— Вы совершаете большую ошибку, БАРОН! «Каждому свойственно заблуждаться, но упорствует в заблуждениях только неразумный»! Не скучаете по Отечеству, чей дым вам должен быть сладок и приятен?

— Планета Земля, отнюдь не моё Отечество! А, вообще, — «где хорошо, там и Отечество»!

— Боже мой, какой цинизм! С каких пор вы стали таким прагматиком!? — возмутился Летописец.

— Так, господа, хватит, замолчите! Вы меня оба достали! — я тряхнул головой и печально улыбнулся. — Сейчас не то время, чтобы позволить себе бесконечное глубокомыслие. Если уж речь зашла о Цицероне, то смею напомнить вам две известные его фразы. «Жизнью управляет не мудрость, а судьба!». И ещё. «Всякому своё». Вот так-то…

— Сир, ещё один грек!? — раздался восхищённый возглас ШЕВАЛЬЕ.

— Да нет, сударь, — рассмеялся я. — Всё имеет свой конец. На определённом этапе своего исторического развития греки себя полностью исчерпали, пришли в упадок и с тех пор не осчастливили мир ни одной более-менее приличной мудростью. Цицерон Марк Тулий был Римлянином, а по-другому, итальянцем. Кстати, Полковник, а вы знаете, как окончил свою славную жизнь наш Марк? Истовый республиканец, «Отец Отечества», преданный сын великой родины, выдающийся оратор, пламенный патриот, философ и политик, Марк наш, Тулий!?

— Помню, Сир, — поморщился ПОЭТ. — Плохо кончил. Очень плохо…

— Так стоит ли БАРОНУ возвращаться туда, «где смысла нет»? И вообще, как-то странно выглядит вся эта ваша морализация, все эти гневные сентенции на фоне того, что, находясь в статусе командира Земного Особого Ударного Отряда Морской Пехоты, вы одновременно являетесь инопланетным агентом, шпионом, можно сказать, диверсантом! Как вы оцениваете данную интересную ситуацию, казачёк вы наш засланный, а!? Земного духа я от вас, увы, не чую.

Наступила настороженная и тревожная тишина. ГРАФИНЯ лихорадочно переводила удивлённый и ничего не понимающий взгляд с БАРОНА на ПОЭТА и обратно. ШЕВАЛЬЕ недоумённо и вопрошающе смотрел на меня. БАРОН пристально и поражённо разглядывал Придворного Летописца. Тот был отстранён от всех нас и скучающим взглядом созерцал небо.

Море наползало на берег тихо и осторожно, чайки куда-то исчезли, лёгкий ветерок периодически робко касался скатерти на столе, вяло и непонятно зачем, приподнимая её края. Так поступаем мы с нелюбимыми, неинтересными и случайными женщинами. Вот она перед нами, готовая на всё! Мы лениво задираем подол её платья, с удивлением видим, что под ним нет трусиков, но желание делать что-то дальше почему-то отсутствует. Тьфу, к чему это такие странные ассоциации!?

— Да, господа, наблюдаю я в данный момент полную фантасмагорию, никак иначе не скажешь! — засмеялся я громко и нервно. — Ладно, перейдём к делам нашим насущным. Прошу, присаживайтесь. У меня есть замечательный тост! Выпьем за наших любящих и любимых женщин, которых мы никогда не будем достойны, потому что они существа самого высшего порядка, конечно же, после Бога!

— За любящих женщин! — стройно ответили мне мужчины.

— За любимых мужчин! — грустно сказала ГРАФИНЯ.

Я неторопливо подошёл к морю, глубоко вдохнул прохладный и солоноватый воздух, задумчиво посмотрел на свой флот, неподвижно застывший на тяжёлой воде.

— ШЕВАЛЬЕ, как вы думаете, сколько времени нам потребуется для того, чтобы восстановить эти корабли?

— Пару-тройку недель, Сир!

— Даю вам неделю, — я вернулся к столу, взял с блюда крупную красную виноградину, задумчиво пожевал её. — БАРОН, подтяните сюда все оставшиеся корабли с севера. Разберитесь с войсками, с крепостями, с флотом, подготовьте на всякий случай достаточное количество резервистов, наведите везде порядок. Будем готовиться к походу!

— К чему, к чему, Сир? — почти одновременно и недоумённо воскликнули БАРОН, ШЕВАЛЬЕ и ПОЭТ.

— Сир, война закончена. О чём Вы!? — ГРАФИНЯ подошла ко мне и легко дотронулась до щеки. — А как же пиры, балы и охота?

— Они не отменяются, моя дорогая, — я поцеловал тонкую руку девушки, потом её маленькое нежное ушко и упругую шейку. — Главную победу следует достойно отметить! Но остались у нас кое-какие незавершённые дела. Вот, когда сделаем последний рывок, добьёмся окончательной виктории, так сказать, то потом будем гулять долго и весело, от рассвета до рассвета, от зари и до зари. Я думаю недели две или три!

— Сир, и куда же мы рванём? — с нетерпением спросил ШЕВАЛЬЕ.

— Имеются у меня кое-какие вопросы и определённые претензии к Рыцарям Ордена Посвящённых. Вот к ним, к тамплиерам нашим недорезанным, и рванём! Да и с пиратами следует разобраться до конца раз и навсегда. Эту тему я хочу закрыть на веки вечные! Хотел я поручить этим идиотам очень ответственное задание — ловлю селёдки… Но не сложилось, видимо, не судьба! Их подчинить, я думаю, невозможно. Всех истреблю! Селёдку будем добывать сами! «Лишь то дело достойно истинного удовлетворения и настоящей славы, которое доведено до конца!». Полковник, как там наши анналы?