Виктор Григорьевич Зиновьев родился в 1954 году. После окончания уральского государственного университета работал в районной газете Магаданской области, в настоящее время — корреспондент Магаданского областного радио. Автор двух книг — «Теплый ветер с сопок» (Магаданское книжное издательство, 1983 г.) и «Коляй — колымская душа» («Современник», 1986 г.). Участник VIII Всесоюзного совещания молодых писателей.
Герои Виктора Зиновьева — рабочие люди, преобразующие суровый Колымский край, каждый со своей судьбой.
Рассказы
Мой друг — гуляш с повидлом
Он появился поздно вечером, когда всех ребят родители разобрали по домам. Он спустился по ступеньке автобуса в луч света, падающий из подъезда, держа в руках кусок хлеба. Я подошел и стал смотреть, как из автобуса вытаскивают стулья и узлы. И краем глаза следил — что это тянучее у него намазано на хлебе? Я еще не знал, что такое мед, но когда он мне предложил откусить — я откусил. И мне мед так понравился, что я откусил еще и незаметно съел весь кусок. А Генка, так звали нового мальчика в нашем доме, пошел спать.
На другой день мы вместе играли в песочнице и окончательно подружились. Я рассказывал, что у меня дома сто тысяч игрушек и всем мальчишкам на улице я дал свои игрушки, поэтому они все мои. Генка выкопал из песка колесико от машины, почти совсем не ржавое, и спросил:
— Это тоже твое?
— Конечно, — сказал я. — Давай сюда.
Колесико я дома привязал к веревке, возил по полу несколько дней, а потом куда-то спрятал и потерял. Я бы не прятал, да мать пригрозила, что выбросит колесико, потому что оно ржавое. Она у меня повыбрасывала много чего ценного, такого, что не у каждого во дворе найдется.
Оказывается, Генка поселился прямо рядом с нашей квартирой — дверь в дверь. На улице нас считали уже закадычными друзьями. Он не был жадным и всегда давал всем откусить от куска хлеба, а мне первому. Большие мальчишки смеялись над ним за то, что он все время жует. Однажды все сидели на трубе возле котельной, где всегда собирались. Большие мальчишки заряжали пугачи, а Толик Журкин, которого все слушались, курил подобранный окурок. Подошел Генка и стал грызть сахар Толик Журкин сказал:
— Ишь, толстый. Наверное, дома гуляш с повидлом ест!
Все засмеялись: «Во Толик дает! Гуляш с повидлом! Настоящий гуляш с повидлом!»
Я тоже засмеялся и тоже сказал: «Гуляш с повидлом!»
Генка отвернулся, потом незаметно ушел. С тех пор его стали так называть — Гуляш с повидлом. Никто из мальчишек не знал, что это такое, но «с повидлом» считалось очень обидным. Потому что напоминало «маменькин сынок».
Генка потом сам подошел ко мне. Мы с мальчишками бегали на стройке, я упал в яму с грязью и боялся идти домой — сидел ночью в коридоре на лестнице и свистел.
Генка спросил:
— Что, домой идти боишься?
— Ага, — признался я.
— Пойдем к нам, — позвал Генка.
Я пошел. Мать Генки, тетя Маруся, взяла мои чулки с рубашкой и почистила. А Генка показал мне свои этикетки от спичечных коробков и настоящие, хотя и маленькие, весы. Я, конечно, сразу предложил их поменять — на красную медную трубку, из которой можно сделать, когда вырастешь, отличный пугач.
И только Генка начал соглашаться, вошла тетя Маруся.
— А ты, Саша, возьми весы так. Гена, отдай без обмена.
Весы у меня тоже потерялись, не могу сказать куда. Потом я и забыл, что имел такую полезную штуковину. Но крепко запомнил, что тетя Маруся — добрая. Она не раз после нашего знакомства мазала йодом мои царапины, заступалась за меня перед матерью, поила чаем.
Жили они не богато, к тому же отец Генки, дядя Федя, случалось, выпивал. Однако весь дом за спичками, солью, или когда кончался вечером хлеб, бежал в седьмую квартиру. Перед дверью у Генки всегда лежала какая-нибудь собака, но она никого не кусала. Потому что знала — здесь ее друзья. Тогда в нашем дворе, и в соседних, и даже под горой в финских домах все мальчишки увлекались собаками. Воровали их друг у друга, доставали неизвестно где щенят, потом выросшие щенята оказывались не овчарками — их бросали и заводили новых. По улицам из-за этого шаталось много голодных дворняг, которые околачивались в стаи.
Один охотник очень боялся за свою охотничью собаку, которую держал на цепи. Он отгонял от нее дворняжек, а однажды взял ружье и выстрелил в стаю. Никого не убил, потому что стрелял мелкой дробью, но одной собаке, по кличке Пушок, выбил оба глаза.
Пушка мы все знали, он раньше жил в нашем дворе, поэтому вокруг него собрались мальчишки. Все смотрели, как он скулит под забором и трет лапами морду.
Толик Журкин сказал:
— Надо его покормить. У кого дома есть колбаса?
— У нас есть. Немного, — сказал Генка.
Он сбегал и принес. Толик взял ее и съел. И похвалил:
— Хорошая у вас колбаска, Гуляш с повидлом.
Тогда Генка завернул Пушка в свою курточку и взял на руки. Все засмеялись, а он понес его в наш дом. Я спросил:
— Зачем тебе Пушок? Он же грязный и… слепой.
— А пусть, — сказал Генка. — Я его кормить буду.
И Пушок стал жить у них под дверью. Он дольше всех собак там жил. Узнавал жителей дома по шагам, а однажды ночью учуял в подвале воров и поднял лай. С тех пор ему и другие жильцы стали приносить суп, хлеб и кости.