карточный домик и тогда все те люди, что погибли, учитель Фукасаку, все они останутся мертвы.

Их жизни были ставкой в этой игре и я не желал таких жертв. Нет, только не такой ценой.

Пейн воткнул в мои плечи, талию и икры свои железяки, я чувствовал себя пришпиленным насекомым в какой–нибудь коллекции Абураме Шино.

— Проколы неглубокие и не задевают важных органов, — «утешил» меня Пейн. Его чакра тут же стала вторгаться в мою, мешая сконцентрироваться и, несмотря на мою неподвижность, было невозможно набрать и природную энергию. И плюс боль, эти железяки, словно плавились кислотой внутри ран, создавая просто адскую боль.

— Не слушай его, Наруто–чан! — закричала Шима, которая снова оплакивала мужа. — Ты дитя из пророчества, ты должен принести мир. Веря в это, мой муж отдал за тебя жизнь! Ты не можешь сдаться! Если ты сейчас опустишь руки, я никогда тебя не прощу! — бесновалась «бабка–жабка», пока Пейн не толкнул её своей техникой, впечатывая в землю на обрыве котлована. Не уверен, но Шима, кажется, тоже присоединилась к числу ставок в этой игре.

— Ненавижу земноводных… — пробормотал он. — Пришло время нам покинуть это место.

Его зрачки расширились на половину глаза. В это мгновение на площадку выскочила Хината и атаковала его, оттеснив от моего беспомощного тела.

Я снова просил её уйти, не мешать, не желая, чтобы погибла и она, особенно если у меня не получится, ведь в этой жизни слишком много появилось разных «если», но она не послушалась. Впрочем, она никогда меня не слушает и умирает.

Все умирают… и это так больно. Глаза застила чернота.